Отправлено: 03.09.07 13:35. Заголовок: Моряки эсминцев РККФ "СПАРТАК" и "АВТРОИЛ".

Решил, что это должна быть отдельная тема и (да простит меня за самоуправство Wind) перенёс всё сюда.


ПЛЕНЕНИЕ КРОНШТАДТСКОГО "СПАРТАКА"

(За всю историю Российского флота Флаг перед врагом был спущен только один раз - в 1918 году).

85 лет тому назад сразу несколько московских и петроградских газет вышли со статьями «о растущей милитаризации» соседней Эстонии. Поводом для таких выводов послужил выход в море на испытания двух «новых кораблей» - "Вамболы" и "Леннука". Есть учесть, что советский ВМФ тогда попросту ржавел, то сообщение из Таллина о пополнении тамошнего флота могло действительно насторожить Реввоенсовет Республики. Правда, в комментариях не было упоминания о том, что эти корабли новыми можно было считать с большой натяжкой: они лишь прошли капитальный ремонт. Больше того, еще три года назад они ходили под советским флагом. Тут и начинается загадочная история о том, почему в Эстонии такое внимание уделялось "Вамболе" и "Леннуку". Там они считались боевыми трофеями, о чем, понятно, в России старались не вспоминать.
Для начала процитируем книгу воспоминаний "Юрьевские дни", написанную британским репортером Робертом Поллаком и вышедшую в Лондоне в 1925 г.:

«27 декабря (1918 г.) появилась возможность передать первое серьезное сообщение из Ревеля-Таллина. Наши корабли захватили два красных эсминца, пленили большого комиссара - Раскольникова, командовавшего плаванием. Я задал вопрос адмиралу (контр-адмирал В. Коуэн, возглавлявший британскую эскадру на Балтийском море. - Прим. В. У.), почему легко сдались большевики. В ответ услышал нечто неожиданное: неподготовленность экипажей, беспорядок в управлении, амбициозность флагмана, нахватавшегося чинов после революции, но никогда не выводившего в море суда. Словом, мне удалось поймать сенсацию. Говорят, когда "Таймс" с моим посланием из Эстонии попала в руки Троцкого, он топал ногами и кричал, что такого позора еще не испытывал».

Роберт Поллак посвятил "Юрьевские дни" исключительно своей корреспондентской работе при британской военной миссии в Прибалтике. Наверное, потому что журналистскую известность получил именно после публикации о пленении Федора Раскольникова.
Эта история, замечу, хорошо известна и у нас. Но здесь по понятным причинам правда всегда сглаживалась. И это вполне понятно: Федор Федорович входил в советскую элиту "первого созыва" и на виду находился с марта 1917 г., когда, сорвавшись с офицерской службы, стал руководить в Кронштадте газетой "Голос правды" и заправлять в местной большевистской организации. А то, что сделал потом бывший мичман в Новороссийске, на Волге и Каспии, - это вообще из разряда советской классики гражданской войны. «Там действовал товарищ Раскольников, которого прекрасно знают московские и питерские рабочие по его агитации, по его партийной работе», - так говорят о самых преданных соратниках, а слова принадлежат Владимиру Ленину.
Потому плен так объяснялся: был послан во главе отряда кораблей на разведку под Ревель, а когда эсминец "Спартак", на котором он находился, потерпел аварию, то попал в окружение английских крейсеров... Красного командующего вывезли на Туманный Альбион, заточили в тюрьму, а в мае 1919 г. обменяли на британских офицеров, захваченных в Советской России, коих для "должного веса" собрали 17 человек.

"МЕНЯЙТЕ ЗАДАЧИ САМОСТОЯТЕЛЬНО"

«Раскольникова офицеры не любили, если не сказать больше, - читаем в "Записках", изданных в Париже, одного из командующих БФ в 1917 году, а потом до октябрьского переворота морского министра контр-адмирала Дмитрия Вердеревского - он платил тем же. Сбежав от прямых мичманских дел, выступил одним из организаторов беспорядков, названных потом восстанием. Многие офицеры были убиты без какого-либо суда...».

Сам Раскольников в «пламенных воспоминаниях» - "Кронштадт и Питер в 1917 году" - от кровавых событий отмахнулся:«Происходил отнюдь не поголовный офицерский погром, а лишь репрессии по отношению к отдельным лицам». Но там же есть бесстрастная сноска-комментарий:«Всего на Балтийском флоте было расстреляно в ходе восстания 120 офицеров и чиновников, арестовано свыше 600 человек». У революционера - это только «отдельные лица», что они по сравнению с большой целью.
Следующий, восемнадцатый год, - первый год гражданской войны. Флот, собранный в Кронштадте и Петрограде, постепенно превращался в железо от недостатка команд и угля. Впоследствии Федор Федорович дал ему уничижительную характеристику:«Полгода никаких плаваний и работ не проводилось. К ничтожным остаткам обученных матросов добавились совершенно неопытные в морском деле люди, нанявшиеся служить часто ради того, чтобы куда-то пристроиться». Правда тут только в одном. Мало-мальски готовые эсминцы и лодки перегнали по каналам на Волгу и Каспий. Но застыл Кронштадт и по другой причине. По Брестскому миру, заключенному с немцами, флот должен был оставаться в портах. Начальника морских сил Балтийского моря бывшего капитана 1-го ранга Алексея Щастного, проведшего через лед из Гельсингфорса (Хельсинки) почти 200 кораблей, в мае, вызвав в Москву, арестовали, а в июле расстреляли по приговору Ревтрибунала, науськанного Львом Троцким.
Конфликт начался после того, как начморси (так теперь сокращенно называлась должность командующего) довел до советов комиссаров и флагманов «тайное ему поручение из Кремля» о подготовке групп моряков для подрыва фортов и кораблей «в случае необходимости». Главный военный начальник большевиков на заседании трибунала (он выступал единственным свидетелем) подтвердил, что взрывникам наркомат поместил вклады в банке. «За деньги революции не служат», - вынес постановление совет комиссаров еще до суда над Щастным.
Расстрел командующего и вовсе поубавил Льву Давидовичу авторитета на Балтике. Матросы и штабы начали демонстративно собирать средства семье покойного начморси. Сломить «балтийское неподчинение» Троцкий задумал, назначив туда Раскольникова. Но тот вначале топил в Новороссийске Черноморскую эскадру, потом его послали на Волгу и Каму, где воевал бывший мичман, надо признать, весьма удачно. Наконец, в ноябре появился подходящий повод: командующего Волжской флотилией вызывают в Москву, чтобы готовить проект реорганизации морского ведомства, а тут - после германской революции - Советская Россия разрывает Брестский мир, теперь нашим кораблям открывалась законная дорога в Балтийское море. Раскольников получает самый большой политический пост в РККФ - председателя бюро морских комиссаров - и сразу же командируется Троцким на Балтику, заполучив дополнительно две должности - члена РВС Балтики и помощника командующего 7-й армией по морской части.
Советская 7-я армия, вытесняя деморализованных немцев, двигалась к Ревелю и нуждалась в поддержке с моря. И англичане старались не упустить своего часа. Потому отправили эскадру в Либаву (Лиепаю), чтобы закрепиться на Балтике и далее, создавая такие же форпосты, наступать до Финского залива. Начморси Сергей Зарубаев, понимая, что прямое столкновение с королевскими ВМС ничего, кроме потерь, не сулит, выбрал другой путь. Контр-адмирал, исходивший полсвета, а в войну с немцами командовавший бригадой крейсеров, из последних сил ввел «в первую линию без каких-либо сомнений» заградитель, несколько миноносок и тральщиков и закидал минами угрожаемые участки, чтобы обезопасить Кронштадт от внезапных набегов.
Троцкому этого оказалось мало. Ему передают выдержки из ревельских газет, суть которых сводилась к следующему: 5 декабря на мине подорвался идущий на помощь эстонскому правительству легкий крейсер "Касандра", но в целом английский отряд взял под защиту «наши берега». Председатель Реввоенсовета Республики сразу же подписывает депешу-разнос Раскольникову: «Адмиральские указания (видимо, Зарубаева) ничего общего не имеют с нашими задачами. Меняйте задачи самостоятельно. Известно, что англичане уже в Ревеле. Но нет точных сведений. Берите ревельские дела под свой контроль».
Раскольников вызывает начморси и отчитывает, почему не удалась разведка ревельского рейда и района Либавы подлодками "Пантера" и "Тур"...

ЗАПЛАНИРОВАННЫЙ... ПОЗОР

В объяснении чрезвычайной комиссии, определенной РВС Республики для расследования обстоятельства пленения председателя бюро морских комиссаров, Зарубаев написал:«В то же время он (Раскольников) сам прекрасно понимал, что техническое состояние "Тура", "Пантеры" и прочих далеко от нормального, а море быстро затягивается льдом. Операция с самого начала уповала на случайность. Вот почему Т. и П. не дошли. Опять же член РВС никаких новых разведывательных сведений, кроме тех, что я сам располагал, не представил, хотя ему подчинялся морской контроль (разведка. - Прим. В.У.). Сводки из ревельских газет, дошедшие до Москвы, мне еще ранее донесли из 7-й армии. Вызов закончился вопросом, какие суда сейчас в линии и какие команды могут составить разведку. Я заметил, что бросаться в омут нет смысла. Англичане хорошо воюют, все заранее изучают, а теперь следят за Финским заливом, что важно учитывать. Член РВС ответил в том смысле, что теперь он несет полную ответственность, а моя роль начальника флота состоит исключительно в подмоге ему, так как готовые решения наступательного характера уже есть. Я опять ответил, что к наступлению ничего подготовленного нет».
Действительно, если посмотреть хронику пребывания Раскольникова на Балтике в 1918 г., то все его решения никак не отразились на повышении боевой готовности:

«...Вместе с начальником Морских сил Республики В.М. Альтфатером наблюдал за высадкой десанта на эстонский берег. Остались оба недовольны: судами командовали случайные люди, бывшие офицеры на службу возвращаться не хотят. Но вопрос привлечения «спецов» отложили на январское заседание РВС...
...Провел митинг по случаю переименования эсминца "Капитан 1-го ранга Миклухо-Маклай" в "Спартак", указав, что это позволит действовать решительнее. Дал большое интервью "Петроградской правде"». («С горечью в голосе товарищ Раскольников говорит о том, что он увидел на Балтике, когда вернулся с Волги в Питер. Он выразил уверенность, что прибытие красных боевых моряков с Волжского фронта позволит оздоровить Балтийский флот»).
25 декабря, то есть через день после разговора с Зарубаевым, комиссар Моргенштаба Лариса Рейснер (жена Раскольникова) вызывает Федора Федоровича для телеграфных переговоров.

Рейснер: Председатель Реввоенсовета поручил передать: операция у... Ревеля помимо оперативной задачи имеет, несомненно, своей целью показать англичанам, что пребывание в Балтийском море совершенно безопасно (так на ленте). Посему представляется необходимым доказать англичанам противное при помощи меры самого энергичного характера... Он высказал мнение, что для успешности операции ты бы должен принять в ней личное участие. Прошу ответа.
Раскольников: В какой же роли я должен принять участие? Очевидно, в качестве политического комиссара, имея целью поднять настроение команды и не вмешиваясь в распоряжения оперативного характера. Так ли я понял?
Рейснер: Сейчас я справлюсь по телефону... Троцкий не видит причины, почему бы тебе прямо не принять на себя командование этой операцией?..

Далее Раскольников просит время для совета с Альтфатером. Как видим, и его одолевали сомнения. Но ответ, отбитый через час в Москву, как подписанный себе приговор: «Прошу передать председателю РВСР, что завтра на рассвете я на миноносце "Спартак" вместе с двумя другими миноносцами отправляюсь бомбардировать Ревель и атаковать неприятельские суда, если повстречаются».
По прямому проводу уходит в Москву и там утверждается план набега: «1. Три миноносца пойдут на разведку - "Азард" (он уже в море), "Спартак" (выйдет на рассвете 26 декабря), "Автроил" (выйдет на уступе на поддержку). Крейсер "Олег" выйдет к острову Гогланд, линкор "Андрей Первозванный" будет у Шепелевского маяка в качестве глубокого резерва. 2. Миноносцы обстреляют порт и гавани Ревеля, вызовут на себя неприятельские суда. При явном перевесе сил противника уйдут под прикрытие "Олега", а если потребуется, то и под защиту "Андрея Первозванного"».
Зарубаев и другие флагманы знакомятся с документом только поздним вечером. Из объяснения начморси: «Увидев план, чины штаба сразу обратили членов РВС к следующим моментам. "Азард" уже в порту, у него полностью отсутствует топливный запас. "Автроил" еще не завершил ремонтные работы, требуется не менее суток, хотя я собрал все имеющиеся рабочие бригады, о чем рапортом докладывал Альтфатеру: Задачи командирам крейсера и линкора еще не доведены, опыта стрельбы команды ЭМ не имеют никакого, так что при настаивании на плане легче ограничиться разведкой, если вовсе есть резон поспешно выходить на операцию».
Альтфатер на комиссии, кстати, подтвердил показания начморси.

РЕВОЛЮЦИОНЕР У ШТУРВАЛА

"Спартак" ушел в море один. Поначалу все складывалось хорошо. Обстрелял острова Аэгна и Нарген, а потом захватил финский пароход... На вопрос, кто давал команду открывать огонь по островам, что не входило в план операции, сохранившиеся документы и воспоминания не отвечают, но это стало первой серьезной ошибкой. Военный комендант Наргена сразу передал об обстреле в Ревель по телеграфу.
Так случилось, что тогда же эстонский флот, состоящий всего из трех кораблей (бывшие русские канлодка и два сторожевика, оставленные при отступлении в феврале), высаживал десант. В открытом море прикрывали эстонцев два английских легких крейсера и миноносец. А "Спартак" всего в 20 милях от противника бомбил острова, на которых не располагалось... военных объектов.
В 1921 г. в Таллине печатаются мемуары адмирала Йохана Питка, бывшего цивильного капитана дальнего плавания, возглавившего после объявления независимости эстонский военный флот. На русский язык книга никогда не переводилась, а между тем там есть описание трагичного для Раскольникова дня...

«...Когда мы были заняты высадкой десанта, со стороны Гогланда показались дымки: Появление дымков вызвало среди офицеров и матросов тревогу. Я смотрел на свое положение так: уйти со своими кораблями с 6-7 узлами хода я не смогу, этим мы только покажем себя неприятелю и привлечем его внимание. Если же продолжать высадку десанта и стоять в середине залива, то они нас и не заметят. Так и случилось... Комендант Наргена телеграфировал тип русского корабля и его курс. С берега донесение о противнике, попавшем в наши воды, отправили на крейсер "Калипсо"... Они (британцы) перекрыли русским путь к отходу...»

Выпустив несколько снарядов, "Спартак" начал уходить на восток. Британцы дали точный залп и накрыли эсминец. Осколками получил ранение штурман, его отнесли в каюту, а в панике никто не обратил внимание на карту... Корабль сел на банку Курадимуна. А дальше - полное окружение и плен.
На этот же отряд наткнулся и отправленный накануне вечером из Кронштадта "Автроил". Никаких известий от "Спартака" он не имел, а потому в месте назначенной встречи сразу попал под огонь англичан. Мог бы и уйти, но дала сбой машина.
"Олег", получив от "Автроила" радио о начавшемся бое, поспешил на поиск. Эсминец больше не отзывался, а у крейсера кончался... уголь. "Олег" вернулся в базу на последних парах.
Поллак в "Юрьевских днях" приводит рассказ командира миноносца "Уэйкфул" Р. Джекса...

«... Я всегда с трепетом относился к русскому флоту, считал его одним из лучших в мире... Но когда узнал, что один из его командующих плавал почти без топлива, проводил кампанию как прогулку - днем без маскировки и разведки, сразу понял, какие офицеры перекинулись к большевикам. А ведь русские миноносцы, если бы действовали скрытно, наделали бы шуму в Ревеле и спокойно убежали...»

Раскольников, переправленный в Лондон, стараниями жены, подключившей весь Совет народных комиссаров, был выменян на пленных британцев. Остальные участники этой авантюры (251 моряк) оказались в концлагере. 36 из них в январе-феврале эстонцы расстреляли как коммунистов.
"Спартак" и "Автроил" с подачи англичан были зачислены в состав эстонского флота под названиями "Wambola" и Lennuk" и уже в январе появились в Финском заливе под новым флагом.

"ЗАХВАЧЕН В БОЮ У БОЛЬШЕВИКОВ"

Виновником ревельской драмы «назначается» Зарубаев, хотя чрезвычайная комиссия РВСР однозначно указала на грубые промахи Раскольникова и Альтфатера, и смещается с поста начальника Морских сил Балтийского моря. Был еще один вывод комиссии: «...Пора прекратить пренебрежительное отношение к старым морским кадрам, которые для войны на море готовятся долгие годы». Зато Раскольникова после освобождения опять ставят на Волжскую флотилию. Альтфатер в апреле 1919 г. скончался от сердечного приступа. А Зарубаев будет в 1921 г. расстрелян чекистами.



Захваченный англичанами ЭМ "Автроилъ" в Беккеровской гавани Ревеля

...В начале 30-х годов Федор Федорович отправляется полпредом СССР в Эстонию. И бывает же совпадение: тогда же в таллинский военный музей передаются медные таблички с эсминцев "Вамбола" и "Леннук", проданных уже в Перу. Текст одинаков: «Захвачен в бою у большевиков в декабре 1918 г.». Правда, в посещении этого музея посол не был замечен. Медные «указатели» на позор Раскольникова вернулись в музей уже на закате перестройки. Так что я их видел.

«Правила морской деятельности восходят еще из прежних веков. И правила эти связаны с должными места морского начальника понятиями. Важнейшее из них - не спускать флаг перед неприятелем даже перед угрозой смерти», - это тоже из объяснения Зарубаева чрезвычайной комиссии. Имел право так сказать начморси. В 1904 г. он, тогда старший артиллерийский офицер крейсера "Варяг", отличился в том самом бою при Чемульпо. "Спартак" оставил совсем другую память.


Владимир УРБАН