Отправлено: 29.04.10 00:47. Заголовок: Валерий Брюсов «СТАР..
Валерий Брюсов «СТАРЫЙ ВИКИНГ»
Он стал на утесе; в лицо ему ветер суровый Бросал, насмехаясь, колючими брызгами пены. И вал возносился и рушился, белоголовый, И море стучало у ног о гранитные стены.
Под ветром уклончивым парус скользил на просторе, К Винландии внук его правил свой бег непреклонный, И с каждым мгновеньем меж ними все ширилось мере, А голос морской разносился, как вопль похоронный.
Там, там, за простором воды неисчерпно-обильной, Где Скрелингов остров, вновь грянут губящие битвы, Ему же коснеть безопасно под кровлей могильной Да слушать, как женщины робко лепечут молитвы!
О, горе, кто видел, как дети детей уплывают В страну, недоступную больше мечу и победам! Кого и напевы военных рогов не сзывают, Кто должен мириться со славой, уступленной дедам.
Хочу навсегда быть желанным и сильным для боя, Чтоб не были тяжки гранитные косные стены, Когда уплывает корабль среди шума и воя И ветер в лицо нам швыряется брызгами пены.
"Крит позабыл ты, хвастун! Мастика хмельнее и слаще: Палуба ходит, скользит, парус сияет, как снег, Пляшут зеленые волны - и пьяная цепь рулевая, Скрежеща, вдоль бортов ползает ржавой змеей".
В АРХИПЕЛАГЕ Осенний день в лиловой крупной зыби Блистал, как медь. Эол и Посейдон Вели в снастях певучий долгий стон. И наш корабль нырял, подобно рыбе.
Вдали был мыс. Высоко, на изгибе, Сквозя, вставал высокий ряд колонн. Но песня рей меня клонила в сон - Корабль нырял в лиловой крупной зыби.
Не все ль равно, что это старый храм, Что на мысу - забытый портик Феба! Запомнил я лишь ряд колонн да небо.
Дым облаков курился по горам, Пустынный мыс был схож с ковригой хлеба. Я жил во сне. Богов творил я сам.
Отправлено: 29.04.10 22:22. Заголовок: Бригантина Автор те..
Бригантина
Автор текста (слов): Коган П. Композитор (музыка): Лепский Г.
Надоело говорить и спорить, Надрывать до хрипа голоса. В флибустьерском дальнем синем море Бригантина поднимает паруса, Бригантина поднимает паруса.
Капитан, обветренный как скалы, Поднял флаг, не дожидаясь дня. На прощанье поднимай бокалы Золотого терпкого вина, Золотого терпкого вина.
Пьём за яростных, за непокорных, За презревших грошевой уют. Вьётся по ветру "Весёлый Роджер", Люди Флинта гимн морям поют, Люди Флинта гимн морям поют.
И в беде, и в радости, и в горе Только чуточку прищурь глаза - И ты увидишь, как в дальнем синем море Бригантина поднимает паруса, Бригантина поднимает паруса.
Вьётся по ветру "Весёлый Роджер", Люди Флинта гимн морям поют, И, звеня бокалами, мы тоже Запеваем песенку свою, Запеваем песенку свою.
Надоело говорить и спорить, Надрывать до хрипа голоса. В флибустьерском дальнем синем море Бригантина поднимает паруса, Бригантина поднимает паруса!
Отправлено: 29.04.10 22:24. Заголовок: Владимир Семенович В..
Владимир Семенович Высоцкий
Александру Назаренко и экипажу теплохода "Шота Руставели" (Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты...)
Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты, И хрипят табуны, стервенея, внизу. На глазах от натуги худеют канаты, Из себя на причал выжимая слезу.
И команды короткие, злые Быстрый ветер уносит во тьму: "Кранцы за борт!", "Отдать носовые!" И — "Буксир, подработать корму!"
Капитан, чуть улыбаясь, — Всё, мол, верно — молодцы, — От земли освобождаясь, Приказал рубить концы.
Только снова назад обращаются взоры, Цепко держит земля, всё и так и не так: Почему слишком долго не сходятся створы, Почему слишком часто моргает маяк?!
Всё в порядке, конец всем вопросам. Кроме вахтенных, все — отдыхать! Но пустуют каюты — матросам К той свободе ещё привыкать.
Капитан, чуть улыбаясь: Всё, мол, верно — молодцы! От земли освобождаясь, Нелегко рубить концы.
Переход — двадцать дней, рассыхаются шлюпки, Нынче утром последний отстал альбатрос... Хоть бы — шторм! Или лучше, чтоб в радиорубке Обалдевший радист принял чей-нибудь SOS.
Так и есть: трое — месяц в корыте, Яхту вдребезги кит разобрал... Да за что вы нас благодарите? Вам спасибо за этот аврал!
Капитан, чуть улыбаясь, Бросил только: "Молодцы!" — Тем, кто, с жизнью расставаясь, Не хотел рубить концы.
И опять будут Фиджи, и порт Кюрасао, И ещё чёрта в ступе и бог знает что, И красивейший в мире фиорд Милфорд-Саунд — Всё, куда я ногой не ступал, но зато —
Пришвартуетесь вы на Таити И прокрутите запись мою, Через самый большой усилитель Я про вас на Таити спою.
Скажет мастер, улыбаясь, Мне и песне: "Молодцы!" Так, на суше оставаясь, Я везде креплю концы.
И опять продвигается, словно на ринге, По воде осторожная тень корабля. В напряженье матросы, ослаблены шпринги... Руль полборта налево — и в прошлом земля!
Отправлено: 29.04.10 22:36. Заголовок: Владимир Семенович В..
Владимир Семенович Высоцкий
Баллада о брошенном корабле
Капитана в тот день называли на "ты", Шкипер с юнгой сравнялись в талантах; Распрямляя хребты и срывая бинты, Бесновались матросы на вантах.
Двери наших мозгов Посрывало с петель В миражи берегов, В покрывала земель, Этих обетованных, желанных - И колумбовых, и магелланных.
Только мне берегов Не видать и земель - С хода в девять узлов Сел по горло на мель! А у всех молодцов - Благородная цель... И в конце-то концов - Я ведь сам сел на мель.
И ушли корабли - мои братья, мой флот,- Кто чувствительней - брызги сглотнули. Без меня продолжался великий поход, На меня ж парусами махнули.
И погоду и случай Безбожно кляня, Мои пасынки кучей Бросали меня. Вот со шлюпок два залпа - и ладно!- От Колумба и от Магеллана.
Я пью пену - волна Не доходит до рта, И от палуб до дна Обнажились борта, А бока мои грязны - Таи не таи,- Так любуйтесь на язвы И раны мои!
Вот дыра у ребра - это след от ядра, Вот рубцы от тарана, и даже Видны шрамы от крючьев - какой-то пират Мне хребет перебил в абордаже.
Киль - как старый неровный Гитаровый гриф: Это брюхо вспорол мне Коралловый риф. Задыхаюсь, гнию - так бывает: И просоленное загнивает.
Ветры кровь мою пьют И сквозь щели снуют Прямо с бака на ют,- Меня ветры добьют: Я под ними стою От утра до утра,- Гвозди в душу мою Забивают ветра.
И гулякой шальным все швыряют вверх дном Эти ветры - незваные гости,- Захлебнуться бы им в моих трюмах вином Или - с мели сорвать меня в злости!
Я уверовал в это, Как загнанный зверь, Но не злобные ветры Нужны мне теперь. Мои мачты - как дряблые руки, Паруса - словно груди старухи.
Будет чудо восьмое - И добрый прибой Мое тело омоет Живою водой, Моря божья роса С меня снимет табу - Вздует мне паруса, Словно жилы на лбу.
Догоню я своих, догоню и прощу Позабывшую помнить армаду. И команду свою я обратно пущу: Я ведь зла не держу на команду.
Только, кажется, нет Больше места в строю. Плохо шутишь, корвет, Потеснись - раскрою!
Как же так - я ваш брат, Я ушел от беды... Полевее, фрегат,- Всем нам хватит воды!
До чего ж вы дошли: Значит, что - мне уйти?! Если был на мели - Дальше нету пути?! Разомкните ряды, Все же мы - корабли,- Всем нам хватит воды, Всем нам хватит земли, Этой обетованной, желанной - И колумбовой, и магелланной!
Отправлено: 30.04.10 01:20. Заголовок: К. Ваншенкин «Как ..
К. Ваншенкин
«Как провожают пароходы»
Как провожают пароходы совсем не так как поезда Морские медленные воды Не то что рельсы в два ряда Как ни суди волнений больше Ведь ты уже не на земле Как ни ряди разлука дольше Когда плывешь на корабле
Вода вода кругом вода вода вода шумит вода
Я вспоминаю все сначала уже давно убрали трап На самом краешке причала стоишь ты голову задрав Вода качается и плещет и разделяет нас вода Но видно вдруг ясней чем прежде Что мы близки как никогда
Вода вода кругом вода вода вода шумит вода
Уходят башенки вокзала и удаляется причал Как важно все что ты сказала Все что в ответ я прокричал Морские медленные воды Не то что рельсы в два ряда И провожают пароходы совсем не так как поезда
Вода вода кругом вода вода вода шумит вода Вода вода кругом вода вода вода шумит вода
Отправлено: 30.04.10 01:40. Заголовок: В. Дыховичный, 1942 ..
В. Дыховичный, 1942
Широкие лиманы, зеленые каштаны, Качается шаланда на рейде голубом... В красавице Одессе мальчишка голоштанный С ребячьих лет считался заправским моряком. И если горькая обида Мальчишку станет донимать, Мальчишка не покажет вида, А коль покажет, скажет ему мать:
Припев: «Ты одессит, Мишка, а это значит, Что не страшны тебе ни горе, ни беда: Ведь ты моряк, Мишка, моряк не плачет И не теряет бодрость духа никогда».
Широкие лиманы, поникшие каштаны, Красавица Одесса под вражеским огнем... С горячим пулеметом, на вахте неустанно Молоденький парнишка в бушлатике морском. И эта ночь, как день вчерашний, Несется в крике и пальбе. Парнишке не бывает страшно, А станет страшно, скажет он себе: Припев.
Широкие лиманы, сгоревшие каштаны, И тихий скорбный шепот приспущенных знамен... В глубокой тишине, без труб, без барабанов, Одессу покидает последний батальон. Хотелось лечь, прикрыть бы телом Родные камни мостовой, Впервые плакать захотелось, Но командир обнял его рукой: Припев.
Широкие лиманы, цветущие каштаны Ещё услышат шелест развернутых знамен, Когда войдёт обратно походкою чеканной В красавицу Одессу гвардейский батальон. И, уронив на землю розы, В знак возвращенья своего Наш Мишка вдруг не сдержит лезы, Но тут никто не скажет ничего.
Припев: Хоть одессит Мишка,- А это значит, Что не страшны ему ни горе, ни беда: Хоть ты моряк, Мишка, моряк не плачет, Но в этот раз поплакать, право, не беда...
Отправлено: 01.05.10 23:35. Заголовок: Бескозырка Н. Верхо..
Бескозырка Н. Верховский
В наших кубриках с честью, в почете Две заветные вещи лежат: Это спутники наши на флоте - Бескозырка да верный бушлат. Если надо в атаку, ребята, Если сердце горт, как в огне, - К моему дорогому бушлату Бескозырку подайте вы мне!
Припев: Бескозырка, ты подруга моя боевая, И в решительный час, и в решительный день Я тебя, лишь тебя надеваю, Как носили герои, – чуть-чуть набекрень.
Нам в атаки идти с вами вместе, Знает вас фронтовой Ленинград. Вы священные спутники мести, Бескозырка да верный бушлат. Ведь недаром, завидя бушлаты И на ленточках надпись «Балтфлот», Убегает повсюду проклятый, Озверелый фашистский урод.
Припев.
Если в море, на финском граните За Отчизну погибну в борьбе, Бескозырку мою сохраните И оставьте на память себе. Только этого нет на примете - В бескозырке и смерть не берет, И победно на ленточке светит Несравненное слово «Балтфлот».
1941
впервые песня была исполнена солистом Центрального ансамбля песни и пляски ВМФ СССР Павлом Чекиным на крейсере "Киров". "Никогда не забуду, - вспоминал впоследствии певец, - как с последним аккордом песни весь личный состав крейсера встал и стоя прослушал ее еще два раза".
Отправлено: 06.05.10 16:33. Заголовок: Памяти трёх эсминцев..
Памяти трёх эсминцев (автор мне неизвестен)
Их было три: Один, Второй и Третий, И шли они в кильватер без огней, Лишь волком выл в снастях разбойный ветер, А ночь была темнее всех ночей. Был дан приказ, решительный и строгий, Пойти норд-вест, с собою мины взяв. Там в море злобно бродят англичане Был дан приказ- так надо исполнять. Мы шли вперёд, минуты коротая, Мы шли вперёд- так говорил приказ, Одну с другой отсчитывая мили Туда , где смерть подстерегала нас. Поэтому оно ли, потому ли, Иль ряд других- не спрашивай- причин, Они во мраке ночи утонули, Их скрыла глубь бушующих пучин.
01 Морской кадетский корпус 02 Бизерта 03 Северный блюз 04 Полярный конвой 05 Прощание с флагом 06 Вальс БПК Адмирал Левченко 07 Кок 08 Адмиральский флот 09 Марш подплава 10 Когда штормят моря 11 Командир БЧ-5 12 Маслопуп 13 Памяти АПЛ Комсомолец 14 Прощание 15 Ничего нам чужого не надо 16 Андреевский марш
Отправлено: 09.05.10 17:00. Заголовок: Юрий Нестеренко Мид..
Юрий Нестеренко
Мидуэй
Какое синее ласковое море! Сейчас бы скинуть комбезы - и на пляж. Но, рев моторов сливая в общем хоре, За экипажем взлетает экипаж. Заправка полная - дальность на пределе, Там, где-то в море, вгрызаются в волну Авианосцы чужие - наши цели, И наше дело - отправить их ко дну. Смешно зовутся - "Акаги" или "Хирю", Но экипажи, конечно, из задир. "Когда разведка не врет, их там четыре", - Сказал на брифинге утром командир. "Четыре главных, плюс корабли помельче - Богатый выбор, но, всех прошу учесть, Второго шанса не будет. Бейте метче И уходите. Вот курс. Вопросы есть?" "Да, сэр. Скажите, ведь нас прикроют "кошки"?" Но молвил Волдрон, указку теребя: "Увы, у "кошек" сейчас свою дорожки, И нам надеяться только на себя." "Но там же... там же... да нас порвут на части! Там целый флот! Мы для них - бесплатный тир!" "Приказы штаба менять не в нашей власти! Еще вопросы?" - отрезал командир. И стало тихо. И голосом нестрогим Добавил Волдрон, оглядывая нас: "Готовьтесь, парни - назад прийти немногим, Но хоть один должен выполнить приказ." Ну что ж, ребята - работа есть работа! Пуская нюни, врага не разгромим. Торпедоносцы! На вас надежда флота! Не посрамите...! И мы не посрамим. Сперва - победа, а после - время жалоб! Бензин - в цилиндры, магнето включены, "Взлет разрешаю!" И мы взлетаем с палуб - Опустошители, демоны войны. И пусть япошки нас пулями накормят, Но верим мы, что умрем не в этот раз - Жди нас обратно, стальной бродяга "Хорнет", Пока, "Йорктаун", до встречи, "Энтерпрайз"! Текут минуты, как топливо из бака, На горизонте не видно ни черта, Еще нескоро торпедная атака - Мы истребителям все же не чета. Они по высям гарцуют скакунами, На виражах и на резвых скоростях, А мы плетемся над самыми волнами С железной смертью, зажатою в когтях. На самом деле, дерьмо, а не торпеды - В воде немногим эффектней, чем топор, Всего-то навсего нужно для победы - Подкрасться низко и выпустить в упор. И кто добро дал подобным аппаратам? Не зря их "меткой тринадцать" нарекли... Но, наконец, мы над заданным квадратом, А море пусто! И где же корабли? Опять разведка окончилась афронтом! Быть может, северней прячутся они? Идем - и точно, дымы над горизонтом! Но что там выше? Мы больше не одни! Кто говорит, будто цвет у смерти черный? У ней два белых расправленных крыла: А6М2 - хищник легкий и проворный, Держите строй! Начинаются дела! Конец положен молчанию в эфире, И скоро вступят в дискуссию стволы - У нас один, а у "Зеро" их четыре! Но курс не сменим, как шансы ни малы. Они заходят, решительно и веско, Всего опасней - тому, кто на краю, И над водою растет корона всплеска - Мы потеряли последнего в строю. Их провожает бессильный треск турелей, Они уходят красиво и легко, А впереди все не видно наших целей - Мы далеко. Черт, мы слишком далеко! И вновь атака, почти без передышки - Ведущий их хладнокровен и не трус, И синеву разрывает пламя вспышки - Еще один не донес смертельный груз. Заходят сверху под острыми углами, Наотмашь хлещут кнуты свинцовых трасс, Соседа справа охватывает пламя - Чья будет очередь в следующий раз? А мы прижаты к проклятой синей глади, Мы словно стадо, что гонят на убой... Стрелки, ну что ж вы?! Не мажьте, бога ради! Вон тут их сколько! Ну сбейте же любой! Ага - дымится! Выходит из погони! У шустрых "Зеро" отсутствует броня! Но голос Волдрона стонет в шлемофоне: "Простите, парни, вы дальше без меня..." Но мы все ближе, мы счет ведем минутам - Что раньше кончится - мили или ты? Не отвернуть и не спрыгнуть с парашютом - Он не раскроется с этой высоты. Под градом пуль не сдержать остатки строя, Все тяжелей птичке слушаться рулей... Четвертый сбит. Нас осталось только трое, Но впереди - силуэты кораблей. И с этих палуб взлетает подкрепленье - Им тоже ясно, что нынче на кону, И вскоре третий, теряя управленье, Ломает крылья о жесткую волну. Но и у "Зеро" кончаются патроны - Мы прорвались! Нас попробуй-ка угробь! Но корабли тоже держат оборону, И вновь по корпусу бьет тупая дробь. Теряя масло, мотором смертно воя, Глотая воздух распоротой дырой, Идем на цель. Нас осталось только двое, Еще два шанса - он первый, я второй. Он сбросил ношу! Он вышел из атаки! Он сделал дело, хотя и сам в дыму. Но пара "Зеро", как злобные собаки, Буквально в глотку вцепляются ему. И на плавучих своих аэродромах Глядят японцы на алый клуб огня... Но что с торпедой? Проклятье, это промах! Теперь надежда - лишь только на меня! Нет никого, с кем болтали только в среду, Погибло столько веселых, молодых... Но я всажу эту чертову торпеду Под ватерлинию, словно штык под дых! Вдоль борта пухнет дым пушек, будто вата, На флаге солнце алеет, как клеймо... За вас, ребята! За всех за вас, ребята! Ну, получай же, японское дерьмо! Уйти пытаюсь, как раненая птица, Но мчатся "Зеро", путь в небо перекрыв, Стрелок мой мертв, и я знаю - не отбиться. Но где же взрыв? Где проклятый этот взрыв?! Уже не корпус - рвут болью пули тело, Рука немеет, в лице куски стекла, Вниз, кувыркаясь, машина полетела, Но мне больнее, что цель моя цела. Выходит, зря? Значит, все погибли даром? Зачем все это, за что же нам тогда? Я не закрою глаза перед ударом, Мне смоет слезы соленая вода.
Зеленый глазок приемника светится вполнакала, Плещут волны эфирные, хлещут хрипом беды, Плещут волны морские, бьются в белые скалы, Британия правит морем, но воздух важней воды.
Старый седой викарий дышит на стекла своих очков, Ныне небесной карой впору пугать и еретиков. Раз уж дошло до драки - мы знаем, что зыблется на весах, Ибо не только браки ныне вершатся на небесах!
Воздух рубят винты, время отмерено гордым бриттам, Бас беременных "юнкерсов" - это не пенье арф, Нынче лондонский дэнди отправится в путь небритым, Пряча колючее горло под шелковый белый шарф.
Лето, погоды спутав, расплачется каплями на стекле, Облачность - триста футов, но это не повод сидеть в тепле. Этот покров - дырявый, и бомбы отыщут себе пути, Тем, кто умрет со славой, лучшего повода не найти.
Девятый вылет за сутки остыть не дает мотору, Зато остывает в кружках с утра недопитый чай. Теряется счет потерям, нет времени на повторы, Палец прилип к стартеру, команда дана, включай.
Пахнет бензином клевер, лопасти делают оборот, Шепчет "Farewell forever" чей-то презрительно-тонкий рот. Впрочем, еще не вечер, в небе продолжится путь земной, Ты не спеши, диспетчер, выдать другому мой позывной!
Небо летит кувырком, опрокидываясь на спину, Смерть выбивает морзянкой автографы на крыле, Ветер свистит в висок сквозь простреленную кабину Реквием по другим, остающимся на земле.
Пляшут смертельный танец черные крестики в вышине. Что ж, покажи, британец, как ты послужишь своей стране! Тысячи миль колоний - но нынче Империя так мала! Прячут ее в ладони два полукруглых твоих крыла.
Ты у судьбы не спрашивал, к кому она благосклонна, Ты воевал до точки, вонзающейся под бровь... И солнце, прошитое пулями, валится с небосклона В алые воды Канала, соленые, словно кровь.
Вспыхнула и погасла, словно огонь бортовой, звезда, Бурые пятна масла влажною губкой сотрет вода, Капли дневного пота выпадут в небо ночной росой, Млечным путем пилота, вечною взлетною полосой.
Отправлено: 14.05.10 21:47. Заголовок: О "чёрных бушлат..
О "чёрных бушлатах" от двух поэтов
Константин Симонов
Есть приказ для маскировки Нам бушлаты снять. К новой форме без сноровки Трудно привыкать. Гимнастерки, скатки, фляжки. Но, суля грозу, Черноморские тельняшки Подо всем внизу. Как рванешь в атаке ворот, Тельник бьет в глаза, Словно защищает город Моря полоса.
Восемь раз я всем отрядом В бой водил ребят. На девятый - где то рядом Угодил снаряд. Я вперед рванулся телом, Но в глазах темно, На тельняшке синей с белым Красное пятно, Пусть пройдет в последнем взоре Все, что знал моряк - Белый свет, да сине море, Да багровый стяг.
Я лежу в бинтах у хаты, Рана жжет меня, Но впеоед идут ребята, Не боясь огня. И вверху над синем морем Красный флаг шумит.
Владимир Высоцкий
Евпаторийскому десанту
За нашей спиною остались паденья, закаты, - Ну хоть бы ничтожный, ну хоть бы невидимый взлет! Мне хочется верить, что черные наши бушлаты Дадут мне возможность сегодня увидеть восход.
Сегодня на людях сказали: "Умрите геройски!" Попробуем, ладно, увидим, какой оборот... Я тоже подумал, чужие куря папироски: Тут - кто как умеет, мне важно - увидеть восход.
Особая рота - особый почет для сапера. Не прыгайте с финкой на спину мою из ветвей, - Напрасно стараться - я и с перерезанным горлом Сегодня увижу восход до развязки своей!
Прошли по тылам мы, держась, чтоб не резать их - сонных, - И вдруг я заметил, когда прокусили проход: Еще несмышленый, зеленый, но чуткий подсолнух Уже повернулся верхушкой своей на восход.
За нашей спиною в шесть тридцать остались - я знаю - Не только паденья, закаты, но - взлет и восход. Два провода голых, зубами скрипя, зачищаю. Восхода не видел, но понял: вот-вот и взойдет!
Уходит обратно на нас поредевшая рота. Что было - не важно, а важен лишь взорванный форт. Мне хочется верить, что грубая наша работа Вам дарит возможность беспошлинно видеть восход!
Сердце дуба - наши суда, сердце дуба - наши люди; Мы всегда готовы - так держать, ребята, так держать! Мы будем сражаться и побеждать снова и снова.
Come, cheer up, my lads, 'tis to glory we steer, To add something more to this wonderful year; To honour we call you, as freemen not slaves, For who are so free as the sons of the waves?
Heart of oak are our ships, jolly tars are our men, we always are ready; Steady, boys, steady! We'll fight and we'll conquer again and again.
We ne'r see our foes but we wish them to stay, They always see us and they wish us away; If they run, we will follow, we will drive them ashore, And if they won't fight, we can do no more.
We'll still make them feel and we'll still make them flee, And draw them much lower as we guard them at sea, Then cheer up, my lads, with one heart let us sing, Oh soldiers, oh sailors, oh statesmen, and king.
Слушай! Когда многие умерли В глубине большой воды И родине ржаных полей Некому было писать писем, Я дал обещание, Я нацарапал на синей коре Болотной березы Взятые из летописи Имена судов, На голубоватой коре Начертил тела и трубы, волны, – Кудесник, я хитр, – И ввел в бой далекое море И родную березу и болотце. Что сильнее: простодушная береза, Или ярость железного моря? Я дал обещанье всё понять, Чтобы простить всем и всё И научить их этому
Отправлено: 03.07.10 23:37. Заголовок: Олег Куваев Из т/ф ..
Олег Куваев Из т/ф "Идущие за горизонт"
Баллада о детях Большой Медведицы
Не нужен бродягам дом и уют, Нужны - океан, земля. Что звёзды Медведицы им поют, Не знаем ни ты, ни я. Мальчишки растут, и лодки растут, И в море идут кораблём. Большая Медведица тут как тут Стоит за твоим рулём. Велик океан, и земля велика, Надо бы всё пройти, Большая Медведица издалека Желает тебе пути. А где-то с неба скатилась звезда, Как будто слеза с лица. И к детям твоим пришла беда, Большая Медведица! Наляжем, друг, на вёсла свои. Волна, пощади пловца! Большая Медведица, благослови, Большая Медведица! Твёрд капитан и матросы тверды, Покуда стучат сердца, Большая Медведица, в путь веди! Большая Медведица.
Отправлено: 04.07.10 00:25. Заголовок: Евгений Лукин БАЛЛАД..
Евгений Лукин БАЛЛАДА ОБ АРУДЖЕ БАРБАРОССЕ
Грозит окруженье стальным замком. Кому-то идти в заслон. Это войны жестокий закон, старый, как мир, закон. Кто отменит его? Когда? Какой небывалый бой? Скорее стеклом застынет вода и песню прервёт прибой. Взрывая мосты, заступая пути, простой матрос умирал, чтоб основные силы спасти, чтобы ушёл адмирал.
...Вел мавританский шальной отряд менее тысячи душ Арудж Барбаросса, рыжий пират, рыжебородый Арудж.
Не ради веры, но ради вин, золота, каторжан он шел, не щадя ни храмов, ни вилл, ни грантов, ни горожан.
Испанские части наперехват двинулись с трех сторон, но рыжий дьявол, рыжий пират в жертву принес заслон.
...Сзади - река. Впереди за леском - блики испанских лат. Ну что же, велит умереть закон. Иди и умри, моряк.
Последний удар вслепую обрушь, проклятья хрипя врагу! Не правда ли, счастлив ты, что Арудж уже на том берегу?
А он оглянулся в бегущей толпе, от остальных отстал - и вдруг запрокинул в злобной тоске бешеный свой оскал...
...Иди, не оглядываясь, вперед, мой гений, мой господин, - там ждёт тебя твой галерный флот и младший брат Хайраддин.
Урок переправы ты дал врагу, ни слитка не потерял. А это издержки на том берегу, твой боевой матерьял...
Но ты оглянулся, рыжий пират, - решил свою участь сам. И испанский наместник, блестящий гранд, не поверил своим глазам:
словно забыв, что живем лишь раз, что мертвецам не встать, Арудж Барбаросса отдал приказ форсировать реку вспять.
Нет, не застыла стеклом вода, не смолк прибоя раскат, но шёл адмирал умирать туда, где умирал моряк.
Неравный бой, беспощадный бой, безнадёжный короткий бой! Исход подтверждён испанской трубой - и день померк голубой.
...Погиб. Да главное - не один. И более - ничего. А младший брат его Хайраддин был много умней его.
Он нажил то, что растратил брат, а главное - твёрдо знал, что должен погибнуть в заслоне моряк, чтобы ушёл адмирал.
...Когда Христа придет торжество, то, оттеснив Петра, сядет по правую руку Его рыжебородый пират -
за то, что не знал на издержки цен, наивен, неповторим! А мы говорим: компромиссы, цель, жертвы, - мы говорим.
А мы говорим, говорим, говорим, чёрт бы нас всех побрал! Пойдём в огонь и в огне сгорим - уйдёт один адмирал.
Приводим примеры из мудрых книг, из третьих, из сотых рук!.. Небо, навеки запомни миг, когда оглянулся Арудж...
«РЮРИК»,«СТРАШНЫЙ»,«ВАРЯГ»,«СТЕРЕГУЩИЙ» Перевеса врагов не считали! Знали, что не для них день грядущий! Бой последний когда принимали!
Удостоены памяти вечной! Славный перечень их продолжая, Им в кильватер вступил «БЕЗУПРЕЧНЫЙ»! Скорбь России и боль умножая! .................................................................... Обречён миноносец увечный, Кануть в Лету и пасть беззаветно, Свято выполнив долг «БЕЗУПРЕЧНЫЙ», Из истории выпал бесследно.
Выкорчёваны мачты и трубы, В бурелом как пеньки и берёзки! Дэва глядя в бинокль, кривит губы, Две бесцветно-сухие полоски…
Адмирал лицезреет бесстрастно, Как огонь миноносец корёжит. Взгляду оптика Цейса контрастно, Всё детально увидеть поможет.
Кто живые, ползут и хромают, На искромсанной палубной стали На карачках кишки собирают… И других много жутких реалий.
Кисть и согнутый локоть сплетая, Пальцы сжал в кулаке кто-то жёстком… Исступлённая ярость слепая, И кураж в грубом жесте матросском. Нет спасенья в воде стылой, горькой, За бортом побарахтавшись, тонут, Не запасся кто кругом и койкой, С головой зарываются в омут.
Обрывается бой скоротечный, Враг огонь прекратил, убедившись, Что уже не жилец «БЕЗУПРЕЧНЫЙ», Догорает, почти погрузившись.
«БЕЗУПРЕЧНЫЙ», не сломленный духом, Бой последний неравный принявший, Словно мёртвый дельфин кверху брюхом, На боку миноносец лежащий.
Погружается носом, дрейфует, В волнах свежих подобно игрушке… Враг который уж раз торжествует, Зачехляя горячие пушки!
Оторвал от бинокля взгляд Дэва, День как будто начался удачно! На лице ни усмешки, ни гнева, Хоть победе и рад однозначно!
«Подберём, может тех, кто остались?» Обратились к нему, ждут ответа… «Мы и так здесь на час задержались! Полным ходом в район Дажелета!»
Мог хотя бы послать «АРИАКЕ», Самому недосуг раз возиться! Но вопят телеграфные знаки, Понукая его торопиться!
Свежепринята радиограмма: «Быть тогда-то, в квадрате таком-то»! Больше нету сомнений ни грамма, Крейсер рвётся к черте горизонта.
Поспешает согласно приказу. Адмирал с хладнокровным цинизмом, Больше влево не глянул ни разу, Безучастный к беспомощным жизням.
Снисхожденья никто не дождался! Враг их бросил без дрожи сердечной! Так сражался, погиб, но не сдался, Миноносец-герой «БЕЗУПРЕЧНЫЙ»!
Отправлено: 12.07.10 00:51. Заголовок: Владимир Вениаминови..
Владимир Вениаминович Вейхман родился в 1934 году в Хабаровске. Служил на КТОФ и ДКБФ
КРУЗЕНШТЕРН
Так уж, видимо, с давних времен повелось: Эти - белая кость, эти - черная кость.
Мои кости, наверно, чернее, чем тушь, - Посылали меня в несусветную глушь.
За упрямство и дерзость меня невзлюбив, Отправляли в далекий Гвинейский залив.
Где Гвинея-Бисау и Кот-де- Ивуар, Обжигал мою душу тропический жар.
Жажда глотку сушила - хоть пей, хоть не пей, Оглушал меня звон такелажных цепей.
Даже воздух в каюте и тот не такой, - Отвратительно пахнущий рыбной мукой.
Ну а этим, чья кость оказалась белей, Доставались каюты иных кораблей.
Их к далеким причалам заморских таверн Уносил, распушив паруса, “Крузенштерн”.
Посещали они, возбуждая восторг, И безбедный Стокгольм, и гудящий Нью-Йорк.
Только мне-то известно: Иван Крузенштерн Был в суждениях прям и колюч, словно терн.
Он - пусть помнит об этом любой камергер - Не паркетный шаркун - боевой офицер.
Он, придворную свору вконец обозлив, Был бы тоже отправлен в Гвинейский залив.
ШЕСТОЙ МАТЕРИК
“Мы всегда несли парусов сколько было возможно” Ф.Ф.Белинсгаузен
Грохотала волна, Набегая на камни и дюны, Ветер осени поздней на Балтике пенил валы. Укрывались в портах низкобортные шхуны, приумолкли на рейдах буксиры - морские волы.
Где-то там, позади, волноломы Балтийска. Впереди - сколько сотен мятущихся, вздыбленных миль? Спорят с жадными чайками тучи, летящие низко, и в лицо мне швыряют колючую снежную пыль.
Удержись-ка на палубе! Кренится круто и резко мой корабль, разъяренной стихией влеком. Старый боцман на лоб нахлобучил зюйдвестку и кричит, и кому-то грозит кулаком.
Винт дрожит, обнажаясь в размахах порывистой качки, словно кто-то железный неистово лупит в подзор. Мало здесь мореходных, Регистром назначенных качеств, - здесь и души людские на прочность проходят отбор.
Будто лен парусины на мачтах взметнулся трехъярусен, и заполнился ветром, опять искушая судьбу. Будто рядом со мною на мостике встал Беллинсгаузен, и сквозь снежную замять в подзорную смотрит трубу.
Он - из тех моряков, кто с седым океаном приятельствовал, кто в лихую погоду сбавлять паруса не привык. Мне еще предстоит не с такими встречаться препятствиями. Мне бы только успеть отыскать свой шестой материк.
Мы пятый день плывем, не опуская Поднятых парусов, Ночуя в устьях рек, в лиманах, в лукоморьях, Где полная луна цветет по вечерам.
Днем ветер гонит нас вдоль плоских, Пустынных отмелей, кипящих белой пеной. С кормы возвышенной, держась за руль резной, Я вижу, Как пляшет палуба, Как влажною парчою Сверкают груды вод, а дальше Сквозь переплет снастей пустынный окоем. Плеск срезанной волны, Тугие скрипы мачты, Журчанье под кормой И неподвижный парус...
А сзади город, Весь в красном исступленьи Расплесканных знамен, Весь воспаленный гневами и страхом, Ознобом слухов, дрожью ожиданий, Томимый голодом, поветриями, кровью, Где поздняя весна скользит украдкой В прозрачном кружеве акаций и цветов.
А здесь безветрие, безмолвие, бездонность... И небо и вода две створы Одной жемчужницы. В лучистых паутинах застыло солнце. Корабль повис в пространствах облачных, В сиянии притупленном и дымном.
Вон виден берег твоей земли Иссушенной, полынной, каменистой, Усталой быть распутьем народов и племен.
Тебя свидетелем безумий их поставлю И проведу тропою лезвийной Сквозь пламена войны Братоубийственной, напрасной, безысходной, Чтоб ты пронес в себе великое молчанье Закатного, мерцающего моря.
Отправлено: 12.07.10 22:32. Заголовок: Брюсов Валерий Яковл..
Брюсов Валерий Яковлевич
СТАРЫЙ ВИКИНГ
Он стал на утесе; в лицо ему ветер суровый Бросал, насмехаясь, колючими брызгами пены. И вал возносился и рушился, белоголовый, И море стучало у ног о гранитные стены.
Под ветром уклончивым парус скользил на просторе, К Винландии внук его правил свой бег непреклонный, И с каждым мгновеньем меж ними все ширилось море, А голос морской разносился, как вопль похоронный.
Там, там, за простором воды неисчерпно-обильной, Где Скрелингов остров, вновь грянут губящие битвы, Ему же коснеть безопасно под кровлей могильной Да слушать, как женщины робко лепечут молитвы!
О, горе, кто видел, как дети детей уплывают В страну, недоступную больше мечу и победам! Кого и напевы военных рогов не сзывают, Кто должен мириться со славой, уступленной дедам.
Хочу навсегда быть желанным и сильным для боя, Чтоб не были тяжки гранитные косные стены, Когда уплывает корабль среди шума и воя И ветер в лицо нам швыряется брызгами пены.
Отправлено: 20.07.10 04:43. Заголовок: Павел Славецкий А м..
Павел Славецкий
А море пело о своём...
А море пело о своём! О небесах, горах и солнцах, А море кликало рассвет, Звеня запястьем в колокольцах. Дельфины пели, пели травы На дне колышась, как власа. Со дна тихонько подпевали, Раскрыв зелёные глаза, Ракушки, раковины, скаты. Как изумрудные караты, Сверкали стаи рыб чудных И подхватили моря стих: Киты, акулы, змеи, крабы, Морские котики, их мамы, Касатки, чайки, альбатросы. И полетел вплетаться в косы Норд-Ост Своим знакомым кралям, Слывя повесою и вралем, Но тем не менее любим, Он подхватил с собою дым Лесов Австралии, Гвинеи, Смешал их с запахом Помпеи, Затем с дождём Парижа, Праги, Берлина - вылил на овраги Москвы, и Киева, и Минска. - на двух живых - что так губами близко - что шепчут - вот он ведь, апрель! - смотри - вот эта вот капель - Нежна и пахнет несказанно! а целованья - прикасанья К губам, ресницам, волосам Подобны тихим голосам Подводных жителей планеты, Воздушной трепетности крыл, Спасибо Бог, что всё же был Однажды день, когда они Вдруг повстречались. Разомкни Хотя б звено в цепочке той И этот сумрак голубой достался бы иным, Ан нет! Над ними этот Вечный Свет!
Отправлено: 24.07.10 11:33. Заголовок: В. Пикуль Марш мер..
В. Пикуль Марш мертвых команд
- Кто посмел толковать о суше? Забудьте думать и не горюйте. Номер приказа... Секретно... Слушай... Всем, всем, всем, кто похоронен на грунте:
"Товарищи матросы, старшины, офицеры. В годовщину славной ПОБЕДЫ нашей Флагман разрешает раздраить двери И распахнуть горловины настежь. Рыб и чудовищ морской пучины Через пробоины гнать косяком, Бушлаты заштопать нитями тины, Бляхи надраить золотым песком. Ровно в полночь с ударом четвертым Склянок флотских, мои друзья, Всплывать на поверхность, равняясь побортно. Парадом командовать буду я".
И, как приказано,- в полночь, Мы поручни трапов на ощупь хватали, Тонули мы молча, падали молча И молча всплывали, всплывали, всплывали...
В хлябях соленых, запрокинув головы, Распластав руки и открыв рты, Мы всплывали со стометровой, А может, и более- темноты.
Горнисты вскинули к звездам горны И затрубили не видя звезд: Началась ПЕРЕКЛИЧКА- сквозь штормы- С норда на зюйд и с веста на ост: - Тральщик "Запал"?- разорвало миной... - Гвардейцы с канлодки "14-БиМС"?.. - А вы с миноносца "Орлиный"? Сгорели...- танкер "Антифашист"? - Подлодка "Э-С"?- не вернулась на базу... - Лидер "Заря"?- попаданье в машину... А нас лишь двое... и без приказа Мы смерти своей не откроем причину.
От страха просело небо, И в ужасе ветер пал, Когда на высокий гребень Поднялся наш адмирал: В парадном во всем, спокойный Явился из пенной воды, Вцепились в его погоны По три колючих звезды. Пояс, когда-то лаковой,- В корралах морских лугов, На кортике- в дар от раковин По несколько жемчугов. За ним адъютанты тяжко Идут по водным ухабам- Шевелятся на фуражках Живые эмблемы крабов...
Проходим мы морем Баренца, И Черным, и Белым, и Балтикой. Нам никогда не состариться, Никогда нам не замерзнуть в Арктике.
Поднявшись над палубной кровлей, Мы, год уж который подряд, На волнах, пропитанных кровью, Проводим привычный парад.
Отбой... Вновь уходим в глубины: Отсеки телами запрудив, Ложимся опять под турбины И падаем возле орудий.
Но, если внукам придется с врагом Сойтись в решающей мести, Ждите нас- мы снова всплывем, Но уже с кораблями вместе.
Мы были когда-то, нас нет. Мы будем, мы будем, МЫ ЕСТЬ.
Отправлено: 25.07.10 12:10. Заголовок: Вот корабли стоят у..
Вот корабли стоят у Минной стенки, Но, как прежде, ребят зовёт Средиземка, Котор и Порт-Саид, Сплит и Александрия Видели флаги военно-морские России.
Румбом зюйд-вест на просторе Шли корабли по Русскому морю, Волны вздымало широкое море- Русское Чёрное море...
Брошены якоря, тихо на баке и юте, Бухту Казачью туман запеленал-окутал, Вспомним же как провожал музыкой величавой В дальний поход город моряцкой славы.
И с "Индепенденсом" и с "Саратогой" Пересекались наши дороги, Флоту Шестому не уступали Пятой эскадры орлы!
Не занимать было нам смелости и отваги, Кто же на части рвёт наши души, словно листы бумаги? Вымпелов перед врагом мы не спускали, Свято хранили верность Стране, чести её не роняли.
В борт ударяясь пенной волною, Было своим нам Чёрное море, Мы вдалеке от Крымской земли В сердце её берегли!
Нашей осталась для нас Малая наша Россия, Выходы к южным морям косточкой нашей мостились, Нашею кровью омыт от Севастополя до Перекопа Крым эту память хранит, в славной истории флота
Русское море - Чёрное море, Вспомним советских, русских героев Тех, кто когда - то были сильны В лоне единой страны!
Чёрное море – Русское море, Чайка летит над волной штормовою. Ждут возвращенья России сыны В лоно единой Страны!
Отправлено: 25.07.10 12:17. Заголовок: Моряки под Москвою. ..
Моряки под Москвою.
Знали мы бесславие и плен, Чуть не пол- страны германцу сдали, Но Верховный не оставил Кремль, Ведь Верховным был товарищ Сталин. И по воле Сталина в Москву Прибывали в громе канонады, На врага готовые к броску, Тихоокеанские бригады.
Русская Земля... Снежные поля... Чёрные матросские бушлаты... Верность и любовь Родине храня, Вы уберегли Её, ребята! Вспышки батарей, рваная броня, Пулями пробитые знамёна... И брони прочней, яростней огня Русские морские батальоны!
Из теплушек, с рельсов - прямо в бой... На священном Бородинском поле Вы закрыли Родину собой Как герои прадеды дотоле! Чёрной смертью в полчища врагов Вы вгрызались, и не гнулись в битвах!- Помнят вас, отважных моряков, Белый Раст и Яхрома, и Дмитров!
Русская Земля... Снежные поля... Чёрные матросские бушлаты... Верность и любовь Родине храня, Вы уберегли Её, ребята! Вспышки батарей, рваная броня, Пулями пробитые знамёна... И брони прочней, яростней огня Русские морские батальоны!
Вы бросали полушубки в снег, И... не признавали маскхалаты, Бескозырки с лихостью надев, Распахнув на холоде бушлаты. В молодецкой удали своей Вы... на пулемёты шли бесстрашно, На передней линии траншей Схватывались насмерть в рукопашной!
Русская Земля... Снежные поля... Чёрные матросские бушлаты... Верность и любовь Родине храня, Вы уберегли Её, ребята! Вспышки батарей, рваная броня, Пулями пробитые знамёна... И брони прочней, яростней огня Русские морские батальоны!
Отправлено: 25.07.10 12:29. Заголовок: ВМФ, кино и ... Г..
ВМФ, кино и ...
Громыхают сталью двери, Бьют по трапам каблуки, На вечернюю поверку Потянулись моряки. Чрезвычайным объявленьем Удивил старпом: "Дано Сверху нам распоряженье Поработать на … кино.
Сделав паузу: "Вопросы?" Как не быть, когда – кино? Зачарованы матросы, Например, про что оно. "Мы сценарий прочитали: Долг мужской, девичья честь, Про любовь и трали-вали, И про службу тоже есть.
Прибывают и актёрки, Молодые, говорят… Чтоб во флотских проговорках, Боцман! Я не слышал мат". "Чтоб не слышал, есть, так точно!" – Изумился мичман Бут… Между прочим, дело к ночи, Опустели бак и ют.
Встали звёзды небосклона В Млечный путь за рядом ряд. Военморы, сняв погоны, Как простые люди, спят. Спит по кубрикам, каютам Двухэтажный габарит, К переборке прислонютый И дежурный… Нет, не спит!..
Спит и мичман Бут несчастный, Видит он кошмарный сон, Что заел на звуках гласных Матюгальник-мегафон, И от боцмана как будто Рвутся в полунемоте Лишь согласные до юта Х, Л, З, С, Р, М, Т! …………………………….. Спит писатель этих строчек, В данном случае, герой… Утомился ты не очень? Отдыхай, читатель мой...
"Штурманская застольная" (из репертуара курсантов Закавказского Ынститута Хулиганов)
Ваше благородие, штурмана России! Где Вас только по морям черти не носили, Проложив на карте путь, Землю обогнем, Нам бы счастья хоть чуть-чуть И футов под килем!
Ваше благородие, госпожа невязка! В океане вроде я, а в каком неясно! Эту незадачу Мы переживем. Нам чуть-чуть удачи И футов под килем!
Ваше благородие, альмукантарат! Мы с секстаном породнились, словно с братом брат, В небе в звездном крошеве Мы одну найдем. Нам бы всего хорошего И футов под килем!
Ваше благородие, господин компас! В море выручаешь ты нас не в первый раз. Если место надо, Пеленг мы возьмем, Будет нам награда – Семь футов под килем!
Ваше благородие, СКП невязки! И фильтр Калмана давно строит сигме глазки. Методом квадратов Дельту мы найдем, А за это плата – Футы под килем!
Ваше благородие, профессионалы! В жизни радостей у нас, к сожаленью, мало. В нашу чарку до краев Водочки нальем, Нам нужна одна любовь И футы под килем!
Оливковое масло и коринку мы приняли на Мальте И пошли с попутным ветром прямо к Гибралтару. Нас было семеро: наш славный капитан Шютт Йохен, Пять матросов, ну и я, Ханс Кикебуш, как штурман. Дул славный ветер, и уже Сардиния осталась позади, Когда с норд-оста вслед нам устремился черный парус И, словно в семимильных сапогах, стал нагонять нас. Встревоженно глядел в подзорную трубу наш капитан, Тряс головой, опять смотрел, и все мрачнее становилось Его лукавое лицо. «Проклятье ада! – выругался он. — Пусть съест меня акула, коль то не пираты! Негодяи! Они нацелились на нас и нашу шхуну! Сомненья прочь! Теперь одна надежда: Все паруса поднять и – господи помилуй!» Но было поздно. Через полчаса мы поняли, Что бегство невозможно. Вслед за тем на мачте капера Взметнулся красный флаг, и выстрел пушки Нам приказал лечь в дрейф. Сопротивляться мы не могли: нас было только семеро И те, должно быть, стреляли прежде разве только дробью В древесный пень. Их было сорок, Остервенелых, наглых, хищных птиц, Натренированных в убийствах и разбоях, как мы в кегли. Один их залп – и мы пойдем ко дну. Но Йохен Шютт нас подбодрял: «Спокойствие, друзья! Придумал я один занятный трюк. Быть может, и минует нас беда, Но тут уже игра пойдет ва-банк, И коль погибнем, то как христиане, И да простит господь нам наши прегрешенья!» Затем, ворча, спустился он в каюту, позвал с собой других, А мне велел остаться на палубе, Чтоб встретил я незваных визитеров И вежливо, как дорогих гостей, их проводил к нему. Стучало сердце, спазм сжимал мне горло, когда, как коршун, С каждою минутой корсар сближался с нами. Я различал уже оскаленные рожи пиратов, уцепившихся за ванты. Уже я видел, как один злодей Взметнул свой абордажный крюк над красной феской, За ним – другие… Треск снастей, удар, Чудовищный толчок и – к борту борт — На нас тунисец навалился лагом. Огромный мавр с кривым клинком в зубах Вскочил на наш корабль. За ним – сам атаман, свирепый, одноглазый, с торчащими усами, словно кот, В чалме зеленой, с лунным, из рубинов, искрящимся серпом. А там и остальные – оборванный, отчаянный народ, У всех пистоли – длинные стволы, и топоры, и бритвы-ятаганы. Мороз пошел по коже у меня. Однако, помня о приказе Шютта, отвесил я угодливый поклон И чуть вприпрыжку, словно старый кельнер, Засеменил, маня пиратов к трапу, ведущему в каюту капитана. Печатая тяжелые шаги, по пистолету в каждом кулачище, За мной спустился «мистер Одноглаз», Прошел вперед, толкнул ногою дверь, взглянул в каюту и остолбенел. Остолбенеешь: прямо перед ним, Сбив шляпу набекрень, дымя короткой трубкой, На бочке с порохом сидел сам Йохен Шютт! Бочонок был раскрыт, вокруг широкой лентой Рассыпан порох был и, словно в заколдованном кругу, Наш капитан ронял из трубки искры. Мы замерли пред ним, не проронив ни слова, А он спокойно продолжал курить И, словно не печалясь ни о чем, Взглянул на побледневшего корсара И произнес с усмешкой: «Мой поклон! Чем я могу служить, узнать осмелюсь?» Тогда корсар, надувшись, как индюк, На тарабарщине своей забулькал что-то, Но, не сумев сказать, оскалил зубы И поднял свой кулак, грозя им Шютту. Но капитан наш не повел и бровью, Лишь хмыкнул: «Я в турецком ни бельмеса. Быть может, сговоримся по-французски?» И выпустил из трубки сноп огня и клубы дыма. Мне уже казалось, что мы взлетаем в воздух. Но одноглазый смекнул, что шутки плохи. Позеленел от ярости, мгновенно повернулся И кинулся стрелою вверх по трапу. Тут наверху поднялся шум и гомон, Пираты навалились на добычу, Катили, кантовали и тащили, Как будто бы все судовое чрево Вдруг вывернуть решили наизнанку. Тем временем мы все, дрожа от страха, Прижались к капитану, как цыплята, А он сидел, не проронив ни слова, И медленно пускал колечком дым. Мы знали – груз наш славно застрахован, Но было страшно: ну, как басурманы, Разграбив все, корабль наш продырявят? Пойдем ко дну, и любекские башни Уже не встретят нас в конце пути… Так шли томительные, длинные минуты. И вдруг внезапно сквозь галдеж и грохот Услышали мы боцманскую дудку, На палубе возникла толчея и суматоха, как во время бегства, Затем раздался скрежет, и толчок чуть не свалил нас: Видно корабли, наш и тунисец, разошлись бортами. Все стихло, мы ловили каждый звук, Но даже мышь в норе не пропищала. Сомнений не было – корсар убрался прочь. «Ну, как? – воскликнул Йохен Шютт. — Опять нам солнце светит? Взглянем на потери!» И с этими словами полез на палубу, А мы вослед за ним. Какой ужасный вид! На Ноевом ковчеге, Где в стойлах весь животный мир Земли Спасался от всемирного потопа, Наверно, палуба была гораздо чище. Кругом рогожа, черепки, солома, Бочонки от коринки, инструменты, Бутылки, луковицы, камбузная утварь — Все в диком беспорядке здесь смешалось, Как будто бы на палубе у нас Справляли черти некий праздник хлама. Я огляделся… Ах, так вот в чем дело! С норд-оста полным ветром нам на помощь Английский шел фрегат под королевским флагом. Как ворон от орла, тунисец удирал. Мы ликовали, пели, обнимались! Наш юнга опустился на колени, Кок Петер, живший в Портсмуте всю зиму, Махал своею вязаною шапкой И по-английски пел «God save the King», А Йохен Шютт взял луковицу в руку, Понюхал, сморщился и тоненько чихнул… Мне показалось, он не хотел, чтоб видели мы все, Как капитан наш плачет. Вслед за тем сорвал он шляпу с головы и молвил: «Ну, благодарите небо! Сам бог послал британца в эти воды. Когда б не он, клянусь, за наши жизни Я не дал бы и ломаного гроша!» «Мы вас благодарим! – вмешался я. — Когда б не ваша с порохом затея, Пожалуй, и британец не успел бы, прогнав корсара, нас застать в живых». «Ах, порох! – засмеялся Йохен Шютт И плутовски сверкнул глазами. — Порох? Как бы не так! Где было взять его? Тот черный круг, что испугал злодея И вынудил его бежать не чуя ног, Насыпал я из кормовых семян, Что в Шверине купил для канарейки. Спасайся сам – и бог спасет тебя! Вот так-то, штурман… А теперь узнай, Не возражают ли ребята против рома. Я думаю, что доброе вино Их быстро от недуга исцелит!»
Хотя бы в этой ветке можно без нарочито придуманных словесных суррогатов?
УВАЖАЕМЫЙ коллега, без сомнения...
кстати, Вам знакомы перевод и значения таких слов как "bubble pulse" (воен-мор), "implosion" (геофиз.) "collapse" ( в т.ч.пузырьков жидкости, морск., астроном.), "deflation" (оптич.)?
Отправлено: 08.01.11 03:10. Заголовок: В МОРЕ ИДУТ КАТЕРА С..
слова и музыка народные, начали писать в кубрике, отрихтовывали в политотделе
В МОРЕ ИДУТ КАТЕРА Серое море разорвано в клочья, Серое море ревет и клокочет. Что же, товарищ, пора! В трюмах машины угрюмо рокочут, В море идут катера.
Снежные злые встречают заряды, Как хорошо, что товарищи рядом! Море - как соли гора... Небо окинешь невидящим взглядом - В море идут катера.
Кажутся чем-то давнишним, давнишним: Белые бабочки, майские вишни, Алое солнце с утра. В долгую ночь о рассветах не слышно. В море идут катера
Отправлено: 25.01.11 00:05. Заголовок: Стукнуло в голову, ч..
Стукнуло в голову, что я, наверное, напрасно пренебрегаю музыкальными памятниками эпохи и решил собирать в дополнение к литературной, еще и нотную коллекцию источников о Порт-Артуре. Одну нотную запись австралийского (!) композитора я нашел уже давно в австралийском же архиве.
Отправлено: 31.01.11 19:38. Заголовок: Н. Гумилев В СЕВЕРН..
Н. Гумилев
В СЕВЕРНОМ МОРЕ
О, да, мы из расы Завоевателей древних, Взносивших над Северным морем Широкий крашеный парус И прыгавших с длинных стругов На плоский берег нормандский — В пределы старинных княжеств Пожары вносить и смерть. Уже не одно столетье Вот так мы бродим по миру, Мы бродим и трубим в трубы, Мы бродим и бьем в барабаны: — Не нужны ли сильные руки, Не нужно ли твердое сердце, Горячая кровь не нужна ли Республике иль королю? — Чтоб англичане, не немцы, Возили всюду товары, Чтоб эльзасские дети Зубрили Гюго, не Гете, Чтоб Джиолитти понял, Как сильно он ошибался, Чтоб устоял Венизелос В борьбе с господином своим. Эй, мальчик, неси нам Вина скорее, Малаги, портвейну, А главное — виски! Ну, что там такое: Подводная лодка, Плавучая мина? На это есть моряки! О, да, мы из расы Завоевателей древних, Которым вечно скитаться, Срываться с высоких башен, Тонуть в седых океанах буйной кровью своею Поить ненасытных пьяниц — Железо, сталь и свинец. Но все-таки песни слагают Поэты на разных наречьях, И западных, и восточных; Но все-таки молят монахи В Мадриде и на Афоне, Как свечи горя перед Богом, Но все-таки женщины грезят — О нас, и только о нас.
Эта баллада написана для «Сент-Джеймс Газетт» как развернутый пародийный отклик на статью одного корреспондента, который, судя по всему, считал, что морские сражения и в следующем веке будут напоми-нать классические баталии адмирала Нельсона — с таранами, абордажами и т. п. По какой-то случайности балладу с самого начала восприняли как вполне серьезное сочинение и, если мне не изменяет память, даже положили на музыку. До сих пор я печатал ее без предисловий. Р.К.
Наш броненосец «Громобой», Он охранял Пролив. Он шел, взрезая буруны, Задраив люки от волны, Орудья расчехлив
Их было два: сто тонн в носу И столько же в корме. Ныряли в море их стволы. Вздымались к небу их стволы В бурлящей кутерьме.
Наш броненосец «Громобой», Он встретил крейсер «Грот»: Две пушки дьявольских при нем, Что точным славятся огнем; И очень быстрый ход.
Он начал бить за восемь миль Как будто мы — буек: Прицельный залп, потом другой. Ствол нашей пушки носовой Поник, как василек.
«Он бьет, как дьявол, капитан, На палубе беда! Нам выйти бы из-под огня, Пока еще цела броня». И кэп сказал: «О да».
Он нас догнал и с мили бил — Как будто утку влет. Мы били с башни кормовой, Но в страшной качке штормовой Все время перелет.
«Пробита башня, капитан, В машинном — сущий ад: Из труб горячий хлещет пар, А это хлеще, чем пожар!» И кэп сказал: «Назад».
Наш броненосец «Громобой» Вернулся на убой: Он шел на крейсерский бушприт Так на акулу белый кит Идет в последний бой.
«На ладан дышим, капитан, И мочи нет терпеть! Ну как так можно воевать: Нельзя врага за горло взять И к стенке припереть!
Мы беззащитны, капитан. По нам, как в тире, бьют. И остается лишь одно: Безропотно идти на дно Под вражеский салют».
Наш броненосец «Громобой», Он потерял броню. Он шел, едва топя котел, И как свиное брюхо гол, Подставив нос огню.
«Корабль, как сито, капитан, За нами черный шлейф. Весь уголь наш на дне лежит, По бункерам шрапнель визжит». И кэп сказал: «Лечь в дрейф».
Наш броненосец«Громобой» Прилив вперед понес. Орудья мертвые торчат. Клубится пар. И все молчат.. Уткнулся в крейсер нос.
Сдавайте шпагу, капитан, Корабль сдавайте ваш. И кэп сказал: «Идет война. Хотите шпагу — вот она! Вперед! На абордаж!»
Наш броненосец «Громобой», Четыреста мужчин Матросы, боцман, старшина — Плечо к плечу, к спине спина – Все бились как один. Мы взяли крейсер, крейсер — наш. Кровавый этот бал По пояс голые бойцы Справляли так, как их отцы, Как Нельсон завещал.
Наш броненосец «Громобой» Тонул, как дань морям: Труд миллионов умных рук, А человечий мертвый тук — На дно, на корм угрям. Матросы «Громобоя» в ряд На крейсере стоят. Врага заклятого сразив, Очистили родной Пролив, Как долг и честь велят.
Повествование тут ведется от лица инженера - механика пароходной компании; он стоит ночную вахту на палубе, заглядывая через верхний иллюминатор в машинное отделение, и беседует с воображаемым собеседником, то ли с Богом, тло ли с пароходной машиной. О чем же говорит он? ( прим.Р.Киплинга).
Господь, из тени смутных снов сей мир Ты произвел; Все, зыбко всё, я признаю - но только не Котел! От стана до маховика я вижу всего Тебя, Бог, Лишь Ты назначенье храповика определить, к примеру, мог! Джон Кальвин так бы мир творил - упорен, сух, суров; И я, взяв сажи для чернил, "Законы" писать готов. Сегодня мне никак не уснуть – старые кости болят, Всю ночь я нынче вахту стою – они со мной не спят. Машины: девяносто дней - пыхтенье, шум и вой, Сквозь Море мира Твоего скрипя, спешат домой. Излишний скрип - ползунок ослаб - но ровен ход винта, Уж тридцать тысяч миль - простим - такая маета. То мрак, то - ясно , славный бриз – и мыс уже скрылся с глаз... Три оборота Фергюсон добавил... Ух, сейчас...! Да, Плимут рядом - мистрис там... Семьдесят - один - два - три! Торопится к жене старик,... Да ты его не кори! В любом порту любой квартал... Но женщин лучше нет, Чем Эльзи Кемпбелл... Взял бы ты назад мои тридцать лет! (Тогда горела "Сара Сендз"). Пути предстояли нам, От Мерихилл до Поллокшоу, с Паркхеда на Говам! Сэр Кеннет ждет. Ох, груб мой шеф,- услышу от него: "МакЭндрю, добрыдень! Пришел? Как днище, ничего?" Профан в машинах - спору нет, но лучшей из мадер Нальет - и с пэрами я пью, как лучший инженер. А начинал с низов... был мал, и пар был невелик, Разрывы паклей затыкал, я к этому привык. Давленье только десять - Эх! Рукой готов зажать! Ну, а сейчас пустить не грех и сто шестьдесят пять! На пользу каждый агрегат – вес меньше - плавнее ход, И вот все тридцать в час даем - ( котлы не разнесёт И ладно!).... С паром по морям скитаюсь целый век, Привык машине доверять... А как там человек? Тот, кто зачел миль миллион, пути свои любя - Четыре раза до Луны... А сколько до Тебя? Кто ночи, дни в волнах тянул... Припомнить первый шквал? Пнул шкипера (он пьян был в дым), так он в салон сбежал! А в кочегарку иду, а том на дне три фута воды, Лбом о заслонку хрякнулся -. Вон, до сих пор следы. Следы! Есть шрамы пострашней - душа черным-черна, Пускай в машинном всё окей – греховность-то вот она. Грешу сорок четвертый год, мотаюсь по волнам, А совесть стонет, как насос... Прости Ты скверным нам. Тогда я на вахте, в час ночной уставил жадный взгляд На баб, что жались за трубой... Покаюсь, виноват! В портах я радостей искал, забыв сыновний долг: Не ставь в вину мне, Господи, и рейд через Гонг-Конг! Часы беспутства, дни греха молю, спиши зараз - Грант Роуд, Реддик, Номер Пять, и ночи в Харриганз! Но хуже всех - коронный грех – матерился я не шутя. Двадцать четыре было мне. Не осуди дитя! Я Тропик в первый раз увидал - жар, фрукты, свет небес, И не постиг - как пахнет сандал! - как может попутать Бес. Весь день вокруг живой театр - устал ленивый взор, А ночью свет распутных звезд – всё небо что твой костер! В портах (тогда пар берегли) слонялся шалопай - И как во сне - к себе влекли то ракушки, то попугай, Сухая рыба-шар, бамбук, и тростка - первый сорт; Увы, все это Капитан, найдя, кидал за борт. Но вот прошли Сумбавский Мыс, и ветерок в тиши, Молочно-теплый, пряно пропел: "МакЭндрю, не греши!" Легко - без гнева, без угроз - шептал мне в ухо дух, Но факты били словно трос, терзая грешный слух: "Бог матери лишь липкий Бес, твоя пустая тень, Про Рай и Ад попы твердят, их книги - дребедень. Тот свет варганят в Брумело – там лепят и чертей, В холодном Глазго делают, чтобы пугать людей К Нему обратно не вернись, целуя бабий рот, Иди-ка к Нам (а кто "Они"?), даст благодать нам тот, Кто души в шутку не коптит, про адский огонь не лжет, Кто спелым жарким бабам грудь наливает как соком плод». И тут умолк: ни звука, все; о мудрый, тихий глас - Оставив выбор мне, юнцу - забыть или тотчас... Меня как громом поразил - в ушах он всё звенит, Манящий - и вводящий в грех, соблазнами налит - Как, мне отринуть Дух Святой? А тут еще наш винт!
Шторм пролетел, но вал крутой, и якоря – к чертям, Ты чуял, Господи, ужас мой, в глубинах сердца, там... На "Мери Глостер" в очередь в Ад я встал не просто так! Но голова в Твоих руках, и Ты направил мой шаг - От Дели до Торреса длился бой , и сам себе я враг, Но как вошли в Барьерный Риф, Твоих вкусил я благ! Мы ночью не решились плыть, и встали, пар держа, И я не мог уснуть всю ночь, страдая и дрожа: "Пусть лучше ясно видит глаз, чем мается душа"... Твои слова? - Ясней звонка, гремели как металл, Когда стонала наша цепь, порвавшись о коралл, И свет Твой озарил меня, Долг вечный я познал. В машинном отделенье Свет - ясней, чем наш карбон; Я ждал, я звал сто тысяч раз, но не вернулся он.
***
Прикинем: тысячи две душ мы за год перевезём- Ужель не оправдаться мне пред Господом, и в чём?? Ну ладно, хоть по полторы, за рейс ведь за один,! Ведь это Служба - разве нет? Стыдиться нет причин? Везли с собой, быть может, гнев - искали зло и грех - Не мне судить их дел посев - хранил я жизнь их всех. И лишь когда окончен рейс, пора молить - прости! Мой грех позволил по морям шесть тысяч тонн вести. Дней двадцать пять, как не спеши (хороший ведь пример) - С Кейптауна на Веллингтон - тут нужен инженер. Чини свой вал - хоть съешь его - попавши морю в плен, Лови сигнал, иль парус ставь, плетясь на Кергелен! А путь домой, на Рио? Там - игра не для детей: Пыхти недели по волнам, средь льдов, ветров, дождей, Не келпы - там грохочет лед: всплеск, кувырок, обвал, Все смолотив, на юг уйдет - вот Божьи жернова! (Восславьте, Снег и Лед, Творца, я ваш уважаю труд, Но лучше б в церковь вам идти, а нам - в другой маршрут). Не ваши страждут ум и плоть; пусть наше знанье - прах Пред Силой, что явил Господь - но помни о делах. А, наконец, придем мы в порт - там, взяв багаж ручной, В перчатках, с тростью пассажир труд не оценит мой: "Приятный рейс, спасибо вам. А тендер долго ждать?" Им поклонившись, капитан пошлет вал проверять. Отметят всех - но не меня - пожатье иль кивок, А старый чорт- шотландец где? Там, в трюме, одинок. Но ты, работа, веселишь, хоть невелик доход - Нет пенсии, а ставка лишь четыре сотни в год. А может, мне уйти совсем? Но что я разве трус, А со штырем на росси... эй - как "соловей", француз? Брать в лапу? Много есть жулья... Совсем невмоготу - Я не стюард с подносом, я - всех старше на Борту. За экономию взять приз? Шотландский уголь хоть И ближе, но дрянной - мне мощь твоя ценней всего,Господь. (Брикеты мог бы предлагать - для топки что цемент! - Но "Вельш" - "Вангарти", может быть - не нужен и процент). Изобретать? Чтоб дело шло - сиди на берегу: Свой клапан-дифференциал забыть я не смогу, Но не корю прохвостов тех, чей опыт весь в брехне - Придумать просто, а вот продать - задачка не по мне. Так мной сражен Аполлион - нет! - как ребенок бит, Но рейс немного мне принес - я превышал лимит. Не хочет Идол умирать, но не щажу себя, Чтоб жертву ныне принести, достойную Тебя...
-- Эй, снизу! Смазчик! Впал в азарт? Что, ходит тяжелей? Запомни - здесь вам не "Канард", и масло зря не лей! Ты думал? Платят не за то! Стирай-ка лучше грязь! Да! Трудно Бога не помянуть, ругаясь и бранясь! Вот, говорят - я грубиян. Но волны за кормой, Дела - минуты не найти на светское бомо. Тут детки за меня взялись: теперь, старик, ликуй; Их я пущу охотно вниз - за так... за поцелуй. Да, вспомнил: Кеннета племяш - нет крови голубей, Из русской кожи башмачки, фуражка - князь морей! Провел его по кораблю - от труб и до котла, А он: , «мол пара не люблю - романтика ушла!» Идьот! Все утро я следил, что замедляет взмах У шатунов: ничком, и нос от вала в трех вершках. "Романтика"! В каюте люкс плодит стишки эстет, И книжечку издаст; но где, кто истинный поэт? Как я устал от их "небес", и "голубков", и "чар", Господь! Воскрес бы Робби Бернс, и Песнь сложил про Пар! Чтоб лучшего шотландца речь усилить - с кораблем Оркестр составим: клапана стучат, как метроном, За контрабас сойдет шатун; гудит, сопит насос, Эксцентрики - тарелок звон - звенят, шумят вразброс. Шарниры ждут, чтоб, в такт попав, свою добавить трель, А вот - как чисто! - шток смычком задел за параллель! Вступили все! Дан полный ход, звучит гремящий хор, Внимает шахта, что берет динамку под затвор. Просчитана взаимосвязь, закон частей стальных, Для скорости любой годясь, и для задач любых. Надежность, сцепка, мощь везде, от топки до кают - Подобно Утренней Звезде, смеясь, Творцу поют. Без лести, твердо говорит, сияя смазкой, шкив: "Не людям и не нам хвала, будь Ты над нами жив!" Дадим им свой (и мой) Завет торжественно прочесть: "Смиренье, Сдержанность, Закон, Порядок, Долг и Честь!" Учил заводов лязг и шум, жар доменных горнил; Вдруг душу (мне пришло на ум) тогда в них молот вбил? Иль с человеком мощь машин связал прокатный стан, Чтоб и надменный пассажир постиг предвечный План? Здесь понимаю я один - для Службы мне даны Семь тысяч лошадиных сил. Мой Бог! О, как сильны! Я горд? Когда животных рой возник в цеху большом, В усталости ли молвил Ты: "И это хорошо"? Не так! Чтоб счастью Первых Дней дать радостный венец, Встал Человек, что всех сильней - перед Творцом Творец! Снесет страданья на земле, ржу, тренье, боль и мрак, На Совершенном Корабле помчится - будет так! Я слаб: не мне чертить обвод, продумывать узлы, Но жил я и трудился я. Тебе, Тебе хвалы! Я сделал то, что смог: суди, судьбу мою решай... Нас милостями не оставь... Ого! Звучит "Stand by"! Так скоро лоцман? Вот фонарь. Сменяюсь - пятый час! Ну, слава Богу: я сказал — Помилуй грешных нас... Пойду...
-- Доброе утро, Фергюсон! Подумал хоть, разок, Что стоит спешка твоя к жене?... Не дёшев уголек!
Отправлено: 17.03.11 22:49. Заголовок: Азов Это мои стихи...
Азов Это мои стихи. Вот отредактированная версия:
Легла на грунт. Пожар. Стучат. Лишь фальшь официальной сводки. А нервы как струна – внатяг, И губы высохли от водки. Напиться б, матом заорать, Кляня проклятое «железо», Штабы, главкома, тупость, власть, Но понимаешь - бесполезно, Их нет... Не вздыбится вода От тела всплывшей субмарины, И осознаешь: "никогда", И щемит болью за грудиной, Что живший рядом лейтенант, Пацан в погонах офицерских, Не поднесет стакан к губам, Ловя звезду. В чинах - навечно. А звание жене. "Вдова". И вспомнишь, замирая сердцем, Что ей всего лишь двадцать два... А муж – герой, да жаль, посмертно.
Отправлено: 03.06.11 17:35. Заголовок: . АНГЛИЙСКИЙ ФЛАГ Р...
. АНГЛИЙСКИЙ ФЛАГ Р.Киплинг
Морские ветра, скажите: поставится ли в вину Презрение к Англии — тем, кто видел ее одну? Раздражение обывателей, уличных бедолаг, Вытьем и нытьем встречающих гордый Английский Флаг! Может, у буров разжиться тряпицей, в конце концов, Одолжить у ирландских лжецов, у английских ли подлецов? Может, Бог с ним, с Английским Флагом, плевать, что есть он, что нет? Что такое Английский Флаг? Ветры мира, дайте ответ! И Северный молвил: «У Бергена знает меня любой, От острова Диско в Гренландии мною гоним китобой, В сиянье полярной ночи, веленьем Божьей руки, Мне — что лайнер загнать в торосы, что на Доггер косяк трески. Оковал я врата железом, ни огня не жалел, ни льдов: Одолеть меня пожелали скорлупки ваших судов! Я отнял солнце у них, превратился в смертельный шквал, Я убил их, но флага сорвать не смог сколько ни бушевал. В ночь полярную белый медведь смотреть на него привык, Узнавать его научился мускусный овцебык. Что такое Английский Флаг? Меж айсбергами пройди, Отыщи дорогу в потемках: Юнион Джек — впереди!» Вымолвил Южный Ветер: «С Ямайки, с дальних Антил Мимо тысячи островов я волнами прошелестил, Где морским желудям и ежам, пеной буруны прикрыв, Легенды древних лагун шепчет коралловый риф. На самых малых атоллах я много раз побывал, Развлекался кронами пальм, а потом устраивал шквал, Но столь позабытого всеми островка я найти не смог, На котором Английским Флагом не венчался бы флагшток. Возле мыса Горн с бушприта я рвал его по-удальски, Я гнал его к мысу Лизард — изодранным в клочки. Я дарил его погибающим на дорогах морской судьбы, Я швырял им в работорговцев, чтоб вольными стали рабы. Он известен моим акулам, альбатросы знают его, Страны под Южным Крестом признали его старшинство, Что такое Английский Флаг? Море изборозди, Иди на риск и не бойся: Юнион Джек — впереди!» Восточный взревел: «На Курилах путь начинается мой, Ветром Отчизны зовусь: я веду англичан домой. Приглядывай за кораблями! Я поднимаю тайфун, И как Прайю забил песком, так во прах сотру Коулун. Джонка ползет еле-еле, цунами спешит чересчур. Я вас без рейдов оставил, я разграбил ваш Сингапур. Я поднял Хугли, как кобру, теперь считайте урон. Ваши лучшие пароходы для меня не страшней ворон. Лотосам не закрыться, пернатым не взвиться впредь, Восточный Ветер заставит за Англию умереть Женщин, мужчин, матерей, детей, купцов и бродяг На костях англичан воздвигнутый, реет Английский Флаг. От вылинявшего знамени Осел норовит в бега. Белого Леопарда пугают пути в снега. Что такое Английский Флаг? Жизни не пощади, Пересеки пустыню: Юнион Джек — впереди!» Западный Ветер сказал: «Эскадры плывут сквозь шторм, Пшеницу везут и скот обывателям на прокорм. Меня считают слугою, я спину пред ними гну, Покуда, рассвирепев, не пущу их однажды ко дну! Над морем змеи тумана вблизи плывут и вдали Отмерив склянками время, друг другу ревут корабли. Они страшатся грозы, но я синеву взовью — И встанут радуги в небо, и сойдутся двое в бою. Полночью или полднем — одинаково я упрям: Вспорю корабельное днише, всех отправлю к морским угрям. Разбитые легионы, вы сделали первый шаг: В пучину вступаете вы, и реет Английский Флаг. Вот он в тумане тонет, роса смерзается в лед. Свидетели — только звезды, бредущие в небосвод. Что такое Английский Флаг? Решайся, не подведи — Не страшна океанская ширь, если Юнион Джек впереди!»
Отправлено: 05.06.11 10:28. Заголовок: Последняя песнь Р.К..
Последняя песнь Р.Киплинг
…И сказал Господь на небе всем без рангов и чинов Ангелам, святым и душам всех достойнейших людей: Вот и минул Судный День - От земли осталась тень, А теперь наш новый мир не сотворить ли без морей?
Тут запели громко души развесёлых моряков: «Чёрт побрал бы ураган, что превратил нас в горсть костей, Но окончена война… Бог, что видит всё до дна, Пусть моря он хоть утопит в тёмной глубине морей!»
Молвила душа Иуды, в Ночь предавшего Его: «Господи, не забывай – ты обещал душе моей То, что я однажды в год Окунусь в прохладный лёд, Ты ж отнимешь эту милость, отбирая льды морей!»
И сказал тут Богу Ангел всех береговых ветров, Ангел всех громов и молний, Мастер грозовых ночей: «Охраняю я один Чудеса твоих глубин Ты ведь честь мою отнимешь, отнимая глубь морей!»
Вновь запели громко души развесёлых моряков: «Боже, мы народ суровый, есть ли кто нас горячей? Хоть порой нам суждено С кораблём идти на дно Мы не мальчики – не просим мы отмщения для морей!»
И тогда сказали души негров, брошенных за борт, «Дохли мы в цепях тяжелых, в тёмных трюмах кораблей, И с тех пор одно нам снится, Что мощна Твоя десница. Что Твоя труба разбудит всех, кто спит на дне морей!»
Тут воззвал апостол Павел: «Помнишь, как мы долго плыли Гнали мы корабль усталый, и летел он всё быстрей, Нас четырнадцать там было, Мы, твою увидя милость, Славили тебя близ Мальты посреди семи морей!»
И опять запели души развесёлых моряков Струны арф перебирая с каждым мигом всё трудней: «Наши пальцы просмолённы Наши струны грубозвонны, Сможем ли мы петь без моря Песнь достойную морей?»
Молвят души флибустьеров: «Мы моря багрили кровью, Не верёвкой, так решёткой жизнь кончалась, ей же ей, Мы с испанцем воевали В кандалах мы пировали, И что утопить, что пить нам … Мы – Владетели морей!»
Тут возник Большой Гарпунщик, старый китобой из Денди И душа его пред Богом заорала всех сильней: «О, полярные сиянья В блеске белого молчанья ! Ну за что китов несчастных хочешь ты лишить морей?»
И опять запели души развесёлых моряков «Тут в Раю и замахнуться негде сабелькой своей! Можем ли мы вечно петь и Шаркать ножкой на паркете? Ни к чему все скрипки эти Покорителям морей!»
Наклонился Бог и тотчас все моря к себе призвал он, И установил границы суши до скончанья дней: Лучшее богослуженье (У него такое мненье) – Вновь залезть на галеоны и служить среди морей!
Солнце, пена, пенье ветра, крики вольного баклана, По волнам и днём и ночью – бег крылатых кораблей, Корабли идут в просторы К славе Господа, который Просьбу моряков уважил и вернул им даль морей.
Пост N: 3107
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг:
24
Отправлено: 22.09.11 13:25. Заголовок: Сливаются море и неб..
Сливаются море и небо, Вдали чуть видны корабли, «Орел» и «Якут» торопливо Спешат от Российской земли. Но вот колыхнулися льдины, Обрублен конец за кормой, «Байкал» оттянул нас от стенки, И винт заработал струей. И молча по темному «Рогу» Отряд наш невидимый шел, Так с Богом пустились в дорогу «Якут» и все тот же «Орел». Так гарды покинули город, Стремясь в океанскую ширь, Оставив «товарищам в память Забытую мертвую «Свирь».
Отправлено: 23.09.11 17:18. Заголовок: Петр Петрович Чванов..
Петр Петрович Чванов Учился в Рижском ВВМУ подводного плавания,окончил ТОВВМУ им. С.О.Макарова в 1960 году. Служил на Байконуре,на КЧФ, на ДКБФ,в 5 эскадре ВМФ СССР (Средиземное море).10 лет командовал десантными кораблями. 9 раз был в "горячих точках". Капитан 1 ранга в отставке. 12 лет преподавал на военных кафедрах ОМУ ММФ, ОИИМФ, ОВИМУ.
КОМАНДИР
Я не был на подводной лодке Ни сотни дней, ни много лет, Я был всего в одном походе Оставившем глубокий след В душе и в мыслях, и в желаньях И в жажде к жизни, и в борьбе В делах, успехах, и исканьях И, наконец во всей судьбе. Когда старушка «дизелюха» Застряла в илистом плену Никто не дрогнул от испуга Не клял ни бога, ни страну. Весь экипаж, теряя силы, Работал молча в тишине На дне, внутри стальной могилы, Но «на войне, как на войне». Никто не верещал от страха, Не посрамил морской мундир, Уверен был – не будет краха Есть на подлодке командир, Есть человек, который должен Преодолеть суровый рок, Рвануть клинок судьбы из ножен И дать ей мужества урок. И он сумел, хоть и не сразу Решенье мудрое принять Презрев и опыт и приказы И лодку с глубины поднять, И люк открыть, и хлынул воздух, Врываясь в душу как кинжал. И не один, вдохнув всей грудью, Без чувств, без памяти лежал. Когда сознанье к ним вернулось Их осуждать не смел народ Ведь каждый знал – никто не струсил Что гвоздь причины – кислород. И вот, спустя десятилетья, Я вспоминаю тот поход, И знаю: в жизни очень важен И командир, и кислород.
Благодаря нашим коллегам Азову и aligvi лично познакомился с П.П. Чвановым, чему очень рад.
МАРШ МОРЕХОДОВ Слова Кирсановой З.Г. и Чванова П.П.
Стоит, возвышаясь над морем, Чаруя, как южный рассвет, Седой монолит мореходки, Которому сто десять лет. Сто десять годов эти стены Хранили от бури юнцов, Растя мореходов умелых, Отважных и смелых бойцов. Они уходили в походы, Они покоряли моря, И в годы войны мореходы Стояли всегда у руля. Сражаясь бесстрашно и дерзко И на море и под водой, Наш бывший курсант Маринеско Героем вернулся домой. И имя его не забыто, Его не забыты дела, Теперь на груди монолита Горит золотая звезда. Звезда Маринеско сияет. Звезда золотая зовет Безусых мальчишек на подвиг В суровый и дальний поход. Надев легендарную форму И сразу солиднее став, Они как военную клятву Морской изучают устав. В тельняшку одетое время, Как чайка над морем летит И вот вам уже не мальчишка, А штурман на вахте стоит. И даже седым капитаном Тихонько взгрустнется ему, И он соберет мальчуганов, И вспомнит родное ОМУ. Мальчишки зажгутся мечтою И даже в космический век Навек породнятся с волною, С училищем и с ММФ*
Отправлено: 21.10.11 19:40. Заголовок: А. Теннисон. Баллада..
А. Теннисон. Баллада Флота: «Ривендж»
Против Флорес ввиду Азор сэр Ричард Грэнвилл встал, И пинассу трепетной птицей издалёка ветер пригнал: «Вблизи испанцев стоят корабли, - по счету пятьдесят три». Лорд Томас Хауэрд тогда сказал: «Никто меня трусом не звал, Но встретить их я теперь не готов: снят такелаж с судов, Я должен уйти, - мои люди больны, но и вы поспешить должны. Шесть линейных судов, поврежден такелаж, - нас возьмет числом враг наш.
Сказал сэр Ричард Грэнвилл: «О, вы не трус, милорд, Им позже бой дадите, коль рассудили так, Но моих девяносто людей больны, и на суше размещены, И я б счел себя трусом, если б, мой лорд Хауэрд, я вернулся в порт, Их оставив на милость испанских собак – им бедою грозит наш враг.
Так что в тот день лорд Хауэрд ушел, - пять судов он с собой увел; И они растворились, как с облаком слились там, где небо встречалось с волной, Но сэр Ричард остался и ждал, а корабль больных принимал, - Очень бережно и не быстро: болен был каждый второй. Их внизу положили, где балласт разместили, Так как всех мы подняли на борт, И они его благословили: коль испанцам оставлены б были, - Дыба ждали бы их и костер, - дабы длань их господь над Испанией простер.
Нас было лишь сто, чтобы парус ставить, чтоб драться и руль держать, И сэр Ричард не медля ушел от Флора, чтоб испанцу не дать нас застать. Но огромный их флот за наветренным бортом встал. «Нам сразиться или бежать?» - Выбора час настал, Ведь драться теперь – хоть чего нам и ждать, - Означает лишь смерть, и не многие снова увидят зарю. И сэр Ричард так сказал: «Каждый присягу здесь дал, Так ударим по этим севильским псам, чей родитель – дьявол сам, Враг ни разу не видел моей спины, так и нынче я им в лицо посмотрю».
Так нам сказал сэр Ричард, и так наш пробил час, И мы повели наш скромный «Ривендж» туда, где испанец ждал нас. Половина команды на палубе лишь, но каждый исполнит приказ. Половина их флота справа, слева другая видна. И «Ривендж» бежал резво меж них, помогала ему волна.
И вот тысячи их солдат глядят на нас сверху вниз, Смеясь над маленьким судном: его гонит безумье, не бриз. Все вперед и вперед, все скорей, Мы уперлись в бок «Сан-Филипе» в полторы тысячи тонн, Его орудия с ревом извергли ядра и картечи град, Оборвавши полет стакселей.
Сан-Филипе словно туча над нами навис, Что обрушила гром и молнию – вниз; Отделились от флота в тот день Галеоны, четыре числом, - Два по правому борту, по левому – два, - В реве пушек приказы расслышишь едва.
Но отброшен был Сан-Филипе, и рангоут поврежден, И людей недосчитался в этот день изрядно он. И до самого заката гром ревел и стлался дым, Они приходили на наш борт с мушкетами и пиками, И мы их стряхивали , верно, пару дюжин раз, Словно воду – пес, что вылез из воды.
И уже опустилось солнце, и зажегся звезд хоровод, Но все так же гремела битва: наш один корабль – и их флот; Судно за судном, ночь напролет, галеоны шли чередой, Судно за судном, всю ночь напролет, - пушек вой и огонь над водой, Судно за судном, - отброшены прочь, - смерть за смертью, стыд за бедой, - Ведь многие были разбиты, а иные пошли на дно. Бог войны, битву как эта повторить никому не дано.
Потому что сказал он – «Не трусь! Дерись!», Хоть корабль был совсем разбит, И случилось так, - на исходе ночи он был должен спуститься вниз, Перевязку чтоб получить, Но убит был случайной пулей тот, кто раны его врачевал, И в голову тут же и в бок его снова свинец попал, Но сказал он снова – «Дерись!»
И ушла тихо ночь, улыбнулось нам солнце, - летний день настал, Осветив корабли испанцев, что кольцом окружали нас, Не решаясь напасть: у осы коль осталось жало – она может ужалить еще, Так что враг наш лишь молча ждал: Нанесли мы испанцам урон, Но «Риведжа» конец настал: На борту его каждый второй сражен, Из оставшихся мало кто драться мог, - Поднести ли ядро иль спустить курок, И больные, что в трюме лежали, Замерзали и смерти ждали, И поломаны, погнуты пики у нас, пуль и ядер иссяк запас, Такелаж весь порван, мачты легли через борт. Но сэр Ричард, как истинный бритт, был горд, - Он сказал нам – да, мы не вернемся в наш порт. Да, мы гибнем, но, - Сейчас или позже – уже все равно, Если дрались мы так, Что запомнит враг, - Повторить этот бой никому не дано. И тотчас затопить корабль он отдал приказ, Чтобы принял Господь наши души, не Испания взяла бы нас.
Канонир ответил «Есть», но не всякий готов себя в жертву принесть, «Нас Господь, - сказали они, - пощадил для того, Чтобы снова сразиться во славу Его, Если мы обещаем испанцам уйти, коль они отойдут с пути, - Мы останемся живы, и сможем с врагом нашим позже счеты свести». И, поскольку сэр Ричард уже умирал, то на сделку смогли пойти.
И тогда к нам на борт испанцы взошли, и к себе его перенесли, Средь испанцев лежал подле мачты он, - лев британский пленен, И испанцы, галантны, воздали честь тому, кто урон им великий сумел нанесть. И сэр Ричард поднялся, сдержал он стон, И воскликнул: «За корону и веру сразился я, как быть и было должно, И я рад, хоть всего лишь исполнил свой долг, - что судьбой так решено, В этот славный для Англии час сэр Ричард Грэнвилл приветствует вас!» И, упав на палубу, умер он.
И стояли они, и молчали, смотря на того, Кто всю силу и славу испанского флота так низко ценил, Что осмелился бросить ей вызов с одним кораблем, И неполной командой отважных, что были при нем, Был он дьявол иль муж? Кто б из смертных такое свершил? Только дьявол, - но, флагом британским покрыв, схоронили с честью его. И «Ривендж», с призовою командою смуглых южан Заскользил по усталому морю, скорбя о потерях своих, Только шквал налетел в тот же день, застонал океан, И вода - то ль с небес, или с моря, - восстала стеной, И вздымались все выше и выше волна за волной; И последняя молотом моря упала на флот, На разбитые мачты, и шканцы, и реи, ломая борта Вместе с флотом испанским «Ривендж» свой закончил поход, И сомкнулась над ними вода.
The Revenge: A Ballad of the Fleet
At Flores in the Azores Sir Richard Grenville lay, And a pinnace, like a fluttered bird, came flying from far away: "Spanish ships of war at sea! we have sighted fifty-three!" Then sware Lord Thomas Howard: "'Fore God I am no coward; But I cannot meet them here, for my ships are out of gear, And the half my men are sick. I must fly, but follow quick. We are six ships of the line; can we fight with fifty-three?"
Then spoke Sir Richard Grenville: "I know you are no coward; You fly them for a moment to fight with them again. But I've ninety men and more that are lying sick ashore. I should count myself the coward if I left them, my Lord Howard, To these Inquisition dogs and the devildoms of Spain."
So Lord Howard passed away with five ships of war that day, Till he melted like a cloud in the silent summer heaven; But Sir Richard bore in hand all his sick men from the land Very carefully and slow, Men of Bideford in Devon, And we laid them on the ballast down below; For we brought them all aboard, And they blest him in their pain, that they were not left to Spain, To the thumbscrew and the stake, for the glory of the Lord.
He had only a hundred seamen to work the ship and to fight, And he sailed away from Flores till the Spaniard came in sight, With his huge sea-castles heaving upon the weather bow. "Shall we fight or shall we fly? Good Sir Richard, tell us now, For to fight is but to die! There'll be little of us left by the time this sun be set." And Sir Richard said again: "We be all good English men. Let us bang these dogs of Seville, the children of the devil, For I never turned my back upon Don or devil yet."
Sir Richard spoke and he laughed, and we roared a hurrah, and so The little Revenge ran on sheer into the heart of the foe, With her hundred fighters on deck, and her ninety sick below; For half of their fleet to the right and half to the left were seen, And the little Revenge ran on through the long sea-lane between.
Thousands of their soldiers looked down from their decks and laughed, Thousands of their seamen made mock at the mad little craft Running on and on, till delayed By their mountain-like San Philip that, of fifteen hundred tons, And up-shadowing high above us with her yawning tiers of guns, Took the breath from our sails, and we stayed.
And while now the great San Philip hung above us like a cloud Whence the thunderbolt will fall Long and loud, Four galleons drew away From the Spanish fleet that day, And two upon the larboard and two upon the starboard lay, And the battle-thunder broke from them all.
But anon the great San Philip, she bethought herself and went Having that within her womb that had left her ill content; And the rest they came aboard us, and they fought us hand to hand, For a dozen times they came with their pikes and musqueteers, And a dozen times we shook 'em off as a dog that shakes his ears When he leaps from the water to the land.
And the sun went down, and the stars came out far over the summer sea, But never a moment ceased the fight of the one and the fifty-three. Ship after ship, the whole night long, their high-built galleons came, Ship after ship, the whole night long, with her battle-thunder and flame; Ship after ship, the whole night long, drew back with her dead and her shame. For some were sunk and many were shattered, and so could fight us no more - God of battles, was ever a battle like this in the world before?
For he said "Fight on! fight on!" Though his vessel was all but a wreck; And it chanced that, when half of the short summer night was gone, With a grisly wound to be dressed he had left the deck, But a bullet struck him that was dressing it suddenly dead, And himself he was wounded again in the side and the head, And he said "Fight on! fight on!"
And the night went down, and the sun smiled out far over the summer sea, And the Spanish fleet with broken sides lay round us all in a ring; But they dared not touch us again, for they feared that we still could sting, So they watched what the end would be. And we had not fought them in vain, But in perilous plight were we, Seeing forty of our poor hundred were slain, And half of the rest of us maimed for life In the crash of the cannonades and the desperate strife; And the sick men down in the hold were most of them stark and cold, And the pikes were all broken o or bent, and the powder was all of it spent; And the masts and the rigging were lying over the side; But Sir Richard cried in his English pride, "We have fought such a fight for a day and a night As may never be fought again! We have won great glory, my men! And a day less or more At sea or ashore, We die -does it matter when? Sink me the ship, Master Gunner -sink her, split her in twain! Fall into the hands of God, not into the hands of Spain!"
And the gunner said "Ay, ay," but the seamen made reply: "We have children, we have wives, And the Lord hath spared our lives. We will make the Spaniard promise, if we yield, to let us go; We shall live to fight again and to strike another blow." And the lion there lay dying, and they yielded to the foe.
And the stately Spanish men to their flagship bore him then, Where they laid him by the mast, old Sir Richard caught at last, And they praised him to his face with their courtly foreign grace; But he rose upon their decks, and he cried: "I have fought for Queen and Faith like a valiant man and true; I have only done my duty as a man is bound to do: With a joyful spirit I Sir Richard Grenville die!" And he fell upon their decks, and he died.
And they stared at the dead that had been so valiant and true, And had holden the power and glory of Spain so cheap That he dared her with one little ship and his English few; Was he devil or man? He was devil for aught they knew, But they sank his body with honour down into the deep, And they manned the Revenge with a swarthier alien crew, And away she sailed with her loss and longed for her own; When a wind from the lands they had ruined awoke from sleep, And the water began to heave and the weather to moan, And or ever that evening ended a great gale blew, And a wave like the wave that is raised by an earthquake grew, Till it smote on their hulls and their sails and their masts and their flags, And the whole sea plunged and fell on the shot-shattered navy of Spain, And the little Revenge herself went down by the island crags To be lost evermore in the main.
В безнадёжном бою победителей нет. В безнадёжном бою кто погиб, тот и прав. Орудийным салютом восславили смерть – Открывая кингстоны, восславили флаг.
И свинцовых валов полустёртая рябь Зачеркнула фальшборт и сомкнула края… Под последний торпедный бессмысленный залп Мы уходим в легенду из небытия.
И эпоха пройдёт, как проходит беда… Но скользнёт под водою недобрая весть – И единственно верный торпедный удар Победителю скажет, что мы ещё здесь.
И другие придут, это будет и впредь – Снова спорить с судьбой на недолгом пути. Их черёд воевать, их черёд умереть – Их черёд воскресать и в легенду идти.
Отправлено: 30.11.11 22:58. Заголовок: Прислал мне Илья Хох..
Прислал мне Илья Хохлов (vn1980) чудесные листочки с сатирическими стихами про РЯВ. Я читал, всхлипывал и хохотал одновременно. Листочки эти хранятся к одном из семейных архивов, хозяин которого любезно разрешил разместить их на нашем форуме. Тут и про армию, и про флот, про войну...
Солдатская песня
цитата:
... нас одели в платье хаки, научили кое-каки побеждать смешной народ и отправили в поход...
Впрочем, вот листочки, напечатанные более, чем 100 лет назад
Горделивый форштевень взрывает волну, К неизвестным морям он пришел на поклон. Мы так много добычи пустили ко дну, Чтоб поймать журавля - Золотой Галеон. Мы пока еще правы - на пару веков Старый Свет за добычей пришел в Новый Свет. Мы испанские флаги сорвем с островов, И над нами Веселого Роджера - нет!
Ватиканом весь мир поделен пополам: Просто росчерк пера, только места нам - нет. Мы отправили папскую буллу - к чертям И ушли, как один, открывать Новый Свет. Мы в чужие проливы входили, смеясь, С Мысом Бурь на скорлупках ведущие спор, Но испанский форпост, за врагов помолясь, Нас встречал абордажем и залпом в упор.
Наши флаги - пестры, корабли - Боже Мой!- Пушек пять, да и те - за пятнадцатый век! Мы в обычный поход уходили, как в бой, А в бою вспоминали словечко - "берсерк". В Золотой Лихорадке трясло Старый Свет, Католический крест слишком многим знаком... И пирата - впервые за сколько там лет! - Королева коснулась монаршьим клинком.
Только судьбы народов решаем не мы - И большою войной этот мир поделен. Нам добыча - торговый фрегат у кормы, И журавль в руках - Золотой Галеон! Мы пока еще правы - но это пройдет, Черный Роджер над нами не реет пока... Но легенды - лукавят, история - врет: Нас по черному флагу запомнят в веках!
Господи, помилуй флот Во походах дальних, Чтобы не был флот - оплот Режимов печальных... Чтоб морякам не штурмовать Ни Зимних и ни Летних, Проложи, нам, штурман, ...мать С миль первых до последних.
Чтобы подломился трап Под ногой жандарма, Не взошла чтоб на корабль Невезуха-дама. Рынды чтоб, как купола, Засверкали ярко. Господи, тебе хвала, - Крест похож на якорь!
И не надобно могил, - Пухом будь пучина, А венки - прибрежный ил - По рангу и по чину. Флаг Андреевский - конверт С письменами к Богу. Будь же, флот, и чист и тверд С этою подмогой!
Господи, помилуй флот Во походах дальних, Чтобы не был флот - оплот Режимов печальных... Рынды чтоб, как купола, Засверкали ярко. Господи, тебе хвала, - Крест похож на якорь!
Как молния пловущих зрак, Средь темной ослепляет ночи, Краса твоя мелькая так Мои затмила ясны очи! Смущен и изумлен я стал, Узрев столь ангела прекрасна; Не столь опасен мачтам шквал, Как ты казалась мне опасна. Исчез тогда штиль чувств моих, Престрашна буря в них восстала; Ты ж из очей своих драгих, Брандскугели в меня метала. Тогда в смятении моем Зря грозну прелесть пред собою, Не мог я управлять рулем, И флаг спустил перед тобою. С тех пор тебе отдавшись в плен, Твоей я воле повинуюсь; К тебе душевно прикреплен, Я за тобою буксируюсь С тех пор нактоуз твой иль дом, Тебя который сокрывает С такою силой, как Мальстром Меня он всюду привлекает. Мне в море утешенья нет, Везде я без тебя тоскую; И часто мысленно, мой свет, К тебе я лавирую. Наполнен завсегда мечтой Тебя в убранстве зрю богатом; То яхтой иногда златой, То легким, чистеньким фрегатом. Вдруг вздумаю тебя догнать, Весь нетерпением пылаю - Спешу и марсели отдать, И брамсели я распускаю. Когда же парусов нельзя При шторме много несть жестоком; Любовью трюм свой нагрузя, Иду, лечу к тебе под фоком. Или, коль неизвестен мне Пункт места твоего, драгая, Поблизости я к той стране, Лежу на дрейфе ожидая. Лишь ты отколь предпримешь путь, Конструкцию твою драгую Узрю, хоть в горизонте будь, И вмиг тебя запеленгую! Тогда не медля ни часа, К тебе я курс свой направляю; Брасоплю, ставлю паруса, Шумлю, сержусь, повелеваю. По шканцам бегая кричу, В кильватер за тобой пускаюсь, Узлов по десяти лечу - Ура! Взывая, восхищаюсь. Дышу веселием, горю, Чту счастливым себя навеки; Уставясь на тебя смотрю, Готовлю для сцепленья дреки. Но вдруг сон исчезает сей, И я, бледнее чем бумага, Не зря ин яхт, ни кораблей, Стою, как шест вехи без флага!
Отправлено: 14.10.19 11:56. Заголовок: Нестеров А. К. Бом..
Нестеров А. К.
Бомбардирование Колы, или Еще новый подвиг англичан на Белом море : [стихотворение]. - СПб., 1854. http://elib.shpl.ru/ru/nodes/56683-nesterov-a-k-bombardirovanie-koly-ili-esche-novyy-podvig-anglichan-na-belom-more-stihotvorenie-spb-1854
Морское сражение при Або, русских канонирских лодок с английскими пароходами : [стихотворение]. - СПб., 1854. http://elib.shpl.ru/ru/nodes/56685-nesterov-a-k-morskoe-srazhenie-pri-abo-russkih-kanonirskih-lodok-s-angliyskimi-parohodami-stihotvorenie-spb-1854
Штурм Севастополя и Песня после штурма : [стихи]. - СПб., 1855. http://elib.shpl.ru/ru/nodes/56684-nesterov-a-k-shturm-sevastopolya-i-pesnya-posle-shturma-stihi-spb-1855
Дондас в Балтийском море : [стихотворение]. - СПб., 1855. http://elib.shpl.ru/ru/nodes/56688-dondas-v-baltiyskom-more-stihotvorenie-spb-1855
Синее море, только море за кормой. Синее море, и далек он, путь домой. Там за туманами, вечными, пьяными, Там за туманами берег наш родной. Там за туманами, вечными, пьяными, Там за туманами берег наш родной.
Шепчутся волны, и вздыхают, и зовут. Но не поймут они чудные, не поймут: Там за туманами, вечными, пьяными, Там за туманами любят нас и ждут. Там за туманами, вечными, пьяными, Там за туманами любят нас и ждут.
Ждет Севастополь, ждет Камчатка, ждет Кронштадт. Верит и ждет земля родных своих ребят. Там за туманами, вечными, пьяными, Там за туманами жены их не спят. Там за туманами, вечными, пьяными…
И мы вернемся, мы, конечно, доплывем. И улыбнемся, и детей к груди прижмем. Там за туманами, вечными, пьяными, Там за туманами песню допоем. Там за туманами, вечными, пьяными, Там за туманами песню допоем.
О море и о любви: Сотворение чудес сл. Юрий Михайлик, муз. Алина Михайлюк, исп. Анастасия Близнюк
А сотворение чудес - совсем простое дело. Беду руками разведу, улыбкой исцелю. Вот видишь - солнышко взошло, вот видишь - потеплело, не говоря уже о том, что я тебя люблю.
Вот на лету в морском порту встречаются буксиры, носами тычутся в борта большому кораблю. И столько неба в вышине, и столько моря в мире, не говоря уже о том, что я тебя люблю.
Да только этих тополей с весеннею листвою уже хватило б нам с тобой, чтоб выжить, не скорбя. Одной травы и синевы - на десять бед с лихвою, не говоря уже о том, что я люблю тебя.
Пока над нами облака проходят островами, пока их красит в темный цвет багровая заря, еще для счастья на земле немало оснований, не говоря уже о том... Нет-нет, не говоря.
Слова В.Высоцкого, муз. А.и Е.Геворкян. Исполняют Н.Шацкая и В.Высоцкий.
Жили-были на море - Это значит плавали, Курс держали правильный, слушались руля. Заходили в гавани - Слева ли, справа ли - Два красивых лайнера, судна, корабля:
Белоснежнотелая, Словно лебедь белая, В сказочно-классическом плане,- И другой - он в тропики Плавал в черном смокинге - Лорд - трансатлантический лайнер.
Ах, если б ему в голову пришло, Что в каждый порт уже давно влюбленно, Спешит к нему под черное крыло Стремительная белая мадонна!
Слезы льет горючие В ценное горючее И всегда надеется в тайне, Что, быть может, в Африку Не уйдет по графику Этот недогадливый лайнер.
Ах, если б ему в голову взбрело, Что в каждый порт уже давно влюбленно Прийти к нему под черное крыло Опаздывает белая мадонна!
Кораблям и поздняя Не к лицу коррозия, Не к лицу морщины вдоль белоснежных крыл, И подтеки синие Возле ватерлинии, И когда на смокинге левый борт подгнил.
Горевал без памяти В доке, в тихой заводи, Зол и раздосадован крайне, Ржавый и взъерошенный И командой брошенный, В гордом одиночестве лайнер.
А ей невероятно повезло: Под танго музыкального салона Пришла к нему под черное крыло - И встала рядом белая мадонна!
Фотопроба из несыгранной роли матроса Володи Кольцова к фильму "Красная площадь".
Пост N: 633
Откуда: Курляндская губерния, Либава
Рейтинг:
9
Отправлено: 12.08.22 19:58. Заголовок: Быть может эти стихи..
Быть может эти стихи уже были кем-то на Форуме опубликованы, но, под впечатлением от прочтения, решаюсь всё же их разместить:
"Мичман. КР***
Ему лишь двадцать лет, а юная душа Его привыкла уж к тревоге непогод, И жизнь кочевника, собою нестрашна. Влечет его в просторы синих вод. Не сразу – нет – окрепла воля в нем, Не сразу взор его решительным огнем Вдруг заблистал, и голосок ребенка Не сразу зазвучал уверенно и звонко. Но время, воли холодная семья, И юные, как он, случайные друзья, Порою грубые, но добрые душой, Закончили характер молодой...
Мы не знакомы. Но порой в Собранье Кометой, не имеющей названья, Я прихожу. На мой вишнёвый кант С немым вопросом смотрит официант, И я иду, не замечая дам, Затем, что я чужой немного там, Что мой периодический приход Случается, всего три раза в год.
Но мичман запримечен мной всегда, И я запомнил крепко на года И челку темную, упавшую на лоб, И дерзкие глаза (не застесняться чтоб). И смелый рот, и уголки его, И галстук, перевязанный легко, И золото погон на черном сюртуке, И золото цепочки на руке, Полуботинки модные «ту стэп», От коих я чуть было не ослеп, И тонкий дух духов, и дух вина, И белизну «пикэ» и полотна... И хочется мне подойти к нему, Назвать себя и, может, ни к чему, Туманя ум и душу молодую, Сказать ему сентенцию такую: «Для нас любовь и море—неизбежны, Любовь и море, мичман, это – бездны! Но будущее все же их страшней, Ещё бездонней и ещё темней»... Как дни бегут! Как в берег волны бьются! И, точно корабли, вперед несутся, Свершаясь, судьбы, мысли и сердца. Смотрите вдаль! Смотрите до конца."
Сергей Рудольфович Гутан 5 (18) января 1912 года, Севастополь
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 130
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Отправлено: 26.04.10 23:29. Заголовок: Стихи, песни и пр. по теме форума
Игорь, дружище, увы... 
<\/u><\/a>
<\/u><\/a>
или я не о том слове подумал? 
<\/u><\/a> 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума