Журнал Кортик

Вот и опять на нашей улице наступил праздник…

Увидела свет книга «Десять лет на императорской яхте «ШТАНДАРТ».
Ее автор – Николай Васильевич Саблин.

В фондах научно-справочной библиотеки Российского государственного архива Военно-Морского Флота достаточно хорошо представлена периодика русского морского зарубежья. Это «Морской журнал» (Прага) «Морской сборник» (Бизерта), «Морские записки» (Нью-Йорк), «Бюллетень общества бывших русских морских офицеров в Америке». Именно в «Морских записках» в период с 1947 по 1953 гг. были напечатаны воспоминания капитана 2 ранга Н. В. Саблина о его службе на императорской яхте «ШТАНДАРТ». Предваряя публикацию, сам автор отметил, что в этих записках написанных по памяти, он далек от того, чтобы дать исторически верное описание всех плаваний императорской семьи. Воспоминания написаны простым языком, очень часто они напоминают дневниковые записи.
Воспоминания о службе на императорской яхте «Штандарт» публиковались в журнале «Морские записки», когда их автор отбывал срок в советском лагере и не мог принять непосредственного участия в подготовке.
Судьба уготовила тяжкие испытания Саблину… 15 мая 1955 г. в г. Унгены Молдавской ССР он был передан представителю румынских властей.
Казалось, что 74-летний человек, прошедший за свою долгую жизнь целую череду тяжелейших испытаний, наконец-то обретает покой, но в 1958 г. он арестован уже румынскими властями и приговорен к заключению в тюрьму строгого режима сроком на 20 лет за государственную измену и в исправительную тюрьму сроком на 8 лет за деятельность против общественного строя. 77-летний старик получил срок в 28 лет, поэтому закончил свой жизненный путь в румынской тюрьме.
Николай Васильевич Саблин умер 20 января 1962 г. в тюрьме г. Деж от сердечной недостаточности, смерть была зарегистрирована Народным Советом г. Деж.

Из книги….
Перед Ла-Маншем английские крейсера отсалютовали, круто повернули и большим ходом пронеслись мимо нас назад в Англию. Наш отряд перестроился по-походному, море было тихо, и прекрасные княжны рассказывали нам свои впечатления. Правду сказать, это свидание было совсем особенное, опять очень родственное, а по последовавшему политическому соглашению - одно из самых знаменательных и значительных. Хотя, может быть, оно привело к мировой катастрофе и всем теперешним несчастиям, не только нас, русских, но и всей Европы.
В 5 часов вечера с мостика заметили стену страшно густого тумана, флагманский сигнальный старшина, кондуктор Байбаков, не отрывал глаз от бинокля и бормотал себе под нос:
- Не иначе как туман!.. обязательно туман!
- Где туман? - бросил, как всегда, отрывочно, Чагин.
- Да, это туман, и висит стеной, - спокойно ответил старший штурман Салтанов.
- Вот черт, еще не доставало!.. Выставьте четырех впередсмотрящих,— приказал командир.
Через полчаса «Штандарт» влез в сплошное молоко сизого тумана. Уменьшили ход до малого, и сочный ревун стал всех невыносимо раздражать.
-Придется к ночи стать на якорь, в Калэ,— доложил командир Флаг-капитану.
- И прекрасно... Почему вы так не любите тумана? Это как будто мы уже на небесах!.. Я люблю... — ответил невозмутимо Нилов и ушел к себе в каюту на очередное виски.
В сплошной черной мгле пронесся громадный четырехтрубный лайгер. Они никогда не уменьшают ход в тумане. С лайнера доносились звуки музыки я особый терпкий запах пассажирских пароходов.
С мостика не было видно палубы, и крупные грязные капли с мачт и рангоута. Идти дальше в эту мразь было неосторожно. Решили встать на якорь, с грохотом стравили канат, и вместо несносного рева в наступившей сырой тишине мы с удовольствием слушали мягкий торопливый трезвон рынды. На всякий случай открыли прожектор и начали давать свое место по беспроволочному телеграфу. Тихо проплыла какая-то шхунка, на которой горел костер и колотили во все ударные предметы, вплоть до кастрюль. Старший радиотелеграфист, Вранчан поднялся на мостик с докладом, что где-то, очень близко, переговариваются немецкие миноносцы и что их, по-видимому, много и они нас ищут.
Скоро начали доноситься завывания сирен и густые свистки отрывисто перекликавшиеся между собою. Спустя некоторое время кругом нас зазвонили бесчисленные колокола, германские миноносцы, высланные навстречу яхте и ищущие нас в тумане, окружили «Штандарт» двойным кольцом. Германский император телеграфировал, что, уже считая яхту гостем в немецких водах, — он распорядился принять все меры для безопасной стоянки в тумане.
Государь оставался на верхней палубе до двух часов ночи и был, как всегда, спокоен и хладнокровен, изредка спускаясь к ее величеству, которая тоже не спала, а лежала у себя в каюте. Мы все провели пренеприятную ночь, и в основном из-за того, что, как упомянуто, большие пассажирские пароходы, несмотря на туман, не уменьшают хода, и только в этом возможном налете на яхту такого колосса и заключались наши опасения, потому что мы были бессильны что-либо предпринять против этого. Я лично стоял «собаку» в эту ночь, вахту от 12 ночи до 4 утра, и мы с младшим штурманом Кажевниковым под конец совершенно устали от напряжения, внимания и прислушивания.
Так же внезапно, как туман нашел, в 5 часов утра он рассеялся, и яхта оказалась в плотном кольце четырех дивизионов германских истребителей. Сорок четыре судна были разбросаны кругом во всех направлениях. «Штандарт» был найден. Немецкие моряки показали себя отличными мастерами. Кайзер мог торжествовать: яхту перехватили, а нам пришлось остановиться в Киле, чтобы благодарить.
Наш отряд стоял тоже кругом яхты, и как только совершенно прояснилось, мы снялись с якорей и пошли в Брунсбюттель, чтобы опять каналом Императора Вильгельма пройти в Балтийское море. Скоро начали приходить радио от кайзера, что он будет иметь удовольствие встретить яхту в канале и просит разрешения дойти на ней до Киля. Государю не хотелось останавливаться в Киле….