Отправлено: 11.06.09 12:28. Заголовок: Морские записки (1958-1962 гг.) (продолжение)

День добрый.
Последнее время занимаюсь вычиткой и правкой эмигр. журнала "Морские записки" (№№ 48-54, 56). Если кого-нибудь из уважаемого сообщества что-то из нижеприведенного списка заинтересует, буду выкладывать помаленьку

Ну и, собственно, содержание номеров:
№ 48
1. Транспорт «Анадырь» - первый поход за углем. 2. Девиатором на советских судах в 1945-46 гг. в Финляндии. Д. И. Дараган...3
Вице-адмирал А. И. Непенин (Опыт биографии). Продолжение. Контр-адмирал Б. П. Дудоров...14
Первый выстрел по Босфору. Памяти контр-адмирал князя Н. С. Путятина. Кап. 1 ранга В. А. Потапьев...41
«Английский социалист» Руссель. А. Г. Тарсаидзе...44
Краткий очерк действий флота при эвакуации Крыма в 1920 г. Окончание...47
1. Новое о Советском флоте 2. Краткий обзор современного состояния флотов всех морских держав Стар. лейт. К. И. фон Нотбек...63
15 лет в Латвийском флоте. Продолжение. Инж. Мех. Кап. 2 р. И. Зарин, Л. Ф....72
Библиография...77

№ 49
Советско-германская война на Балтийском море 1941-45. Стар. лейт. К. фон Нотбек...3
Вице-адмирал А. И. Непенин (Опыт биографии). Продолжение. Контр-адмирал Б. П. Дудоров...21
Африканские воспоминания. С. А. Степанов...50
15 лет в Латвийском флоте. Продолжение. Инж. Мех. Кап. 2 р. И. Зарин...63
В дни русской смуты. Инж. Мех. лейт. Н. З. Кадесников...72
Морская выставка в Нью-Йорке. Г. В. Месняев...84
Библиография...88

№ 50
Краткий исторический очерк Морской пехоты в русском флоте. Г. Н. Таубе...3
Вице-адмирал А. И. Непенин (Опыт биографии). Продолжение. Контр-адмирал Дудоров...24
Советско-германская война на Балтийском море 1941-45. Стар. лейт. К. фон Нотбек...52
Участие русской военно-морской эмиграции в учебной подготовке офицерского состава Югославянского флота...68
15 лет в Латвийском флоте. Продолжение. Инж. Мех. Кап. 2 р. И. Зарин...71

№ 51
Краткий исторический очерк Морской пехоты в русском флоте. Г. Н. Таубе...3
Вице-адмирал А. И. Непенин (Опыт биографии). Продолжение. Контр-адмирал Б. П. Дудоров. 31
Советско-германская война на Балтийском море 1941-45. Стар. лейт. К. фон Нотбек...67
15 лет в Латвийском флоте. Продолжение. Инж. Мех. кап. 2 р. И. Зарин...88
Владивостокские номерные миноносцы 1904-1905. Инж. Мех. кап. 1 р. В. П. Орлов-Диаборский...96
Библиография...99

№ 52
Упущенная возможность. Проф. А. Д. Бубнов...3
Вице-адмирал А. И. Непенин (Опыт биографии). Продолжение. Контр-адмирал Б. П. Дудоров...16
Военно-морские действия в Черном море во вторую Мировую войну. П. А. Варнек...39
Памяти кап. 2 р. князя В. Н. Урусова. П. Е. Стогов...60
Эск. миноносец «Новик». Н. В. Кемарский...77
Библиография...96

№ 53
На подводной лодке «Тюлень». Кап. 1 р. М. А. Китицын...3
1. К 50-ти летию Военно-Морского Отдела Николаевской Морской Академии. 2. Влияние опыта войны с Японией на реформы в русском флоте.
Проф. А. Д. Бубнов...29
Вице-адмирал А. И. Непенин. (Опыт биографии). Продолжение. Контр-адмирал Б. П. Дудоров...41
Военно-морские действия в Черном море во вторую Мировую войну. Продолжение. П. А. Варнек...62
Эск. миноносец «Новик». Продолжение. Н. В. Кемарский...86
Новое о советском флоте. Очередная сводка. Стар. лейт. К. фон Нотбек...100

№ 54
Капитан 1-го ранга М. А. Китицын. Г. Н. Таубе...3
Мои воспоминания о капитане 1-го ранга М. А. Китицыне. М. А. Юнаков...24
Жуткие дни… Агония Черноморского флота. Я. В. Шрамченко...41
Влияние прогресса техники на военно-морскую идеологию. Проф. А. Д. Бубнов...81
Вице-адмирал А. И. Непенин. (Опыт биографии). Продолжение. Контр-адмирал Б. П. Дудоров...88
Из прошлого. М. М. Тьедер...120
Военно-морские действия в Черном море во вторую Мировую войну. Продолжение. П. А. Варнек...126
Воспоминания. Д. И. Дараган...146
Эск. миноносец «Новик». Продолжение. Н. В. Кемарский...148
Контр-адмирал Б. А. Вилькицкий. П. А. Варнек...165
1. Новое о Советском флоте. 2. Обзор состояния современных флотов. К. фон Нотбек...167
Библиография. 1. Нормандская теория. 2. Морской справочник Weyers Flottentaschenbuch на 1961 г. 3. L’enigme des sous-marins Sovietiques
Lieut. de Vaisseau Clode Huah...177

№ 56
Еще о защите Ирбенского пролива в кампанию 1915 года. Н. Ю. Фомин...3
Верховный Правитель Адмирал А. В. Колчак. Кап. 2 р. Н. С. Чириков...20
Открытие памятника адмиралу Макарову в 1913 году. А. В. Зернин...39
Вице-адмирал А. И. Непенин. (Опыт биографии). Окончание. Контр-адмирал Б. П. Дудоров...44
К 50-летнему юбилею выпуска 1912 года...67
Военно-морские действия в Черном море во вторую Мировую войну. Продолжение. П. А. Варнек...70
Эск. миноносец «Новик». Окончание. Н. В. Кемарский...89
Библиография библиографии морского дела. Н. Гуляев...107

С уважением, Константин.

 Отправлено: 24.06.09 22:30. Заголовок: И небольшая забавная..

И небольшая забавная заметка из серии "моряки шутят"

№ 49 , стр. 62.

Летний солнечный день. Томящая жара с самого утра. Кан. лодка Каспийской флотилии «Ардаган» стоит на бочке в персидском порту Энзели. Инж. мех. лейт. Пухирь дежурит. Он сидит, разомлев от жары с расстегнутым воротником, в лонгшезе под тентом на юте. Тент поливают водой из брандспойта, но это помогает мало. Рядом с Пухирем сидит, тоже весь в белом, с иголочки одетый и любующийся своим величием, уже не молодой судовой врач, недавно переведенный во флот из Карской крепостной артиллерии. Трудно сухопутному врачу привыкать к распорядку и особенностям судовой жизни. К дежурному офицеру подходит вахтенный и просит разрешения бить склянки. В данный момент без 3-х минут полдень. — «Бей!» — вздыхает Пухирь. Доктор насторожился. — «Позвольте, Георгий Иванович, какие склянки он собирается бить?» — Пухирь устало смотрит на доктора и с серьезным лицом спокойно говорит: — «ясно какие! Все пустые и лишние склянки в судовой аптеке бьют каждую субботу в 12 часов». Доктор возмущен и не верит своим ушам. — «Позвольте, позвольте, да что же это такое! Какое право вы имеете распоряжаться в моей аптеке! Я, и только я, имею право бить или выбрасывать что-либо из аптеки. Везде правила одинаковые, позвольте вам сказать, как на суше, так и на кораблях! Это черт знает что такое!» Доктор поднят на смех и над ним долго еще потешаются командир и офицеры.
Сообщил И. В. Зарин.

 Отправлено: 25.06.09 10:41. Заголовок: № 51, стр. 96-99 Ин..

№ 51, стр. 96-99

Инж. Мех. Кап. 1 р. В. П. Орлов-Диаборский.

ВЛАДИВОСТОКСКИЕ НОМЕРНЫЕ
МИНОНОСЦЫ.
1904 - 1905

Mне хотелось бы воскресить в памяти наших морских офицеров деятельность номерных миноносцев, находившихся во время русско-японской войны 1904-05 г.г. во Владивостоке.
Если мне не изменяет память, номерные миноносцы были переведены во Владивосток в 1903 г. и. по своей разновидности, представляли собой «уники» морского музея. Все они были около 100 тонн водоизмещения.
№ 201 (лейт. В. Ломан) и № 202 были типа «Шихау»; № 203 (лейт. кн. Чавчавадзе) и № 204 (лейт. М. Игнатьев) были старого типа «Сокола», сравнительно большие и море¬ходные, вооруженные 1-75 мм. и 1-47 мм. орудиями и 2 минными аппаратами. № 203 был флагманским, на нем дер¬жал брейд-вымпел Гв. Эк. кап. 2 р. Виноградский, а впоследствии, в 1905 г. — кап. 1 p. барон Ф. К. Раден. № 205 (лейт. А. Пелль) и № 206 (лейт. Д. Максимов) были типа Нормана (1886) с трубой «на боку», двумя 47 мм. орудиями и носовым и поворотным минными аппаратами. Во время войны на них были установлены пулеметы, взятые из Владивостокской крепости с прислугой — солдатами крепостной артиллерии. Дальше шли «Перновки» — № 207 (лейт. П. Ч. Тигершильд), № 208, № 209 (лейт. А. Ломан), № 210 (лейт. К. Тыртов) и № 211 (лейт. С. Плонский). Из других офицеров отряда миноносцев помню Л. Муравьева, Игна¬тьева. Плешко, Э. Домбровского и А. Д. Варенова.
Я быль назначен адмиралом Бирилевым, прибывшим со своим штабом в мае 1905 г. принять 2-ю Тихоокеанскую эскадру от адмирала Рожественского (!) флаг-[97]манским инж. механиком Обороны Уссурийских вод и Приморской области и получил наследие из 8 реликвий, с потрепанными механизмами, требовавших неустанных и постоянных ремонтов. Из упомянутых миноносцев № 204 выскочил на камни около Гензана в марте 1904 г. при бомбардировке порта. Это совпало с потоплением па¬рохода Кинчу-Мару с батальоном десанта под носом адмирала Камимуры. Той же весной № 202, после столкновения с № 206, затонул около Скреплева. Потерь не было.
Невольно приходилось восхищаться личным составом отряда — отлично сплававшимися командами, лихими офи¬церами, знатоками побережья и натренированными инженер-механиками. До моего назначения миноносцами было сделано много походов — дерзких и нахальных, как напр. поход кап. 2 р. Виноградского в Хакодате, где, в виду крепости он остановил и потопил несколько парусников и, высадив на последний из них спасенный экипаж и пассажиров дал свою визитную карточку, для передачи ко¬менданту крепости одному из пассажиров, японскому офи¬церу запаса.
Плавание весной 1905 г. было тяжелое — постоянная бур¬ная погода, густые туманы, тайфуны... Миноносцы честно несли охранную службу, и выходы в море для этих «пигмеев» были «страдные». Управлялись этими «старцами» лихие командиры-сибиряки, и корабли 2-ой Тихоокеанской эс¬кадры позавидовали бы тому, как эти 8 разновидных «пигмеев» отчетливо выполняли эволюции по сигналу Радена. Не было ни одного островка около Владивостока, ни одной бухты от Св. Ольги до Посьета, куда еженедельно не загля¬дывала «пара» дежурных миноносцев. В бухтах Св. Ольги и Св. Владимира были склады угля. По прибытии эск. миноносцев «Грозного» и «Бравого», прорвавшихся во Владиво¬сток, мне пришлось срочно заняться их ремонтом. Летом 1905 г. все суда были подремонтированы, и, имея два эск. миноносца, несколько подводных лодок, п/х. «Шилка» с 120 мм. орудиями и заградитель «Монгугай», начальство решилось на «авантюру». Быль созван «совет нечестивых» на котором А. Веселого разработал план действия отрядов. «Тобол» и тральщики успешно работали на фарва¬тере Скрепелев-Аскольд, охранная служба производилась как обычно, так как Владивосток кишел шпионами, [98] распоряжение сняться с якоря было передано на суда в запечатанных пакетах командирам на посланном катере. Через два часа «Громкий» и «Бодрый» вышли через Уссурийский залив, за ними последовали «Монгугай», «Шилка» и отряд миноносцев. Подлодки «Сом» и «Касатка», бывшие в бухт Славянка были взяты на буксир и отведены до Фуренгельма. «Монгугаю» было приказано поставить мин¬ную банку к югу от него. «Шилка» прикрывала эту постановку. Миноносцы выходили за банку курсом Зюйд и рассыпались веером. План операции был следующий: «Грозный» и «Бравый» 20-ти узловым ходом идут к Киншену, куда упирался левый фланг японцев, идущих на Приморскую область. Обстреляв его, они идут обратно и если покажутся японцы, завлекают их на позиции подло¬док или на заградитель «Монгугай». №№ миноносцы, рассыпанные за Фуренгельмом, отступают на Посьет, не атакуя неприятеля. Сигнализация производится только прожекторами.
Около 11 час. дымы и прожектора... Авантюра не уда¬лась, японских судов не было обнаружено, но «Шилка» сигнала не разобрала и чуть не обстреляла «Грозный» и «Бравый». Сбавили ход и пошли во Владивосток, номерные миноносцы укрылись в бухте Св. Троицы. К вечеру подошли подлодки, и кн. Трубецкой («Сом») уверил Радена, что стрелял по японскому крейсеру (!). Не знаю, кто поверил, но за этот поход были пожалованы кресты машинисту самостоятельного управления и минному машинисту, стоявшему на ручках аппарата подлодки.
Выход в море очередных миноносцев продолжался ежедневно, ходили и к Японии и Сахалину, но японцы, заминировав входы во Владивосток, не покушались на жалкие остатки тихоокеанских эскадр. Как громом порази¬ло нас известие о мире — до этого исчез с горизонта Бирилев и его штаб, и кап. 1 р. барон Ферзен был назначен флагманом.
Демобилизация номерных миноносцев и отправка запасных «на родину» были самые трогательные — многие из матросов буквально ревели — проводить уезжающих на вокзал пришли все офицеры. Вскоре началась разруха, но команда, вернее остатки ее, остались «верными».

 Отправлено: 26.06.09 18:22. Заголовок: № 52, стр. 60-77. П..

№ 52, стр. 60-77.

П. Е. Стогов.
ПАМЯТИ
КАП. 2 р. КНЯЗЯ В. Н. УРУСОВА

Группа однокашников, соплавателей и друзей покойного князя В. Н. Урусова вместе с его сестрой Ксеней Николаевной решили напечатать краткую биографию князя, чтобы сохранить для грядущих поколений образ этого рыцаря-офицера, истинного носителя русской чести и славы.
Валерий Николаевич происходит из рода татарских князей Урусовых, перешедших на службу Московских Великих Князей. Два брата — один князь Урус, а другой князь Юсуп положили начало двум боярским родам в России. До перехода на Московскую службу, Урусовы были магометанами, ведшие свой род от индусских кня¬зей, потомков Али, сына Магомета. Среди многочисленных предков Валерия Николаевича, служивших в армии и флоте Российской Империи, родословная упоминает о команди¬ре парусного корабля, завещавшего старшему в роде хра¬нить родовую икону, спасшую во время жестокой бури ко¬рабль, которым этот предок командовал. Эта икона должна была переходить старшему в роде, который должен был твердо помнить, что в годовщину спасения корабля был бы отслужен благодарственный молебен. Вместе с иконой и серебряным крестом с частицей Древа Креста Господня предок оставил наказ, в котором было сказано, что с тем, кто нарушит его волю он сосчита¬ется на том свете. Наказ этот строго соблюдался до наступления революции в России. [61]
Отец Валерия Николаевича служил в гвардейской кавалерии и командовал Черниговским гусарским полком. Все свое детство Валерий Николаевич провел в казармах, или летом в лагерях, окруженный военными. Уже малышом он привык говорить о себе что он — «Лялька-солдат».
После нескольких лет в гимназии, Валерий Николаевич поступил» в Морской Корпус в 1899 году. В корпусе он был сначала шалуном и принимал участие во всех проказах. Товарищи его очень любили за веселий нрав и бесшабашность.
Первых два года Валерий Николаевич учился неважно и за поведение имел плохие отметки, даже одно время был лишен погон. В третьей роте он захворал и ему пришлось остаться на второй год. Болезнь и, вероятно, влияние корпусного офицера Арнэ Карловича Шульца произвели перелом в характере князя. Он начал работать над своим перевоспитанием. О результате его работы над собой можно судить по оценке, которую А. К. Шульц дал ему во время одной из своих речей, обращенных к роте. Речи эти были одним из методов воздействия на кадет для того, что бы готовить их к будущей службе. Его слова, относящиеся к Урусову, говорят сами за себя: «...мы все знаем и уважаем вашего товарища князя Уру¬сова за его ясный ум и твердый характер...» В результате работы над самим собой князь стал прекрасно учиться и хорошо вести себя. Физически он быль прекрасно развит, увлекался спортом и был настоящий атлет. В задачу своего перевоспитания он включил аскетизм, начал приучать себя к холоду и умеренности в пище. Русско-япон¬ская война, столь неудачная для России, вызвала среди мо¬лодого офицерства и воспитанников Морского Корпуса страстное желание к созданию флота, который мог бы вновь вернуть прежнее могущество и славу Российскому Андреев¬скому флагу. Для Урусова идея воссоздания флота и воскре¬шение его славы сделалась главной задачей, которой он решил посвятить себя. Цусима, с ее наглядной картиной роли артиллерии указала Валерию Николаевичу его дорогу во флот. Главной, очередной задачей стало для князя сде¬латься артиллерийским офицером и в этой области сде-[62]лать все от него зависящее для улучшения стрельбы и технической части артиллерии.
Кончив Морской Корпус в 1906 году и произведенный из корабельных гардемарин в мичманы в 1907 году, Валерий Николаевич поступил в Офицерские Артиллерийские Классы в 1908 году. В Классах он всецело отдался изучению всего, что должно было быть ему полезно для его «главной цели». Не довольствуясь руководствами, которые были приняты в Классах, Валерий Николаевич изучал основы электричества по курсу Хволсена. Этот курс в то время был принят в университете.
Несмотря на привязанность к матери, которая жила в Петербурге, он первые месяцы даже не ездил к ней в отпуск. К экзаменам он был настолько хорошо подготовлен, что не занимался по ночам; он говорил, что важно знать предмет для работы, а не для отметок. В своем стремлении использовать все свое время для полезной работы, князь оказывался писать письма и всякую переписку называл «канцелярщиной», избегая ее нисколько мог. Только много лет спустя жизнь приучила его оценить значение писем и всего того, что с ними связано.
Окончив Классы, Валерий Николаевич вернулся в Черное море, где плавал первое время младшим артиллерийским офицером на различных линейных кораблях. Он редко съезжал на берег и отдавался работе, которая для него заключалась в обучении команды. Команда его любила за его всегдашнее спокойствие, вежливость и желание показать или объяснять до тех пор, пока все не поняли объясняемого.
Физически исключительно сильный, рослый, с длинными ногами и руками, он своим примером показывал скорость зарядки орудий. Благодаря своей силе и сложению его метод зарядки команда называла «Урусовская зарядка» и говорила: «Князь может — потому в ем сила есть!»
Скоро князь был назначен старшим артиллерийским офицером на «Святой Евстафий». Там перед ним отрылось широкое поприще не только в деле обучения, но и в пристрелке и работе в комиссиях по тактическим и техническим вопросам.
Во время стрельб, Валерий Николаевич стремился придать им, в пределах возможности, боевую обстановку, [63] то есть стрельба была не для показа, в для подготовки личного состава к преодолению тех повреждений, которые могли бы случиться в бою. Симулируя, выключением того или другого прибора повреждение, он учил свою команду находить это повреждение и исправлять его. Такой метод стрельбы часто мешал кораблю быть первым по скоро¬сти, но давал ту боевую подготовку, которая сказалась во время войны. Князь был всегда спокойным и храбрым перед лицом опасности. Однажды, на «Св. Евстафии», во время призовой комендорской стрельбы из 8-ми дюймовых орудий (стрельба на скорость), от остатка тлеющего картуза в канале орудия загорелся вновь досланный в орудие заряд пороха. Газами этот заряд быль выброшен на пол каземата на приготовленные заряды, заключенные в шелковые картузы. Урусов случайно находившийся в каземате, схватил горящий заряд и выбросил его за борт. Он сильно обгорел, лицо его и руки долго носили следы ожогов после того, как были сняты бинты. Работа на «Св. Евстафии» выдвинула Валерия Николаевича на первое место среди артиллерийских офицеров Черного моря. В тот короткий промежуток времени, который отделил русско-японскую войну от первой мировой войны, на долю Черного моря выпала роль артиллерийского полигона флота. Кроме стрельб для испытания новых орудий, стрельб для составления новых таблиц, стрельб по специально по¬строенному отсеку корабля и по одному из старых броненосцев, в Черном море вырабатывались методы эскадренной стрельбы. При быстростреляющих орудиях вопрос об сокращении до минимума времени на пристрелку делался кардинальным. Быстрая пристрелка требовала централизованного управления огнем. Осуществить централизованный огонь эскадры возможно было только при наличии хорошей связи между судами эскадры. Радиотелеграфные установки на судах и особенно высокоподнятые на стеньгах сети-антенны были легко уязвимы для неприятельского огня. Усилителей для приема сигналов не существовало. При этих условиях радиотелеграф рассматривался как связь стратегическая, я не тактическая. Столкнувшись с необходи¬мостью получить такую связь, которая позволила бы артиллерии пользоваться ею во время боя, артиллеристы: флагманский артиллерист В. М. Пышнов и В.Н. Урусов обра-[64]тились к «энтузиастам радиосвязи», которых в то время в Черноморском флоте (плавающем составе) было двое: флагманский радиотелеграфный офицер А. А. Тучков и преподаватель радиотелеграфной школы П. Е. Стогов, автор настоящей статьи. В Черном море, как и в других морях, «энтузиасты» по своей специальности часто по какому-нибудь вопросу объединялись общей работой на пользу своей специальности и флоту вообще.
Урусов и Пышнов обратились со своей проблемой к группе, в которую входили кроме радиотелеграфистов — минер Б. М. Пышнов, корабельный инженер Звягин и штурманский офицер Цвингман. Эта группа снимала отдельный дом, где собирались и жили холостяки. На собраниях бывали иногда и старшие из офицеров, как, например, начальник оперативного отделения штаба — кап. 1 р. Лукин.
Я не встречал Урусова после выпуска из Морского Корпуса и впервые после этого увидал его на собрании по поводу необходимости сделать что-нибудь в вопросе радиотелеграфной связи для артиллеристов. Валерий Николаевич произвел на меня глубокое впечатление: в нем сочеталась редкая скромность вместе с упорным стремлением к одной цели — улучшению артиллерии и возвеличению Российского флота. Князь был докладчиком на этом заседании. Он объяснил Тучкову и мне что нужно для артиллерии, чтобы осуществить для эскадры централизованное управление огнем. Во время доклада Валерий Николаевич совершенно преобразился и со своими горящими глазами, длинной густой бородой напоминал ветхозаветного пророка. Требования его были чрезвычайно трудными, или казались тогда такими, потому что они противоречили тому пути, в сторону которого развивался радиотелеграф. Дальность действия и сила приема требовали высоких мачт, длинных сетей и мощных отправителей. Получить мощные отправители было нельзя, так как их нужно было бы заказывать через Главное Управление Кораблестроения и Снабжения. Это управление пожелало бы сначала рассмотреть вопрос, отложив решение на долгий срок, или просто ответило бы отказом, ссылаясь на отсутствие кредитов.
Единственное облегчающее условие было то, что дальность действия специальных станций ограничивалась 2-4 ми-[65] [66]лями, но зато сила приема должна была быть такой, чтобы сделать ее эффективной при артиллерийской стрельбе. На заседании я сообщил, что считаю необходимым изучить ряд материалов по этому поводу в тех книгах, которые я, как секретарь-казначей Морской Библиотеки выписывал из заграницы. Тучков формулировал наше решение: «Стогов будет делать предварительное исследование материалов, производить предварительные опыты в Школе, а потом сообщать о результатах, а я помогу провести мелкие работы в мастерских Порта и на «Кронштадте». Тучков был хорошим техником и исключительно хорошим приемщиком на слух, но предпочитал, чтобы работу делали другие. Я прекрасно понимал, что это потребует от меня работы по воскресениям на долгий срок, но Урусов убедил меня в важности дела, и я пошел на жертву. Через два месяца, не найдя ничего подходящего в книгах и журналах, я начал испытания разных сетей. В результате испытаний мне удалось выяснить, что сети низко подвешенные над водой на бамбуковых палках, привязанные к стволам трехдюймовых орудий, могли передавать на рейде сигналы достаточной мощности. Телефоны, вделанные в специальный шлем, получали сигналы при сильном шуме, производимым ударами молота металли¬ческую доску вблизи приемника. Была возможность повысить мощность передачи за счет перегрузки судовой станции или даже небольшой переделки этой станции. Вопрос о переделке нужно было оставить на самый крайний случай, так как станция корабля была одна, и замены получить было бы невозможно. Испытания по переделке я сделал со станцией школы, и они дали значительное повышение мощности.
Проработав несколько месяцев, я смог сообщить Тучкову и артиллеристам, что можно будет сделать испытания уже на стрельбе.
Сама установка состояла из судовой станции, которая специальными изолированными проводами подводила энергию к наружной антенне каждого борта. Ходить на стрельбы я не мог сам, чтобы не пропускать занятий в школе. Урусов взялся следить за нашим прибором на стрельбах и потом сообщать мне о результатах. После 8 месяцев с начала работы установки, переделки на кораблях были сделаны и был написан акт об успешности действия [67] новой схемы и этот акт послан в Главное Управление. Эта работа создала мне врагов, но сблизила меня с Урусовым, который оценил мою «жертвенность». Закончив работу с бортовыми сетями, я продолжал работы по другим вопросам, связанным с применением разных методов связи. Изучение заграничных работ привело меня к убеждению, что наш флот отстал в вопросах связи и что надо произвести ряд изысканий и заказать ряд новых приборов, чтобы можно было догнать нашего будущего врага — Германию. Собрав весь материал, я подал об этом рапорт по команде. Главное Управление нашло совершенно недопустимым, чтобы какой-то офицер плавающего состава посмел указать на недостатки в техническом оборудовании радиотелеграфии. Это Управление, через Морского Министра, просило о лишении меня звания минного офицера, как человека, очевидно, совершенно не знающего своей специальности. Морской Министр отказал Главному Управлению в его просьбе, также отказал и в следующей просьбе — лишить меня права преподавания.
При создавшихся условиях мне стало ясным, что по¬могать делу развитая радиотелеграфии, оставаясь в Черном море, я больше не могу. Почти одновременно со мной, Туч¬кову пришлось покинуть свой пост флагманского радиотелеграфиста. Мы оба решили переходить в Центр и отту¬да продолжать свою работу. Тучков пошел в Минный отдел Главного Управления, а я воспользовался предложением идти историком в Морской Генеральный Штаб. Мы оба оказались в Петербурге в ожидании того времени, ко¬гда окажется возможным интенсивно нести нашу техничес¬кую работу.
В Морском Генеральном Штабе (ГЕНМОР) на мой доклад о несовершенстве нашей радиотелеграфии смотрели положительно и мне было предложено начать работать по истории или радиотелеграфии. Я просил разрешения рабо¬тать по обоим вопросам, что было мне разрешено.
Уезжая из Севастополя, я получил от Валерия Ни¬колаевича подробное описание нашего общего «детища» — бортовой сигнализации. Эта сигнализация получила уже все права гражданства и сети ставились и убирались с одного борта на другой в несколько минут.
С лета 1913 года до начала войны мне пришлось ждать [68] более года до того времени, когда снова оказалось возможным и срочно нужным по радиоиспытаниям и изобретениям. От Тучкова я узнал, что делается в Главном Управлении. Первая работа, которая мне досталась в области радио, после начала войны, была связана с новыми усилителями (амплифайерс) применявшими радиолампочки. В 1913 году приват-доцент Политехнического Института Чернышева получил годовой отпуск для работы в США. В фирме Вестингауз он получил место расчетного инженера. На своей работы он ознакомился с только что появившимися лампочками Де Фореста и решил сконструировать такой усилитель, который мог бы оперировать реле для целей радиотелеграфии. Он выполнил свое намерение и, закончив свой отпускной год, вернулся в Россию, в Политехнический Институт. Чернышев решил подарить свой прибор Морскому Ведомству для улучшения радиосвязи. Подарок был с благодарностью принят и положен в склады Главного Управления. Прошло почти два года и прибор продолжал лежать на складе. С приближением войны Чернышев начал наводить справки, что случилось с его подарком. Прибор был извлечен из склада на свет Божий и Тучкову было поручено произвести испытания. Тучков, Чернышев и я собрались вместе, чтобы решить, как можно сдвинуть с места это чрезвычайно важное изобретение. Мы посоветовали Чернышеву использовать его прибор для целей артиллерийских, войдя для этого в контакт с одним из заводов, вырабатывающих приборы-передатчики от центральных постов к орудиям. Эти приборы входили в оборудование, заказанное для новых линейных кораблей. Применяя бортовые сети и лампочные усилители, возможно было бы ускорить передачу при централизованной эскадренной стрельбе. Уже во время вой¬ны, в Артиллерийском отряде, мне пришлось испытать новый усилитель. Результаты испытаний, длившихся несколько дней доказали, что при хороших сетях (нормальные судовые сети) указатели на принимающем корабле функционировали хорошо, но при бортовых антеннах усиление было недостаточным. Повышение усиления было легко достигнуть увеличением числа ступеней усилителя. Испытания были вполне успешны. Завод Эриксона, с которым Чер¬нышев вошел в соглашение, сделал предложение на не-[69]обходимое оборудование для всей новой системы, необходимой для централизованного эскадренного управления огнем. Заказ на первый прибор для новых линейных кораблей был дан. Появление лампочных усилителей и приемников раскрыло широкую дорогу к развитию связи. Я собирался сообщить Урусову о новых возможностях связи, но количество работы у меня настолько росло, что я решил поговорить с ним лично при первой моей поездке в Сева¬стополь.
Осенью 1914 года я был вызван по телефону княгиней Урусовой, матерью Валерия Николаевича. Я с княгиней не был знакомь, но очевидно, Валера ей говорил обо мне. Княгиня спросила меня очень взволнованно — правда ли, что сын ее убит? Я ответил, что боевых столкновений за последнее время не происходило и о наших потерях Шта¬бу ничего ее известно. В свою очередь я спросил, кто со¬общил ей новость о смерти сына? Княгиня ответила, что она сама решила, что он убит, потому что она давно не получала от него писем. Чтобы успокоить княгиню, я предложил княгине отправить письмо с кондуктором, ко¬торый должен быль выехать на другой день с почтой. Я обещал, что кондуктор лично передаст Валерию Николае¬вичу письмо от меня, в котором я буду просить срочного ответа для княгини. Я обещал ей, что поручу кондуктору подождать ответа и не уходить от него. Княгиня меня очень благодарила и просила, чтобы я сам завез ей письмо, чтобы она могла меня лично поблагодарить.
Письмо через неделю было мною доставлено и я смог познакомится с патриархальной семьей Валерия Никола¬евича. Я, конечно, не рассказал о том, как Валерий Николаевич негодовал, что ему не дают заниматься серьезным делом, а требуют каких-то писем.
Осенью 1914 года я должен был съездить в Сева¬стополь, в связи с намечавшимися испытаниями по радио¬связи а также для того, чтобы попутно передать секретную почту по назначению. К моему великому удивленно я увидал на вокзале Урусова с маленькой корзиночкой в руках. На мой вопрос, что он здесь делает, он ответил, что едет в Севастополь, где он надеется сходить на «Св. Евстафии» к Босфору и где возможно будет столкновение с «Гебеном». На мой вопрос — знает ли княгиня об [70] его отъезде, он сказал, что нет. Я предложил ему место в своем купе, но при условии, что он сейчас же известит княгиню по телефону о своем отъезде. Исполнив мою просьбу, Валерий Николаевич сел со мною вместе в двухместном купе, где мы смогли поговорить по душам. Разговор прерывался только когда мы ходили в вагон-ресторан. Я сообщил Валерию Николаевичу об испытаниях с приборами Эриксона и с теми возможностями для артиллерии, которые открываются в области радиоавиации. Помню как мы обсуждали вопрос о том, скоро ли можно будет построить такие пушки, которые могли бы стрелять на море за пределы видимости. Такая стрельба делалась возможной при условии переноса управления огнем на аэроплан, хорошо связанный радиопередачей с судами на поверхности. Мы оба решили, что при сравнительно медленном прогрессе орудийной техники, управление с аэроплана не будет иметь места в эту войну. Со своей стороны, Валерий Николаевич, назначенный на «Императрицу Марию» старшим артиллеристом, говорил мне о своих надеждах встретиться с «Гебеном».
Управление стрельбой на «Императрице Марии» будет» не эскадренное, а судовое, так как новый линейный корабль не может быть в одном строю со старыми Черноморскими линейными кораблями. Эскадренное управление возможно будет осуществить только когда будет закон¬чена постройка двух новых линейных кораблей.
Я возвращался обратно в Петербург через два дня после моего приезда, везя с собой, кроме секретной почты, несколько корзинок с виноградом. На вокзале вновь встре¬чаю Валерия Николаевича, который сообщает мне, что шансов на поход нет и что он возвращается тоже в Петербург для специальных артиллерийских работ. Наш обратный путь проводили поглощая виноград и вспоминая Морской Корпус. На полпути, на одной из больших станций мы купили газету из которой узнали, что «Гебен» подходил к Севастополю. Эта новость вывела князя из его всегда спокойного настроения; он растерялся, не зная что ему делать — возвращаться в Севастополь, или ехать даль¬ше. Я указал ему на то, что «Гебен» уже давно мог вер¬нуться в Босфор и у него нет шансов попасть в погоню за ним. Согласившись с моими доводами, князь остался в [71] поезде весьма удрученный. Мы расстались на Николаевском вокзале, торопясь по своим делам. Через несколько месяцев, то есть зимой 1915 года, Валерий Николаевич зашел ко мне в Генмор. У него была просьба ко мне: он получил возможность уехать на короткое время с места своей службы для того, чтобы увидать в действии тяжелые морские гаубицы, которые отправлялись на фронт. Князю было необходимо получить назначение в эту морскую бата¬рею на короткое время, которым он располагал. Мне удалось помочь ему исполнить его желание. Сестра князя снарядила его в путь, снабдив всей необходимой зимней формой. Командировка князя продолжалась очень недолго, только что он успел поселиться в окопах, как пришло распоряжение вернуться немедленно на «Императрицу Марию». Возвращаясь в Петербург в очень холодную погоду, Валерий Николаевич встретил на одно» из вокзалов су¬хопутную часть, отправлявшуюся на фронт. Один из офицеров этой части быль одет не по зимнему и Валерий Ни¬колаевич, попросив его пройти с ним в уборную, снял с себя все свое зимнее обмундирование, которое помог надеть сухопутному офицеру. Заехал он за своим обыч¬ным обмундированием домой в Петербург без пальто, только в одном кителе.
О том, как князь работал на «Императрице Марии», сначала на постройке, а потом в плавании в качестве старшего артиллериста, хорошо написано группой его соплавателей в Париже. Статья эта была помещена в газете «Русская Мысль». Здесь приводятся выдержки из этой статьи: Памяти князя В. Н. Урусова.
«На постройке князь, с присущей ему энергией, ревно¬стно следил за быстротой и точностью выполнения заводом артиллерийских работ. Сдав прекрасно артиллерийскую пробу у г. Очакова 30 июня 1915 г. «Императрица Мария» во¬шла торжественно на Большой Севастопольский рейд.
Обучение комендоров, гальванеров и всей прислуги орудий князь проводил умело и настойчиво. Надо полагать, что редко где искусство стрельбы было доведено до такого совершенства как на «Императрице Марии». Князь не знал отдыха, никогда не съезжал на берег, до поздней ночи всегда был занят своим делом и часто поздно вечером его можно было найти где-нибудь в центральном боевом [72] посту со своими любимыми гальванерами на приборах управления огнем ведшего «очередной бой» с «Гебеном».
Огромного роста, сухой, мускулистый, с косматой бородой, фанатично преданный своему делу, первый артиллерист флота, он был грозой «Гебена», но и грозой для своих. Его комендоры трепетали перед ним, но и боготворили его. «Урусовская» школа была суровой, но зато выходили из нее комендоры — стая боевых орлов «сто сот». Во время выходов в море, князь никогда не спускался в каюту, всегда наверху, и ночью, какая бы не была погода, спал под открытым небом на мостике. К его ноге был привязан шнур из боевой рубки и дежурный артиллерийский унтер-офицер мог немедленно вызвать князя в рубку.
Судьба не благоприятствовала «Императрице Марии» и, несмотря на бесконечные выходы в море в поисках «Гебена», встречи столь желанной, столь необходимой для успешного быстрого завершения войны, не было. Была только встреча с легким крейсером «Бреслау» 9 июля 1916 года у берегов Анатолии, у сожалению на предельных дистанциях огня 12-дюймовых пушек — 120 кабельтовых (около 20 верст). Один залп лег кучно вблизи «Бреслау». Один снаряд разорвался вблизи его, ранил и убил 7 человек команды. Пользуясь преимуществом хода, выпустив дымовую завесу и сбросив 15 специальных мин, «Бреслау» смог скрыться от преследования.
1 октября 1916 года взрыв погребов носовой 12-дюймовой башни на «Императрице Марии» уничтожил этот корабль. Во время взрыва «Императрицы Марии» Валерия Никоалевича на корабле не было. Потеря любимого корабля так повлияла на него, что он заболел от горя и нервного потрясения. После выздоровления князь получил назначение командовать морской артиллерии на Дунае. Работа на Дунае была трудная и ответственная, и она потребовала от Валерия Николаевича большого организаторского таланта и умения импровизировать в создании нужных технических средств.
Организация стрельбы была им доведена до исключительного совершенства. Вот как описывает работу, произведенную князем Урусовым, его заместитель: «Валерий Николаевич достал в Севастопольском порту азимут-[73]ные круги со старых, номерных миноносцев. Эти круги были им попарно установлены против каждой неприятельской батареи на наблюдательных пунктах. Князь разработал карту всей местности, где были расположены неприятельские батареи. На карте, но двум пеленгам, наблюдатели могли, по одному выстрелу, сделанному по батарее, получить ее данные для пристрелки (перелет или недолет и поправку целика). При такой системе и при таком оборудовании вся пристрелка сводилась к одному выстрелу для каждой батареи, а дальше стрельба велась уже на пора¬жение.
Князь закончил свою работу, включая и план переделок станков 6-дюймовых орудий Кана. Переделка была сделана уже после отъезда князя, пользуясь осуществленной им переделкой маленькой местной мастерской в Сулине. Эту работу отказался делать судостроительный завод в Николаеве.
Насколько хорошо была приготовлена артиллерийская стрельба Урусовым видно из того, что когда 9 июня было приказано открыть огонь по неприятельским тяжелым батареям, то они были уничтожены полностью в 20 минут. В то же время, на сухопутном фронте, где шло «наступле¬ние Керенского», стрельба длилась 4 дня для того, чтобы достигнуть той же цели.
Переделка станков Кана позволила настолько повысить их дальность действия, что наши самоходные небронированные баржи успешно боролись с болгарскими и немецкими тяжелыми батареями, прикрытыми бетоном и помещенными за скалами.
Во время своего пребывания на Дунае князь жил со своими комендорами на «центральном посту». Князь придумал особый способ рыбной ловли, который применялся когда задерживалась доставка продуктов из Севастополя. Система была следующая: по очередной немецкой батарее делался выстрел, команда одновременно сходила с баржи на берег (баржа была скрыта от неприятеля деревьями). Тузик заблаговременно спускался и шел ловить ту рыбу, которая всплывала от разрывов немецких снарядов, рвавшихся в воде. Поперек реки специальная сеть пере¬гораживала Дунай, чтобы защитить баржи от плавучих мин, спускаемых по течению болгарами. [74]
Команда любила князя, который был с ней всегда прост и ровен в обращении и всегда работал наравне или больше своих подчиненных. Команда продолжила хорошо относиться к Валерию Николаевичу и после февральской революции.
Князя перевели, как закончившего главную часть работы, на позицию Чудского озера, где также находилась морская артиллерия. На новом месте князь работал с прежней настойчивостью, хотя ясно было, что при революции одержать победу было нельзя. О том, как его любила и берегла команда видно из опроса, произведенного одним из товарищей Урусова в 1919 году среди морской команды чудской базы, где Урусов служил до 1918 года. Команда дезертировала от большевиков, и вот что они сказали про Урусова: «хороший и чудной был он барин. К нам приехал комиссар из Питера и всех созвали на митинг, а князь сидит в кают-компании, и мы его уговаривали, чтобы он тоже шел. Он сидит и говорит: зачем мне идти туда, я — монархист, и вынимает Кольт. Ну, мы пошли и доложили, что он — больной, а то его не помило¬вали».
При первой возможности пробраться на Восток к Кол¬чаку, Валерий Николаевич туда и направился для того, чтобы продолжать бороться за Россию. Путь на Дальний Восток был исключительно трудный, но ему удалось, преодолев все затруднения, добраться до Владивостока. Однокашнику князя кап. I р. М. А. Китицыну было поручено в 1919 году снять осаду с городка, расположенного недалеко от залива Америка. Первое распоряжение М. А. Китицына было взять к себе начальником Штаба Валерия Николаевича. О совместной, удачной работе с князем он пишет так: «С этой минуты все закипело и мы вдвоем дружно, гармонично, с доверием и дополнением друг друга, не доедая и не досыпая, выполняли громадное количество рабо¬ты в очень короткое время. Отряд, который производил десант, состоял из полдюжины судов и плавучих средств; мой флаг был на «Св. Георгии». В числе судов отряда находился британский броненосный крейсер «Кент». Его командир, мой друг капитан Эдвардс, был очень взволнован первой неудачей и испросил и получил раз-[75]решение помочь нам. Он явился ко мне и объявил, что прибыль в мое распоряжение. Мы с Валерием дали ему диспозицию. Атака развернулась как по часам. Наша разнокалиберная армада — грязнуха, которая служила десант¬ным судном, «Кент» и прочие суда, все появились в одно и то же время, на рассвете. «Кент» подготовил высадку несколькими 3-дюймовыми залпами, миноносец обсыпал пляж пулеметами и две роты юнкеров быстро высыпались с «Георгия» на грязнуху на берег. Мы успешно установили прочный «бичхеад» и организовали снабжение. По окончании своей работы в десантной операции, когда возможность дальнейших морских операций сделалась невозможной, князь уехал сначала в Иокогаму, а потом в Шанхай, где он служил в порту.
Сделавшись эмигрантом, князь, уже женатый, сбрил бороду, но по-прежнему оставался молчальником. Когда ока¬залась возможность перебраться во Францию, он это сделал. Тогда еще теплилась надежда на восстановление в России прежнего строя с помощью иностранной интервенции. Во Франции князь решил своей работой поддерживать доб¬рое имя русского морского офицера. Свою задачу он выполнил блестяще. Он поступил техником на завод, где за ч ...

 Отправлено: 26.06.09 18:22. Заголовок: № 52, стр. 60-77. П..

... етверть века службы заслужил всеобщее уважение и лю¬бовь. По окончании службы он был награжден специаль¬ной медалью, выданной ему управлением завода. Работу его на заводе ценили настолько, что его вызывали уже после отставки для специальных вычислений.
В своей семейной жизни князь был очень счастлив, несмотря на слабое здоровье жены и плохие жизненные усло¬вия.
За почти тридцать лет своего пребывания в Париже Он только три раза был в Морском Собрании. Один из его однокашников прозвал его — Великим Молчальником Земли Русской. Когда скончалась супруга князя и по¬том, по предельному возрасту, ему пришлось покинуть ра¬боту, он преодолел свою нелюбовь к писанию и начал переписываться с несколькими друзьями, в том числе и с автором этой статьи. Переписка с князем показала насколько он сохранил в тяжелом одиночестве свой юмор, насколько он был наблюдателен и как широк был круг его интересов. В числе интересующих его [76] вопросов были новости военного и морского дела, политика, театр и литература. Он читал много книг и журналов. Крепко верил Валерий Николаевич в воссоздание России и в то, что в будущей жизни он встретится со своей любимой женой. Из близких людей в Париже он часто видел свою сестру, у которой он иногда гостил. Похоронен он был вместе с женой на Русском кладбище. Провожать его пришли кроме моряков депутация от рабочих и администрации завода, где он служил.
Князь Урусов был бесспорно человеком необычайным. Цельность натуры, громадная сила воли, аскетизм; полное отречение от самого себя во имя долга и любимого дела. Страстная любовь к России, ее величию и славе флота, желание помочь людям, строгость к себе и к подчиненным, но в то же время снисходительное отношение к людским слабостям — вот его характерные черты.
П. Е. Стогов.

Статья написана по материалам полученным от сестры князя Ксении Николаевны Коллона, М. А. Китицына, Я. В. Шрамченко, барона О. Б. Фитингоф, Н. С. Харина и Ю. О. Кмиты.

От редакции:
Пространный некролог князя Валерия Николаевича Урусова помещен в Бюллетене Общества Офицеров Российского Императорского Флота в Америке, Инк. № 2/92 от августа 1960 г.

 Отправлено: 27.06.09 15:42. Заголовок: № 49, стр. 72-84. И..

№ 49, стр. 72-84.

Инж. Мех. Лейт. Н. Кадесников
В ДНИ РУССКОЙ СМУТЫ

Незадолго до большевистского переворота в первых числах сентября 1917 года, несомненно под влиянием германского генерального штаба, «краса и гордость русской революции» произвела самочинную и безнаказанную расправу над офицерами лин. кор. «Петропавловск», стоявшего на Гельсингфорском рейде. Катер, увозивший по постановлению судового комитета арестованных офице¬ров — лейт. Б. Тизенко и мичманов Михайлова, Кандыбу и Кондратьева, подозреваемых, якобы, в сочувствии корниловскому движению, на Эспланаду в трибунал, неожиданно повернул в сторону удаленной от Гельсингфорса Елизаветинской пристани. Через несколько минут послышались беспорядочные выстрелы...
Несколько дней спустя английская агентура «X» сооб¬щила, что в Гельсингфорсе был арестован немецкий курьер, из бумаг которого выяснилось, что это зверское убийство было произведено на немецкие деньги с целью разложения русского флота.
16 марта 1918 г. Верховный Съезд Советов заключил позорный Брест-Литовский мирный договор с немцами, согласившись на все поставленные условия и требования врага. Адмирал Мейрер, командующий немецкой эска¬дрой прибывшей в Гангэ предъявил ультимативное требование, чтобы весь русский флот либо покинул Гельсингфорс, либо к 31-му марта был бы разоружен. Очевид¬но, передача всего активного русского флота немцам была одним из условий мирного договора.
Но несмотря на необыкновенно тяжелые условия — Финский залив был еще скован льдом и короткий срок уль¬тиматума, Командующему Флотом кап. I р. Щастному уда¬лось, с неимоверными трудностями, увести весь флот из Гельсингфорса в Кронштадт. Этот «Ледяной поход» [73] продолжался вместо обычных 20 часов — 8-9 дней, но был проведен успешно.
Не обошлось без аварий: на лин. кор. «Гангут» давлением пара выбило прокладку во фланцах главной паровой магистрали. Выбившийся пар в мгновение сварил двух вахтенных кочегаров. Вахтенному инж. мех. мичману Ш. нечеловеческим напряжением сил удалось за¬крыть нужный клапан, после чего он тут же упал без чувств с обожженным паром лицом и обваренными руками, но спас корабль от дальнейшей катастрофы.
Не веря в возможность увода русского флота через льды Финского залива из Гельсингфорса и опасаясь что весь флот будет захвачен немцами, английское командование настаивало чтобы весь флот был бы затоплен — но на 9-й день похода корабли вошли на Кронштадский рейд. Флот был спасен.
На пришедших в Кронштадт кораблях, не доверяя личному составу флота и боясь его сплоченности, больше¬вистским морским начальством в срочном порядке бы¬ло сделано перемещение офицерского состава. С прибы¬тием кораблей в Кронштадт с каждым днем все больше чувствовалось, что атмосфера в верхах коммунистической власти все больше и больше накаляется. Ко¬мандующий Флотом кап. I р. Щастный был вызван в Москву и там неожиданно для всех арестован. На кора¬блях шли аресты наиболее популярных офицеров. Были случаи исчезновения офицеров... Участились случаи самоубийства.
В связи с перемещением офицеров с одного корабля на другой, мичман Борис Сагалов был переведен с «Рюрика» на «Гангут».
В один, случайно спокойный, майский вечер мич¬ман Сагалов, вернувшись с корабля в свою холостяцкую комнату, которую снимал у вдовы полковника В., в «Итальянском дворце», нашел на своем письменном столе конверт с лаконической надписью: Мичману С. — лично.
Не без тревоги Сагалов вскрыл конверт и прочел: «Завтра, пять минут после склянок на ужин, жду вас в Петровском парке в конце аллеи, вблизи пушки». Вместо подписи — прямоугольник с синим диагональным крестом. Это необычная подпись несколько успо-[74]коила Сагалова и на следующий день, в назначенное время на указанном месте он встретил кап. I р. Д. Разговор был кратко-деловой.
В нескольких словах кап. I р. Д. объяснил обстановку: хотя флот и переведен в Кронштадт, все же опас¬ность передачи кораблей большевиками — немцам еще не миновала. С другой стороны, англичане, опасаясь этой передачи, готовы всеми возможными средствами уничтожить наши лучшие корабли. Чтобы не допустить ни того, ни дру¬гого необходимо выиграть время и, временно выведя их из строя, сохранить суда для России. После этого кап. I р. Д предложил Сагалову примкнуть к организации, целью которой было временно обезвредить обе представлявшиеся возможности, на условиях, в случае согласия, привлечения двух верных и знающих помощников инж. мех. офицеров, безукоризненно знающих механизмы своего корабля, холостых и не имеющих близких родственников ни в Кронштадте ни в Петрограде. Было подчеркнуто, что какие бы то ни было письменные заявления недопустимы и на размышления дано два дня.
При следующем свидании мичман Сагалов дал кап. I р. Д. свое твердое согласие и тотчас же получил распоряжение в течение ближайших трех дней съездить в Петроград и там, в указанном месте, принять приго¬товленный материал и привести его на корабль. Сагалову был вручен светло-синий, фигурно обрезанный листок тонкого картона с замысловатым рисунком из пересекающихся кривых линий. Это была часть «удостоверения личности», которая при составлении с другой, находившейся у главных руководителей, давала целый документ, который должен был предъявляться в нужные моменты.
Приобрев небольшой твердый чемоданчик с хитрым замком, Сагалов отправился в Петроград. Когда, в назначенном месте, ему пришлось принять три параллепипедные пироксилиновые шашки весом около трех фунтов каждая, его охватил безотчетный «дрейфь». Но отступления не могло быть...
Бережно спрятав опасный груз в чемоданчик, Сагалов столь же бережно повез его на корабль.
В те тревожные дни выезд, и особенно въезд в Кронштадт был сопряжен с контролем и тщательным [75] просмотром документов и багажа.
На пристани в Ораниенбауме дежурный матрос из караула, проверив удостоверение заинтересовался: — «А что в чемоданчике?» — «Сахар» — с независимым видом не задумываясь ответил Сагалов. — «Сахар?» удивлен¬но переспросил его матрос. — «Зачем вам сахар, если корабли и без того меняют сахар на муку? А нутъ-ка откройте!...» и матрос недоверчиво потянул чемодан... — «Да брось ты, товарищ, задерживаться по пустякам!» заметил караульный начальник, «видишь сколько у нас еще штатских!»... Контрольный орган величественным жестом отпустил Сагалова на пароход.
— «Приготовить пропуска!» — раздалось распоряжение когда пароход подошел к Кронштадской пристани — «которые военные, проходите, не задерживайте!» —
Прибыв на «Гангут», Сагалов временно спрятал шашки, до приискания более надежного места, под подуш¬ку. Спать на пироксилиновых шашках было необычно и неудобно во всех отношениях.
На следующее утро мысль о второй очередной риско¬ванной поездке начала преследовать Сагалова. Хотя писарь судового комитета без возражений переставил дату удостоверения, Сагалову казалось что он не особенно охотно это сделал.
И снова конспиративная квартира в Петрограде, еще три шашки, тяжелый чемоданчик, извозчик по Невскому, поезд, Ораниенбаум и та же неизбежная пристань.
— «Военные проходите!.. штатские с багажом сюда — в очередь!..» у Сагалова отлегло от сердца... пароход уже отошел от пристани.
Но вот и Кронштадт. Наружно спокойно, почти ве¬село, Сагалов вышел на пристань. — Повремените, товарищ офицер», преградил ему выход дежурный ма¬трос. «Буксир №2» — прочел на ленточке его фураж¬ки Сагалов. — «Предъявите пропуск!» — Пропуск предъявлен. — «По служебной надобности, хорошо... а что у вас в чемоданчике?» — спросил матрос, отбирая его из рук мичмана — «что-то тяжелое!»
Мысли Сагалова лихорадочно заработали: — по слу¬жебной надобности... тяжелое...
«Форсунки!» — без колебаний заявил он. [76]
— «Форсумки?» заинтересовался матрос, «ну-ка, откройте чемоданчик, товарищ мичман, посмотрим!» —
Дрожащей рукой Сагалов долго рылся по карманам нащупывая ключик, оттягивая время, словно что-то ожидая… секунды казались часами.
— «Не извольте беспокоиться, товарищ мичман, мы и так откроем!», сказал матрос, втыкая плоский штык в крышку чемодана.
Холодный пот на лбу Сагалова… в мозгу мелькнула возможность взрыва или еще худшие последствия обнаружения материала.
— «Не портить чужой чемодан!» неожиданно для себя крикнул он металлическим голосом. Матрос на минуткy опешил.
— «Да, что ты там копаешься!», нетерпеливо крикнул ему старшой — «давай дальше видишь сколько их!» —
— Да у него и открыть не могу!
— «На корабле разберутся... пускай, что-ли!» —
— «Да мы что же, только форсумки хотел посмотреть»… — сказал матрос, возвращая штык на свое место. — «Чемоданчик то жалко, да уж вы, товарищ мичман поймите, такая наша служба!..».
Через несколько минут Сагалов был уже у борта «Гангута».
Но теперь назревала другая проблема: куда и как на¬дежно спрятать шесть объемистых шашек пироксилина? Найти место в каюте, находящейся под постоянным присмотром вестового назначенного судовым комитетом, а также подвергая опасности сожителя по каюте не имевшего понятия о происходящем, было немыслимо. Слу¬чайно выход был найден — плоская вентиляционная тру¬ба, разветвляющаяся как раз перед входом в каюту. Лучшего места нельзя было придумать! Во время ужина, когда палубы опустели, шашки были благополучно водво¬рены на место.
Дальнейшая работа требовала подбора надежных помощников. После немалых волнений был разрешен и этот вопрос и к делу привлечены инж. мех Ш. и мичм. Л.
Через несколько дней, в своей комнате на берегу Сагалов опять встретил кап. I р. Д. предупредившего его что через 3-4 дня. около полуночи, нужно ожидать сигнала с [77] мостика «Полтавы» — три вспышки зеленого огня. Следовало внимательно следить за «Полтавой». За эти дни нужно было опять съездить в Петроград и привести запалы, которые надлежало постоянно держать при себе. Одновременно нужно было осторожно поставить шашки на место. Экстренные выходы из турбинных отделений должны были быть чисты несмотря ни на какие препятствия. Запалы следовало поджечь через пять минут после сигнала, после него немедленно уходить на берег и кратчайшими путями следовать к лодке, ожидавшей в полной готов¬ности в условном месте. Пока же Сагалову был вручен подложный паспорт на имя Арсения Дымова, браунинг с запасной обоймой, штатское платье и пачка кредитных билетов.
На следующий день Сагалов опять съездил в Петроград и привез, на этот раз без приключений, запалы. Впе¬реди предстояла опасная работа на корабле.
Судьба благоприятствовала заговору — была ли это судьба? — был получен приказ проверить турбины вне очереди. Этим приказанием воспользовался Сагалов, которому, со своими помощниками, не без труда удалось уложить шашки на место — как раз под самыми подшипниками. Труднее всего оказалось усыпить внимание и удалить матросов-машинистов, закрывших экстренные выходы из турбинных отделений и устроивших себе на площадках места для спанья в неурочное время.
Оставалось только внимательно следить за сигналом с мостика «Полтавы». Но проходили сутки, вторые, тре¬тьи... а сигнала все не было.
Неожиданно кап. I р. Д. вызвал Сагалова и объяснил ему, что в силу изменившихся обстоятельств решено бы¬ло временно отложить дальнейшие действия, так как за последние месяцы, в силу различных политических сдвигов, взаимоотношения большевиков с немцами, настоль¬ко изменились, что уже сами большевики были под угрозой захвата немцами Черноморского флота. Хотя адмира¬лу Саблину и удалось увести в Новороссийск все лучшие и способные двигаться корабли, по приказанию из Москвы большая часть флота была потоплена по распоряжению присланного заменяющего «комиссара флота» Раскольникова. Поэтому следовало осторожно убрать шашки и вместе с [78] запалами ночью спустить через иллюминатор за борт.
Если было трудно, и рискованно поставить шашки на место, то еще труднее и несравненно рискованнее было их убрать и уничтожить.
Революция «углублялась». 22 июня 1918 года был расстрелян последний командующий Балтийским флотом кап. I p. Щастный; 17 июля было совершено Екатеринбургское злодеяние; как бы в ответ последовали убийства комиссара Володарского и начальника Петроградской Ч.К. Урицкого. — «Они убивают наших ответственных работников» ответил на это Троцкий — «а мы с корнем вытравим классы, за каждого комиссара будут расстреляны тысячи заложников».
И без того невыносимая жизнь русской интеллигенции, в особенности офицерства, превратилась буквально в кошмар. На кораблях за офицерами была напряженная слежка за каждым их словом, за каждым шагом.
Чтобы убрать подрывные патроны пришлось разыграть целую комедию. Приготовив брезентовые сумки и предва¬рительно измазав их машинным маслом, мичман Са¬галов и мичман Л., одетые в рабочие комбинезоны, спустились по очереди в каждое турбинное отделение для «просмотра» турбин. Готовые помочь машинисты, под предлогом праздничного дня, были отпущены на берег. Вынув спрятанные шашки и уложив их в принесенные сумки, Сагалов и Л., задраив головины роторов, под¬нялись в батарейную палубу и кратчайшим путем вернулись в свою каюту. Злополучные шашки были опять водворены на старое место на вентиляционную трубу, и в ту же ночь, одна за другой, эти опасные игрушки были осторожно спущены через иллюминатор за борт. За ними последовали запалы, уложенные, для тяжести, в брезентовой сумке с парой французских ключей. Унич¬тожив все следы опасной авантюры Сагалов надеялся что напряженность последних дней пришла к концу, но затишье продолжилось недолго. В один из вечеров в первых числах сентября он опять получил записку от кап. 1 р. Д., предлагавшего с ним встретиться в следующий вечер. За рюмкой водки, предусмотрительно приготовленной Сагаловым, Д. объяснил ему причину вызова. По-видимому, организацию начали нащупывать, несколько [79] причастных к заговору офицеров было арестовано на «Севастополе» и поэтому всем, имевшим к нему какое-нибудь отношение рекомендовалось бежать на юг, где уже начались добровольческие формирования, в которых приняла участие и «Морская рота», морские бронепоезда и ряд судов под Андреевским флагом. Дав Сагалову точную и соответствующую инструкцию и разъяснения, Д. посоветовал ему ни на минуту не задерживать своего отъезда.
Судовой комитет отказался выдать Сагалову пропуск на въезд в Петроград. После упорных «увещаний» се¬кретарь комитета пошел наконец на уступки, согласив¬шись на выдачу пропуска по предъявлению медицинского свидетельства.
Доктор Х., к которому обратился Сагалов, поняв положение пошел ему на встречу и без разговоров за¬полнил необходимое удостоверение прибавив, что: «...Вам необходимо, по крайней мере, две недели полного отдыха, где-нибудь в глухой деревне... Переменить воздух нуж¬но возможно скорее...» Доктор проводил Сагалова до двери и ни за что не хотел взять с него за визит. — «Пригодится вам мой друг, ведь путь-то видимо не ма¬лый и не легкий!..»
Принятое и оформленное решение бежать из Крон¬штадта в последнюю минуту натолкнулось на целый ряд непредвиденных препятствий но, наконец, почти все необходимые документы были в порядке.
В один из последних вечеров перед отъездом Са¬галов решил пригласить «на чашку чая» в свою холостую комнату своих близких друзей. Приятели принесли с со¬бою различные продукты, появилось вино и совершенно неожиданно получился богатый и веселый пир.
Вдруг резкий звонок вспугнул беззаботное веселье. Встревоженный появлением неожиданного посетителя, Са¬галов пошел открывать дверь… Перед ним стоял один из самых кровожадных палачей Кронштадта, заместитель Председателя Революционного Трибунала, това¬рищ Никитин (псевдоним). — «Извините да беспокой¬ство», сказал он, стараясь быть вежливым, «но мне не¬обходимо переговорить с вами без свидетелей по очень важному делу. Сейчас же идемте со мною!». У Сагалова мелькнула мысль что товарищ Никитин что-то подозре-[80]вает, что ему что-то известно и что он о чем-то хочет его расспросить. Сказав друзьям что скоро вернется, Сагалов последовал за Никитиным, который, торопливо выйдя из дверей, три раза выстрелил из нагана в воздух, по-видимому подавая какой-то сигнал. Через несколько секунд они вошли в соседнюю дверь того же дома. На дверях была прибита красная звезда. Молча про¬бираясь в темноте, Сагалов угадывал знакомую ему обстановку — дортуары б. Морского Инженерного Училища. По странному совпадению, Никитин поселился как раз в том отделении, в котором спал Сагалов в последний год перед выпуском, только вместо аккуратно стоявших в два ряда кроватей, при слабом освещении электрического фонарика, Сагалов заметил лишь одну кровать с набросанными на ней сигнальными флагами, а рядом в беспорядке валявшиеся ящики, мешки, несколь¬ко автоматов и пулеметные ленты. — «Садитесь сюда», указывая на ящик сказал Никитин, сам садясь на кровать. Сбиваясь и не договаривая, хриплым шепотом Никитин начал говорить Сагалову, что эта ночь в Кронштадте будет «Варфоломеевской ночью», что в западной части города уже начались облавы и аресты офицеров и скорее приказал, чем предложил Сагалову не выходить из помещения. — «Слышите?» — и Никитин приоткрыл окно в сад. Вдалеке были слышны беспорядочные выстрелы и неясные крики... Вдруг, посмотрев на часы, хозяин заторопился. Подтянув портупею и машинально ощупывая кобуру он пошел к выходу, бросив мичману через плечо. — «Не смейте отсюда выходить… поняли?... дверь будет заперта…» Стало ясно, что цель его разговора не была достигнута за недостатком времени и у Сагалова не было никаких сомнений, что следуя приказанию Никитина он подвергнется еще большей опасности. Выяснив, что входная дверь действительно была заперта, он выскочил через окно и вскоре был уже у своей двери, на которой и в темноте довольно ясно выделялся нацарапанный мелом белый крест.
Войдя в свою комнату он нашел ее прибранной, друзей молча сидящими в ожидании объяснений происшедшего. [81]
— «Идемте на корабль» — сказал Сагалов — «на нем мы будем в эту ночь в относительной безопасности. По пути все объясню. Все торопливо, без лишних вопросов, вышли из комнаты.
От «Итальянского дворца» до Петровского парка, за которым были ошвартованы корабли нужно было пересечь лишь безлюдную и жуткую в ту ночь улицу — всего не¬сколько десятков шагов.
Происшедшее заставило Сагалова задуматься о надвигающейся опасности и поторопиться выполнением уже принятого решения — бежать на юг, к добровольцам. Для этого, в первую очередь, нужно было обеспечиться согласием судового комитета на неотложный отпуск, особенно сомнительный после минувшей «Варфоломеевской» ночи. Сагалов принужден был снова торговаться с секрета¬рем комитета беглым монахом Герасимом. Сотня «романовских», бутылка водки и кое-что из одежды ускори¬ли дело и 24-го сентября все было готово...
В пути между Ораниенбаумом и Петроградом, в грязном и запущенном вагоне поезда, Сагалов уничтожил все свои старые документы и на Балтийский вокзал из вагона № 274, в Петрограде вышел с небольшим чемоданчиком — Аркадий Дымов.
При дальнейшем продвижении на юг следовало точ¬но придерживаться полученных инструкций... В темную осеннюю ночь поезд медленно подходил к Орше. Арсений Дымов на ходу спрыгнул с поезда и скрылся за вокзальными постройками. Теперь нужно было, на «второй продольной улице» разыскать домик с клочком сена на шесте над воротами. Чтобы избежать встречи с патру¬лями, Дымову приходилось прятаться в канавах и ямах и даже забираться на тяги паровозов стоявших на запасных путях станции. Но вот наконец и «вторая продоль¬ная» улица. На условный стук в окно высунулась вскло¬коченная бородатая голова старого, но еще крепкого, ям¬щика Нухима. После обмена условленными фразами, калит¬ка бесшумно открылась и, пропустив ночного посетителя, тотчас же захлопнулась. Еще до зари пара шустрых коньков везла к Шклову по ухабистой проселочной дороге, а где и просто по бездорожью, трех седоков: Арсения Дымова и двух сестер милосердия, прихваченных Нухи-[82]мом из последних хат бедного селения. Вдруг из темноты раздался окрик: — «Стой! кого и куда везешь?» Нухим быстро спрыгнул с козел и о чем-то негромко поговорил с подошедшей вооруженной стражей. Через несколько минут повозка двинулась дальше и к рассвету на перелеске, тянувшимся от левого берега Днепра, показались отдельные домики. Из халупы, к которой подъехал Нухим, вышел молодой скуластый парень. — «Вот тебе, Аркадий, еще гости!» — сказал Нухим, передавая пассажиров и, получил от Дымова 1000 «романовских» и столько же от сестер милосердия, хлопнул в воздухе бичом и укатил в обратный путь.
Случайные спутники, оказавшиеся в руках шайки контрабандистов, пряталась в полутемном подвале халупы, затерявшейся в глухом медвежьем углу. Дымов взял на себя покровительство над растеряв¬шимися девушками и не сомкнул глаз, оберегая сон доверившихся ему спутниц. На третью, наиболее темную ночь, когда луна затерялась за густыми облаками, был назначен переход к ожидавшей их лодке. Аркадий, опытный контрабандист посоветовал Дымову одеть халат и косынку сестры милосердия: —«Женщин-де легче пропускают!» — и в полночь беглецы молча двинулись в опасный путь. Впереди осторожно, но уверенно, шел Аркадий, за ним, спотыкаясь о кочки и камни шли сестры, а шествие замыкал Дымов, нагруженный ручным багажом. До реки уже было недалеко. — «Стой! кто идет?» — послышался осторожно — пугливый голос. — «Свои», поспешно ответил Аркадий и вступил в разговор с преградившим их путь патрульным. По знаку Аркадия путники двинулись дальше и насторожились, заметив что солдат с винтовкой в руках шел за ними по пятам. — «Постой-ка», ускорил шаг солдат и ухватился за один из чемоданов отставшего Дымова. Опустив на землю багаж, Дымов нащупал в кармане браунинг и быстро достав пачку папирос, молча сунул ее в руки наступавшему на него солдату. — «Ишь ты какая!» — прошипел солдат — «ступай!». Дымов не заставил повторить это дважды.
Ночь сгущалась, кусты сменились густым перелеском. Но вот и Днепр, в эту пору темный и неприметливый. [83]
В прибрежных кустах пряталась группа из четырех человек, то же ожидавших переправы, на правый берег. Все было готово и через несколько минут нагруженная лодка отчалила.
Аркадий греб кормовым веслом, то внимательно осматриваясь в темную даль, то оглядываясь… Вдруг оклик справа вспугнул тишину ночи и беглецы уловили всплески весел сторожевой лодки... Но вот послышался бранный оклик и слева — речная стража пыталась взять беглецов «в вилку». Дымов, сбросив халат и косынку, спешно сел за пару запасных весел, лодка толчком подалась вперед и за ее кормой зашумели струи взбаламученной воды. — «Не уйдешь, собака!» — послышалась отстающая брань одновременно с блеском выстрела и пуля пролетела над головами беглецов. Вторая пуля царапнула плечо Дымова, но еще несколько сильных гребков и преследуемая лодка уткнулась в песок «Украинского» берега...
Дальше — немцы, карантин, вымученный пропуск в Киев, гетман Скоропадский и его «Сичевые стрельцы». Чтобы избежать украинской мобилизации, Дымову посчаст-ливилось добыть новый подложный паспорт, на этот раз финского гражданина.
Вот, наконец и добровольческая — красавица Одесса... Там, явившись в Штаб Флотилии на «Граф Платов», мичман Сагалов был восторженно встречен своими однокашниками и бывшими соплавателями. Затем — родной Севастополь и славная зимняя кампания в Азовском море по защите Крыма — последнего оплота, геройски боровшегося за национальную честь и былую славу России.

 Отправлено: 29.06.09 14:56. Заголовок: № 56, стр. 3-20 Н. ..

№ 56, стр. 3-20

Н. Фомин.
ЕЩЕ О ЗАЩИТЕ ИРБЕНСКОГО ПРОЛИВА
В КАМПАНИЮ 1915 ГОДА

О происходившей в июле и августе 1915 года борьбе за обладание заполучить выходы в Рижский залив и Ирбенский пролив — между отрядом германского флота и русскими Морскими Силами Рижского залива мне прихо¬дилось читать разные источники, в том числе и послед¬нюю книжку А. И. Матвеева, издательства Министерства Обо¬роны СССР 1957 г.
К сожалению, немецких описаний этих дней мне про¬честь не удалось. Зато, случайно мне попался в руки американский журнал «Current History» Monthly Magazine «New York Times» за 1916 год. В нем есть хронологическая запись событий войны с 12 августа по 12 сентября 1915 г. (н. с), где, под рубрикой: «Naval Records General» значится: «Августа 21 (8 по с. с.) русский флот нанес поражение германскому флоту, проникшему в Рижский залив».
Нас не балуют такими оценками наших морских операций даже русские, посторонние флоту писатели и историки, а для советского современного читателя такая фраза показалась бы совершенно непонятной.
А между тем, в те дни 1915 года, весьма осведомленное и авторитетное в морских делах Британское Адми¬ралтейство настолько высоко оценило успех нашей обо¬роны Ирбена, что тогда же, по собственной инициативе, при¬слало 4 ордена «Дистинг. Сэрвис Кросс» для награждения, [4] по усмотрению Командующего Балтийским флотом, наиболее отличившихся обер-офицеров, участников боев.
В самом деле, трудно было недооценить важность неудачи германского флота в тот период войны, при уче¬те сложившейся на фронте войны обстановки. Прочное обладание водным пространством Рижского залива дала бы воз¬можность германскому флоту поддержать свои силы, все вре¬мя стремившиеся захватить Ригу. А это могло сломить сопротивление очень слабых сил, находившихся на крайнем правом фланге нашего сухопутного фронта. Достаточным доказательством этого последнего утверждения являются со¬бытия конца октября и начала ноября того же года, когда наши войска, теснимые неприятелем, находились на этом критическом участке в отступлении, когда сухопутный начальник обратился к флоту за помощью. Флот пришел, привычный в прошлом к организованной совместной боевой работе именно с этим сухопутным Начальником, своим огнем спас положение наших войск, а через три недели наши оправившиеся войска при поддержке всей артиллерии того же флота атаковали неприятеля и заняли удобную для дальнейшей обороны позицию, г. Кеммерн, ко¬торый удержали до революции. Что было бы, если поддержка с моря была на противоположной стороне, т. е. действовал бы тут не русский отряд кораблей, а отряд германского могучего в то время флота?
Отступление с позиции по линии Западной Двины озна¬чало или непосильное по тому времени большое удлинение фронта, или отход на позиции под Красным Селом, т. е. близ С.-Петербурга. А при таком отходе обнажался бы со стороны суши левый фланг Морской Центральной позиции Финского залива по линии Ревель-Поркалаудд, прикрывавшей подступы с моря к самой Империи. Таково было мнение высоких штабов того времени. Недаром у морских начальников, ответственных за оборону Ирбена, вы-кристаллизовалась фраза: «Левый фланг Центральной по¬зиции Финского залива находятся в Ирбене».
В свете этих соображений и отмечая общую неполноту, а иногда и неправильность освещения разбираемых операций, которые мне приходилось наблюдать в опубликован-[5]ных до сего времени трудах на русском языке, мне захотелось дать при посредстве наших «Морских Записок»» свою долю воспоминаний об этих событиях с исключительной целью правдиво пополнить то, что написано да сих пор.
Состоя в кампании 1915 и 1916 г.г. в должности старшего флаг-офицера и заведующего оперативной частью штаба Начальника Минной Дивизии Балтийского флота, я естественно находился в курсе всего происходившего, т. к. На¬чальнику Минной Дивизии приказом Командующего флотом были подчинены в оперативному отношении все морские силы Рижского залива, в состав которых, в разгар событий, входило до 60-ти вымпелов всех категорий военного флота. Все шифры находились у меня на руках, я лично шифровал и расшифровывал все депеши. Все средства сигнализации связи состояли в моем управлении. Началь¬ник Дивизии самолично, конечно, присутствовал во всех самых ответственных боевых операциях, и я, состоя при нем, имел случай все видеть и наблюдать.
Флагманские миноносцы менялись вследствие расхода топлива и необходимости ремонта, но Начальник Дивизии и его штаб, переходя от одного миноносца на другой, все время оставались в Ирбене. В критические месяцы систематического нажима немцев в июне, июле и августе 1915 г. было подряд 63 дня, когда мы не ступили ни разу на твер-дую землю.
Итак, перехожу к описанию событий. Еще весной 1915 года мы продолжали рассматривать Моонзунд и Рижский залив всего лишь как операционную базу Минной Дивизии, дававшую возможность укрытых якорных стоянок и вхо¬да в открытое море из Ирбенского пролива для активных операций у неприятельских берегов. Это базирование обеспечивало более глубокое проникновение на пути сообщения неприятеля и более выгодное использование покрова ночи, что было очень важно для наших относительно тихоходных миноносцев доновиковского типа. Этим и пользо¬валась Минная Дивизия в кампанию 1914 года
В кампанию 1914 года было несколько замечательных походов полудивизиона особого назначения. Они, как и [6] походы «Новика», описаны в книге кап. 2 р. Г. К. Графа «На Новике».
В январе 1915 г. я вернулся на Минную Дивизию и приступил к исполнению своих обязанностей в Штабе Начальника Дивизии.
В начале апреля 1915 г., когда Моонзунд быль закован льдом, а Ирбенский пролив, как всегда бывает, уже освободился, немецкие миноносцы произвели рейд в Рижский залив, обстреляв несколько наших береговых маяков, сделав высадку на о-в Руно в центре залива и совершенно разрушили маяк на нем. Это обстоятельство ускорило решение нашего командования занять и оборонять Рижский залив, базируясь на Моонзунд и строившийся в глубине Моонзунда новый порт Рогекюль.
19 апреля полудивизион Особого Назначения: эск. мин. «Сибирский Стрелок», «Генерал Кондратенко», «Охотник», «Пограничник», совместно с эск. мин. «Новик» пошли в Рижский залив и, не найдя присутствия неприятеля, поставили минное заграждение в Ирбенском проливе в одну линию длиной в 5 или 6 миль. К югу и к северу от этой линии оставались широкие глубоководные проходы.
Нужно отдать справедливость: во главе минного отдела Главного Управления Кораблестроения стояли очень талантливые и энергичные люди. Летом 1915 г. запасы мин заграждения начали быстро пополняться, в 1916 г. в них ника¬кого недостатка уже не было, но в тот момент, когда на¬чала строиться Ирбенская позиция, надо было экономить запасы мин.
Неприятель не обнаруживал никакой активности. Между тем на нашем сухопутном фронте наступил период больших неудач. Армия отступала внутрь страны, и берег балтийского моря начал быстро переходить в руки неприятеля. Либава, большой тортовый и военный порт, начала служить немцам для интенсивных перевозок по морю, нужно было сделать что-нибудь, чтобы хоть на время спутать планы и расчеты неприятеля.
В ночь с 23 на 24 апреля полудивизион особ. назн. поставил минную банку вблизи Либавы на путях, разве-[7]данных нашей службой связи. Операция эта была очень рискованной, т. к. неприятельские транспорты шли караванами под конвоем военных кораблей, до броненосных крейсеров включительно. По моменту взрыва на этой банке в ту же ночь одного из неприятельских миноносцев мы могли определить впоследствии, что в то время, когда мы на малом ходу осторожно выставляли свои готовые к взрыву мины, неприятельский караван приближался к нам и был совсем недалеко. Для истории следует вспомнить командиров этих четырех миноносцев: «Сибирский Стрелок» — флаг. корабль Минной Дивизии — Пав. Вик. Вилькен, «Ген. Кондратенко» — Клав. Валент. Шевелев, «Охотник» — Пав. Вас Гельмерсен, «Пограничник» — Влад. Ив. Руднев.
На рассвете следующего дня на пути домой нас встре¬тила наша 1-ая бригада крейсеров. Это было наше прикры¬тие. Они имели перестрелку с дозорным крейсером немцев, но мы не были обнаружены неприятелем.
25 апреля полудивизион и «Новик» поставили новую линию минного заграждения в Ирбене параллельно преж¬ней. Между южной оконечностью заграждения и берегом оставался глубоководный проход трехмильной ширины, которым мы и пользовались для выходов в море, пока южный берег еще не был занять немцами.
7 мая дивизия в значительном составе миноносцев выходила по требованию армии для демонстрации с обстрелом берегов к северу от Либавы. Море было совершен¬но пустынно. На обратном пути было получено известие о смерти Командующего флотом адмирала Н. О. Эссена.
12 мая на дивизию прибыль новый Командующий Мин¬ной Дивизией кап. 1 р. Петр Львович Трухачев. С его прибытием вступила в силу новая оперативная директива: Командующему Минной Дивизией с его двадцатью мино¬носцами 2-го ранга, вооруженными 4’’ пушками и шестнад¬цатью миноносцами 3-го ранга и с теми кораблями, кото¬рые могут быть приданы для усиления, поручается оборона Ирбена и Рижского залива. Дивизия будет постоянно на¬ходиться в Моонзунде, базируясь для снабжения и малого ремонта на плавучую базу из транспортов. Порт Роге-[8]кюль только что начал строиться, у Ирбеня на якорной стоянке около маяка Церель надо было держать сильную дозорную группу. Впоследствии у Цереля была установлена бочка с телефонным проводом, связанным с сетью Службы Связи и это стало постоянным якорным местом флагманского миноносца Минной Дивизии.
Существование минной позиции сразу создало разграничительную линию между нашими и неприятельскими водами. На нашей стороне началось усиление корабельного состава: прибыли кан. лодки «Грозящий» (2 – 6’’ Кане) «Храбрый» (2 новых — 130 м/м.) и два дивизиона старых подводных лодок со своей маткой «Хабаровск». Одновременно происходило устройство в Моонзунде и сосредоточение плавучей базы на транспортах, т. к. все для кораблей, начиная с кислой капусты и пресной воды и кончая углем, минами заграждения и снарядами, надо было везти морем из Ревеля.
Неприятель распространял свою активность в прибрежных водах, постепенно продвигаясь от Либавы на север к Виндаве и ко входу в Рижский залив. Его разведывательные группы, состоявшие из легких крейсеров и ми¬ноносцев, то и дело появлялись в районе между Виндавой и Церелем и создавали тревожное положение у нас.
Со своей стороны мы пытались затруднить немцам пользование портом Виндавы, ставили минные банки на подходах к ней и обстреливали неприятельские тральщики в тех случаях, когда они были без охраны. Наши подводные лодки высылались на позиции в этот же район.
Обосновавшись в Виндаве, немцы создали там базу для своих гидроаэропланов, которые постоянно атаковы¬вали нашу якорную стоянку у Цереля иногда по 6 раз в день. Правда, потерь мы не несли, но и сами не имели никаких средств, кроме винтовок, для отражения воздушных налетов.
В конце мая или в начале июня Начальник Дивизии на «Сибирском Стрелке» с тремя остальными миноносцами полудивизиона находился в море на пути к Церелю, когда было получено донесение от постов Службы Связи [9] о движении одного неприятельского легкого крейсера, идущего с моря с тральщиками и явно направляющегося на прорыв нашей позиции.
Когда мы подходили с Оста к позиции, картина была совершенно определенная: крейсер медленно двигался к середине нашего минного поля, имея тральщиков и миноносцев впереди себя.
Расстояние между нами постепенно уменьшалось но, не дойдя до дистанции огня, неприятель вдруг повернул на обратный курс и ушел в море. Понять этот маневр мы смогли только на следующий день, когда с моря вернулась наша подводная лодка «Окунь» с пустыми аппаратами Джевецкого по бортам (4 выстрелянных мины Уайтхеда) и с искалеченным перископом. Командир «Окуня» лейт. Меркушев доложил Трухачеву, что в море, примерно на параллели маяка Люзерорт, он атаковал колонну ста¬рых линейных кораблей, причем, погрузившись слишком поздно, он вскоре после выпуска мин столкнулся под водой с передовым линкором, который поломал ему своим днищем перископ. Лодка оказалась в отча¬янном положении, но взрыв одной из своих торпед он слышал отчетливо. В конце концов ему все таки уда¬лось уйти от преследования миноносцев и, проведя ночь в море, с рассветом благополучно вернуться в Рижский залив. В тот же день Непенин сообщил Трухачеву рас¬шифрованное радио немецкого крейсера — разведчика, который донес своему адмиралу, что Ирбенский пролив «заминирован и охраняется».
Таким образом наша минная позиция и атака «Окуня» сорвали какую-то крупную демонстрацию германского флота вглубь Рижского залива.
5-7 июля мы эвакуировали маяки южного берега Ирбенского пролива. Берег Рижского залива на всем протяжении от Люзерорта и до мыса Рагоцем, находящегося недалеко к западу от устья Западной Двины, отходил к неприя¬телю без всякого сопротивления.
Вскоре после вышеописанной неудавшейся демонстрации германского броненосного отряда Штаб Командующего [10] Флотом уведомил П. Л. Трухачева весьма секретной депешей о решении ввести в Рижский залив лин. кор. «Славу».
В середине июля мы имели удовольствие в первый раз видеть в открытом Балтийском море два наших новых дредноута «Севастополь» и «Гангут», которые подошли с моря к западному входу в Ирбен, провожая лин. кор. «Славу», вошедшую в Рижский залив и поступившую в оперативное подчинение Начальнику Минной Дивизии. После входа «Славы» проходы к северу и к югу от основных линий были закрыты дополнительными минными банками, и мы сохранили единственный мелководный выход в море на севере вплотную к рифу окружающему полуостров Сворбе. «Слава» получила распоряжение идти в Куйваста, южный вход в Моонзунд, где кораблю надлежало базироваться, находясь в полной готовности в кратчайший срок поднять пары и выйти к Ирбену, расстояние около 60-ти миль.
Теперь перехожу к описанию первой попытки прорыва немцев в Рижский залив.
25 июля (7 августа н. ст.), стоя на якоре у маяка Церель, Командующий Минной Дивизией кап. 1 р. П. Л. Трухачев получил длиннейшую шифрованную телефонограмму Началь-ника Службы Связи кап. 1 р. Непенина, в которой сообщал¬ся полный состав многочисленного немецкого отряда, направлявшегося из Данцига для операций в водах Рижского залива. Главные силы этого отряда состояли из лин. кор. типа «Дейчланд».
К этому моменту расположение наших морских сил Рижского залива было следующее:
1. В самом Ирбенском проливе в дозора у нашего мин¬ного поля — группа 6-го дивизиона, четыре миноносца с командиром «Страшного» Ю. К. Старк за старшего.
2. У Цереля на якоре все четыре миноносца полудивизиона особого назначения с «Сибирским Стрелком» под брейд-вымпелом Командующего Минной Дивизии.
3. В Аренсбурге — кан. лодки «Грозящий» и «Храбрый». Старший командир «Грозящего» кап. 2 р. Постригаев. Там [11] же «Хабаровск» — матка подводных лодок и часть исправных лодок двух старых дивизионов.
4. В Моонзунде «Слава», 5-ый и 9-ый дивизионы миноносцев, кап. 1 р. Плен и Развозов. 9-ый дивизион, большие «Сокола», имел задачу быть в охране «Славы» от подводных лодок в походе и в бою.
5. Другая группа 6-го дивизиона в Ревеле и приход ее в Моонзунд ожидался в ближайшие дни.
6. В Риге, в качестве артиллерийской поддержки нашим прибрежным войскам — кан. лодка «Сивуч» и «Кореец». Старший командир «Сивуча» — кап. 2 р. Черкасов.
Получив телефонограмму Непенина, Трухачев ни ми¬нуты не сомневался в том, что немецкий флот вот-вот появится на горизонте, но он сразу отказался от мысли созвать теперь же на позицию все свои силы, включая «Славу». Причиной тому были соображения весьма глубокого по¬рядка. Трезво оценивая обстановку, П. Л. Трухачев не мог рассчитывать защитить позицию с наличными малыми си¬лами против подавляющих сил противника. Намереваясь сопротивляться сколько было возможно, он в то же время должен был помнить основную операционную директиву, подчеркнуто требующую беречь судовой состав от излишних потерь при всех второстепенных операциях. Ведь все еще не исключалась возможность решительного боя на центральной позиции Финского залива, когда все силы флота должны были быть использованы до конца с целью оборо¬ны столицы России. Перед этой перспективой бледнела да¬же важность защиты Ирбена. Кроме того, и это было самое важное соображение, Трухачев учитывал, что немцы очевидно, еще не подозревают, что русское морское командование читает их шифрованные радио почти как свои. Демонстрация нашей полной готовности к моменту их при¬хода, полное развертывание всех сил на позиции, которое легко мог наблюдать немецкий наблюдательный пост Михайловского маяка, могло навести противника на опасные для сохранения секрета размышления. Поэтому он решил проявить выдержку. Так очевидно было решено на совещании, происходившим накануне прихода немцев между [12] Трухачевым и Начальником бригады подв. лодок кап. 2 р. Подгурским. Насколько помню «Новик» в этот день спешно ушел в Моонзунд, чтобы пополнить запас нефти и вернуться как можно скорее.
Таким образом, когда 26 июля (8 августа н. ст.) в начале 5-го часа утра было получено радио Старка: «Вижу многочисленные дымы неприятеля», на позиции оказалось только 8 миноносцев, вооруженных 4” орудиями. При этом группа «Страшного» имела дальность боя орудий 53 каб., а полудивизион уже получил новые снаряды, дававшие лишних 10 каб. дальности.
Вот эти 4 эск. миноносца полудивизиона и встретили огнем всю надвигавшуюся армаду адмирала Шмидта. И не только встретили, но задержали ее движение не меньше чем на три – три с половиной часа. Как же это случилось? Вот это я и хочу досказать, т. к. подробное описание этого момента боевых действий и последующего маневра канон. лодок «Грозящий» и «Храбрый» не найдется ни в одном труде, относящимся к описываемым событиям. Советский автор Матвеев только общими словами говорит об этом, причем неизвестно, зачем приплел к этому эпи¬зоду участие наших и вражеских самолетов, каковых в действии в этот день не было.
Утро было изумительно хорошо. Полный штиль и ис¬ключительная ясность горизонта, редко бывающая в наших водах. Немецкий флот, постепенно поднимавшийся из-за горизонта, освещенный ярким солнцем, был ви¬ден совершенно отчетливо. Когда полудивизион, шедший с Цереля, приблизился к границе минного ноля, неприятельские тральщики показывали только свои мачты и трубы, тогда как корпуса линейных кораблей уже частично под¬нялись над горизонтом, показывая башни и надстройки. Неприятель имел направление на юго-восток и подходил к кромке минного поля под острым углом.
Шедший вторым в строю полудивизиона «Ген. Кондра¬тенко», управлявший по правилам групповой артиллерий¬ской стрельбы огнем группы, приблизился к флагманско¬му «Сибирскому Стрелку». Произошел короткий обмен мнений между командирами обоих миноносцев, и было [13] решено воспользоваться тем, что неприятельские тральщики должны быть впереди и ближе к нам, чем броненосцы, и попытаться обстрелять их из наших достаточно дальнобойных орудий.
Неприятель двигался очень медленно и осторожно, так что прошло некоторое время, когда на «Кондратенко» дальномер показал нужную дистанцию, и «Кондратенко», а за ним и весь полудивизион открыл беглый огонь. Результат был немедленно виден в наши бинокли. Тральщики задымили и начали скрываться по направленно к своим линейным кораблям. Наши миноносцы немедленно прекра¬тили огонь, т. к. сближаться с неприятелем нам мешало на¬ше собственное минное заграждение. Но в этот момент головной немецкий броненосец опоясался густыми клубами рыжего дыма. Тем, кто никогда еще не видел стрельбы крупной артиллерии БОЕВЫМИ зарядами, в первый момент показалось, что немец взорвался, но вскоре сильное сотрясение воздуха и огромные столбы воды, поднявшееся букваль¬но в нескольких саженях от «Сибирского Стрелка», возвестили причину взрыва. Неприятель стрелял по нас ред¬кими залпами своих 11-ти дюймовых башен. Миноносцы отошли из-под огня.
Все это время радиостанция «Сибирского Стрелка» стара¬лась передать приказ «Славе» и кан. лодкам прибыть на помощь, но мощные станции немецких линкоров усиленно производили помеху. Только в восемь часов утра «Слава» дала «квитанцию». Корабль, конечно, был готовь к выхо¬ду и без приказа, будучи предупрежден о движении немцев А. И. Непениным накануне, но по времени прихода «Славы» на позицию, около полудня, надо думать, что она вышла с рейда Куйваста только получив вызов Коман¬дующего Минной Дивизией.
Между тем, на позиции продолжалось состязание. Через некоторое, довольно продолжительное, время после нашего первого рейда, тральщики оправились и снова вышли вперед. Наш маневр был повторен, но на этот раз немецкие корабли открыли огонь раньше чем мы сбли¬зились с их тральщиками. Залпы 11-дюймовых ложи¬лись так точно и близко, что нам пришлось отойти назад. [14]
Одним из столбов воды все стоявшие на мостике «Сибирского Стрелка» были выкупаны с головы до ног. Но:
1. Секундомер показал точное и долгое время полета немецких снарядов — около 46-48 секунд.
2. Момент залпа каждой башни был отчетливо виден по клубам рыжего дыма.
3. Точность немецкой стрельбы и их методичность можно было обратить против них.
Для этого надо было использовать наши удобные однофлажные сигналы для эволюций, отличную выучку сигнальщиков этих миноносцев, до войны часто обслуживавших инспекционные походы самого Эссена, и идеальное маневренное обучение всех кораблей минной дивизии.
Идея оформилась на мостике «Сибирского Стрелка». Опять недолгий разговор в мегафон между Вилькеном и Шевелевым, конечно с разрешения Командующего, и мы идем на сближение с тральщиками своим привычным 17-ти узловым ходом, имея на ноке рея эволюционный флаг, означающий, напр., «Повернуть всем вдруг на 4 румба вправо». Немецкая башня выстрелила — «Сигнал долой». Миноносцы поворачивают на 4 румба вправо и немецкие снаряды долетают и попадают наверняка в то место, где мы были бы, если бы не свернули вправо. Как только первый сигналь спущен, поднять второй: «Повернуть всем вдруг на… румба влево». Вторая немецкая ба¬шня выпускает рыжий дым. «Сигнал долой!». И снова промах у «точных» немцев. Но мы идем все время на сближение и большим ходом, и вот дистанция достигнута. Беглый огонь нашил славных скорострельных «соток» и тральщики опять бегут, рвут свои тралы, а мы удираем в обратном направлении переменными курсами, провожаемые залпами немцев. На новый выход тральщиков тре¬бовалось не менее часа времени. Все это было возможно толь¬ко вследствие редкой залповой стрельбы немцев. Не помню, сколько раз мы проделали этот маневр, но вот, при одной из попыток мы опять избегли снарядов линкоров, но, атакуя тральщики, сами попали под огонь скорострельной артиллерии крейсера, который был выдвинут в не-[15]посредственную близость к тральщикам. Пришлось рети¬роваться. Не тот ли это быль крейсер, который, по всем источникам, подорвался в этот день на русской мине?
Так или иначе, но Трухачев решил выжидать прибытия подкрепления.
Был девятый час утра, когда на востоке, со стороны залива, показался большой дым парового судна. Это не мог¬ла быть «Слава». Это спешили из Аренсбурга кан. лодки «Грозящий» и «Храбрый», Лодки шли полным ходом. «Грозящий» — старик постройки 80-х годов — шел впереди с большим буруном под носом и отчаянно дымил, за ним — «Храбрый». Получив семафор с «Сибирского Стрелка» — «Обстрелять тральщики», лодки, не уменьшая хода направились в бой. Но едва они открыли огонь по немцам, как сами попали под сильнейший огонь неприятеля. Можно было думать, что немецкие корабли смогли ввести в дело свою среднюю артиллерию. Не изменяя курса и не уменьшая хода, лодки, часто стреляя из орудий, про¬должали сближаться с неприятелем. Картина была незабы¬ваемая. Если существует на войне подлинное геройство, то вот оно было перед нашими глазами. Всплески вражеских снарядов ложились так густо, что иногда лодки скры¬вались от нас за сплошной стеной поднятой воды. Ка¬залось, вот-вот один из залпов попадет в старую деревянную палубу «Грозящего», пронижет его насквозь и утопит; но нет — падает стена воды, и лодки по-прежнему видны и бегут вперед как ни в чем не бывало.
Трухачев впал в ярость: «Что они делают? Я прика¬зал им обстрелять тральщики, а они вступили в бой с броненосцами! Вернуть их немедленно!» Поднят сигнал «Ц» — вернуться, но лодки не отвечают. «Сибирский Стрелок» поднимает сигнал «Не следовать движению адмира¬ла» и один устремляется полным ходом вдогонку лодок, держа по-прежнему сигнал «вернуться». Вот мы прибли¬жаемся и теперь видно в бинокль всех стоящих на мостиках лодок, особенно на передовом «Грозящем», где мо¬стик открытый и широкий, только спереди закрытый низким парусиновым обвесом. Видно, что никто не смотрит в нашу сторону, все взоры, трубы и бинокля обращены [16] в сторону неприятеля. Тогда Вилькен полным ходом влетает сам в сферу неприятельского накрытия и, поравнявшись с «Грозящим», ревет своей паровой сиреной. Было видно как на мостике «Грозящего» все повернули головы в нашу сторону. Лодки подняли ответ на сигнал и, положив, руля на борт, легли на обратный курс. Бой пре¬кратился.. Чудом ни один снаряд не попал в самые корабли и хотя палубы были засыпаны осколками снарядов, рвавшихся об воду, серьезно раненых не было.
Трухачев, не скрывая своего крайнего возмущения неосторожным маневром лодок, отослал их обратно в Аренсбург, но они все же стали на якорь под северным берегом у мыса Менто недалеко от Цереля.
Вскоре после ухода лодок на востоке снова появился еще более огромный столб дыма. Это спешила «Слава», окруженная четырьмя миноносцами Развозова (Нач-к 9-го дивизиона). В двенадцатом часу дня «Слава» подошла к позиции. Не желая вмешиваться в маневры «Славы», Трухачев с полудивизионом отошел несколько к северу. К этому моменту неприятель по-видимому уже разочаровался в успехе, прекратил траление и несколько отошел назад. Тогда мы этого не знали, по теперь иначе нельзя объя¬снить того, что дальномер «Сллаы», которым оперировал самолично бывший тогда младшим штурманом на «Славе» лейт. А. П. Ваксмут, показывал дистанцию до неприятеля не меньше 100 кабельтов, хотя «Слава» приблизилась к восточной кромке минного поля сколько было возможно. Надо сказать, что для безопасности маневрирования наших кораблей восточная кромка заграждения была обставлена че¬тырьмя вехами в расстоянии одной мили к востоку от нее. Это, конечно, не являлось раскрытием секрета для неприятеля, т. к. с наблюдательного поста немцев на Михайловском маяке на южном берегу Ирбена немцы конечно пеленговали каждый день наши дозорные миноносцы, маневрирующие вблизи минного поля, и не могли не знать точной границы безопасного пространства пролива.
Принимая во внимание то, что вся ширина минного поля в то время была не больше 4-6 миль, наши нападения на [17] тральщики были вполне возможны. Так же вполне понятна и обстановка боя кан. лодок.
То обстоятельство, что, находясь на самом верхнем мостике «Славы», А. П. Ваксмут не видел в дальномер тральщиков, а только линейные корабли были ближайшей целью для стрельбы, подтверждает ту мысль, что уже к полудню неприятель прекратил траление. Это подтверждает и Матвеев, хотя в остальном его описание боя довольно фантастическое (стр. 28). Тогда, конечно, на все про¬исходившее мы смотрели иначе, особого оптимизма не чув¬ствовалось.
Вот что мы видели: подойдя к позиции, «Слава» про¬шла вдоль нее не открывая огня, сама находясь под огнем неприятеля. Подойдя к линии вех второй раз, она дала залп своих 12-ти дюймовых орудий на предельной дистанции. Увы, получился огромный недолет. Очевидно дальномер показывал правильно. Немцы все время имели накрытие.
Тут выяснилось, что по странному недомыслию наших центральных учреждений — Главного Технического Управления Морского Министерства — 12-тидюймовые орудия «Славы» имели недостаточные углы возвышения и, вместо 112 кабельтовых, на каковую дистанцию эти пушки могли стрелять и стреляли на черноморских броненосцах, современниках «Славы», славские пушки давали предельную ди¬станцию 78 кабельтовых. Во всяком случае в этот момент мы могли только считаться с фактом, что «Слава» была бессильна в борьбе против двух сильнейших противников, к которым она могла приблизиться для боя только пройдя под их действительным огнем около трех миль.
Не помню, в этом бою или при следующей попытки прорыва немцев, «Слава» делала крен на один борть, чтобы увеличить уголь возвышения своих орудий, но и это мало помогало.
Этими замечаниями я отнюдь ее хочу умалить значение, которое имел этот доблестный корабль при обороне и при всех дальнейших активных операциях наших в Рижском заливе. Но правдивое изложение событий требует [18] оценить то исключительно трудное положение, в котором, оказался наш старый броненосец в борьбе с более современными противниками.
Во втором часу дня П. Л. Трухачев приказал «Славе» идти в Аренсбург, куда и сам отошел с миноносцами. На позициях к востоку от минного поля остались только четыре наших старых подводных лодки.
Как только мы стали на якорь в Аренсбурге, командир «Славы» кап. I р. Вяземский прибыл на «Сибирский Стрелок» и горячо протестовал против увода его ко¬рабля с позиции. «Я командую броненосцем», — помнится говорил он, — «мой корабль может получить попадания неприятельских снарядов и все таки сохранить свою боеспособность». Вяземский очевидно думал, что немцы продолжают прорыв и что ему помешали исполнить свой долг до конца.
Трухачев все-таки приказал послать радио Командующему флотом о том, что в создавшихся условиях он не видит возможности оборонять Ирбенскую позицию с надеждой на успех.
Прибывшие тем временем из Куйваста «Новик» и 5-й дивизион были посланы Трухачевым в Ирбен на раз¬ведку. Каково же было наше изумление и радость, когда вскоре от них последовало донесение о том, что неприятельский флот уходит на юго-запад и скрывается из вида. Это было, насколько помню, в пятом часу вечера. Началь¬ник див ...

 Отправлено: 29.06.09 14:56. Заголовок: № 56, стр. 3-20 Н. ..

... изии приказал «Сибирскому Стрелку» и полудивизиону идти на якорное место у маяка Церель, куда вскоре со¬брались все наличные миноносцы.
Здесь нас ждала зашифрованная особым шифром телефонограмма Начальника Службы Связи А. И. Непенина, которая гласила буквально следующее: «Вследствие вашей мужественной обороны неприятель отказывается от операции и возвращается домой». Дальше следовала какая-то фраза до адресу П. Л. Трухачева, который был личным другом Непенина.
Успех дня, конечно, быль потрясающим. Как? Отра¬зить такую вражескую силу, спасти важнейшую позицию и не [19] потерять не только ни единого корабля, но даже ни единого человека? Это ли не победа? Но никто на чувствовал себя победителем и меньше всего сам Петр Львович Труха¬чев, на котором лежала вся тяжесть ответственности и который так много пережил и накануне, и в самый день боя. Теперь именно ему, как начальнику, принадлежала честь успеха. Но, повторяю, ни одного слова обычного в таких случаях бахвальства не раздалось в кают-компании «Сибирского Стрелка». Это было бы просто неуместно, может быть еще и потому, что все сознавали, что немцы ушли не совсем. Операция серьезная, нужная для них, начатая с такими большими силами, конечно будет повторена.
И, в подтверждение этой мысли наступили тревожные дни. Немцы, очевидно, начали держать постоянное наблюдение в Балтийском море против Ирбена. То и дело в море на горизонте были видны дымы, чувствовалось, что против¬ник к чему-то готовится. Вечером на другой день после первой попытки прорыва Начальник Службы Связи сообщил, что какие-то отряды германских кораблей вышли на север. Судя по составу отрядов это не носило характера главной операции.
Действительно, на рассвете 28 июля (10 авг. н. ст.), дви¬гаясь полным ходом с севера вдоль берега о-ва Эзель и вплотную к нему, появились вдруг в непосредственной близости от маяка Церель и от поста службы связи распо¬ложенного около маяка, два броненосных крейсера, которые немедленно открыли огонь по маяку. Церельская якорная сто¬янка наших миноносцев также оказалась в пределах обстрела неприятельских крейсеров, т. к. высокий лесистый берег полуострова Сворбе здесь круто обрывается и пере¬ходит в низкую песчаную косу, на которой и стоит маяк Церель. К счастью, быстро двигавшееся дымы крейсеров были замечены раньше, чем они сами пришли на видимость и на дивизии была своевременно поднята тревога. Миноносцы успели сняться с якоря и начать отход вглубь залива в то время, когда крейсера перенесли огонь с маяка на нашу якорную стоянку. Пострадал один «Сибирский Стрелок», который в эту ночь грузился углем в Куйваста и только что вернулся к Церелю, чтобы принять Командующего дивизией, временно находившегося на «Пограничнике». Пере-[20]нос брейд-вымпела не состоялся, т. к. в «Сибирский Стрелок» попало два 6-ти дюймовых снаряда и, хотя потерь в людях не было, кроме нескольких легко обожженных своими загоравшимися патронами, и повреждения были незначительные, но миноносец пришлось послать для ремонта в тыл.
«Церельская побудка», как мы называли в шутку рейд неприятельских крейсеров, очень рассердил Трухачева. «Три ночи не спал, — приказал он телефонировать Непенину, — Сообщи обстановку!»
«Спи спокойно, дружище», — последовала шифрованная радиограмма Адриана Ивановича. Начальник Морских Сил Рижского залива улегся спать и приказал не будить его ни при каких «дымах на горизонте». Такова была вера в разведку нашей Службы Связи. Действительно, будить Трухачева не пришлось.
Н. Фомин.

 Отправлено: 06.07.09 22:48. Заголовок: Г. Н. Таубе КРАТКИЙ ..

№ 50, стр. 3-24.

Г. Н. Таубе
КРАТКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК
МОРСКОЙ ПЕХОТЫ В РУССКОМ ФЛОТЕ

В различные периоды истории до настоящего времени некоторые морские державы содержат в составе своих вооруженных сил морскую пехоту.
Применение морской пехоты в различных государствах разнится. Так, в Англии, морская пехота, создан¬ная после бунтов на флоте в XVII столетии, расписанная по кораблям, исполняет обязанности судовой полиции, несет караульную службу и поддерживает корабельные десанты.
В С. Ш. А. морская пехота в составе нескольких бригад является, главным образом, самостоятельной бо¬евой единицей вооруженной всем новейшим оружием, имеющим собственную авиацию и всегда находящейся в го¬товности в любое время быть переброшенной туда, где появляется требование момента.
Во Франции и Германии морская пехота в прошлом была использована, главным образом, дли комплектации прибрежных морских фортов и несения портовой и бере-говой службы.
В русском флоте морская пехота существовала в различных видах с начала XVIII столетия, по 1833 год, последние 20 лет переданная из Морского в Военное Ве¬домство.
Совершенно особо от морской пехоты следует рассматривать сухопутные части, перевозившиеся на боевых судах или транспортах для участия в военных операциях, требовавших переброску войск по тактическим соображениям, а также некоторые полки Гвардии, сражавшиеся в XVIII столетии на судах галерного флота. [4]
В царствование Петра Великого, к началу XVIII столетия, во флоте для несения караульной службы на судах и в портовых учреждениях состояли особые команды «служителей». Вначале эти команды не были сведены ни в роты, ни в полки, что представляло большие неудобства.
Указом от 16 ноября 1705 года из этих команд был составлен Морской полк в 10 рот по 120 чел. в каждой. На морских солдат было всецело возложено несение караульной службы на судах и на берегу, а также служба десантная и абордажная. Матросы должны были только служить подкреплением морским солдатам при свозе десанта.
Заметив отсутствие единства действий морских и су¬хопутных служителей, Петр I приказал матросов обу¬чать строевой береговой службе, а морских солдат — морской, «дабы они друг друга понимали и поддерживали».
В 1714 г. Морской полк был реорганизован в 6 морских батальонов, численностью в 500-650 чел. каж¬дый, носивших наименования: Адмиральский, Вице-Адмиральский, Контр-Адмиральский, Галерный и Адмиралтейский. На судах морские солдаты составляли до 25%, на галер¬ном флоте — до 40 % команды.
По смерти Императора Петра I, в общем развале во¬енных сил России, упадок особенно коснулся флота, и заведенные порядки начали быстро исчезать. Упадок этот продолжался до вступления на престол Анны Иоанновны, ко¬гда в 1722 г. для приведения в порядок Армии и Флота была составлена комиссия из фельдмаршалов и генера¬лов под председательством фельдмаршала Миниха. Эта комиссия обратила внимание также на морских солдат, в особенности состоявших при Ревельской эскадре, на которой, в начале 1732 г. их числилось до 1288 чел.
Находя содержание их в Ревеле бесполезным и дорогим, комиссия нашла желательным перевести морских солдат в Кронштадт, «где имеются казенные питейные дома, отчего будет множиться денежный сбор». (1)
К весне 1733 г. все морские солдаты были собраны в
(1) Материалы Русского флота кн. VII, стр. 288.
[5] Кронштадте, где были поставлены на работы по сооружению каналов.
В 1734 г. бывшие морские батальоны были преобразованы в два Морских трехбатальонного состава по 4 роты в каждом, численностью около 1800-2000 чел. в полку. Во вновь созданных полках предписывалось иметь гренадерские роты «по пропорции, а не особливо» и полко¬вую артиллерию.
Полки вошли в состав двух Морских дивизий. Пер¬вый полк, Якова Барша — в 1-ю, к адмиралу Головину, а второй полк, Макара Баркова — во 2-ю, к адмиралу Гордону. Эта первоначальная организация морских сол¬дат в полки подвергалась частым изменениям в силу различных причин, в особенности от степени участия флота в военных действиях.
Для Донской флотилии был сформирован батальон морских солдат в 900 чел., который следует считать первой частью морской пехоты в Черном море.
В 1736 г. началась осада Азова (2) и в том же году из Кронштадта туда была отправлена партия морских солдат в 796 чел., которые были частью Морского бата¬льона, сформированного для действий на Азовском море. (3) Солдаты морских полков были размещены главным образом на больших прамах (4) «Близко не подходи», «Сердитый», «Не боюсь никого», «Страшный», «Северный медведь», «Дикобраз», «Спесивый лев», «Гром и Молния» и «Разгневанный». (5) Прамы принимали деятельное участие в осаде Азова. Крепость сдалась 18 июня 1736 г.
В 1738 г., после гибели флотилии в 1737 г. у Арабатской и Федотовой косы, морские батальоны были поставлены гарнизонами в Азов. По заключении мира с Турцией в 1739 и 1741 гг. морские полки, участвовавшие в походе, были возвращены в Петербург.
(2) Леер. Энцикл. Военн. и Морск. наук», том 1, стр. 80.
(3) Веселаго. Материалы — том VI, стр. 71 и 82.
(4) Прам — плоскодонное судно с сильной артиллерией, упо¬треблялось для действий против береговых» укреплений в осаде при¬морских крепостей.
(5) Арх. Морск. Минист. Дела Адм. Коллегии 1736. № 2.
[6]
В начале 1741 г. началась война со Швецией которая велась, главным образом, на суше. Ввиду некомплекта во флоте значительная часть морских солдат была пере¬писана в матросы, а морские полки были пополнены сол¬датами Дербенского, Дагестанского, Сяльянского и Бакинского полков. (6) В военных действиях принял участие только галерный флот, а корабельный бездействовал.
В 1743 г. из престарелых и негодных к морской службе людей морских полков было составлено два ба¬тальона по 200 чел. каждый. Один, Адмиралтейский, для береговых караулов, а другой в Кронштадт для посылок за сборами. (7)
В 1757 г. морские полки с присоединенными двумя батальонами были разделены на три части — корабельную и галерную команды и адмиралтейские батальоны, с точ¬ным распределением первой по кораблям. Эта организация просуществовала только до 1764 г.
Участие флота в «Семилетней войне» выразилось взятием крепости Мемель (8) и в действиях под крепостью Кольберг в 1760-61 гг., в которых приняли участие все чины морских полков, высаженные 22 августа 1761 г. десантом под начальством капитана Спиридова в составе 2012 чел. при 51-й кугорной мортире и 19-ти пушках. (9) 25 августа отряд морских солдат имел довольно жар¬кое дело с прусаками, а 27-го — перестрелку с неприятельскими егерями. (10) В ночь с 6-го на 7-е сентября при атаке и взятии неприятельской батареи с гарнизоном в 400 чел. особенно отличились морская команда Спиридова в 600 чел. морских солдат, 300 матросов и рота мор¬ских гренадер. Кроме того морские солдаты принимали участие в осадных работах.
За отличные действия морских команд на берегу на¬чальнику их, капитану Спиридову, был выдан графом
(6) — Веселаго. Материалы IX, 25-29.
(7) — Материалы Русск. флота, кн. IX. стр. 362.
(8) — Веселаго. Материалы X, стр, 372-384.
(9) — то же X, стр. 608-609.
(10) — Арх. Морск. Мин. Дела Адм. Колл. 1761 № 33
[7] Румянцевым аттестат. (11)
В 1764 г. «для лучшего порядка в содержании, обучении и уменьшении командующих чинов» все морские солдатские части, вместе взятые, составили 4 морских батальона по 7 рот мушкетерских и 1-й гренадерской. (12) Состав и численность морских батальонов неоднократно подвергалась изменениям.
Шефами морских батальонов были назначены:
I-го бат. кап. 1 р. Барш в С. Петербурге, в составе 1-й морск. дивизии.
II-го „ , Корсаков в Ревеле, в составе 1-й морск. дивизии.
III-го „ , Клокачев в Кронштадте, в составе 2-й морск. дивизии.
IV-го „ , Лупандин в С. Пегрбурге, в составе 2-й морск. дивизии.
Штаты морских батальонов были составлены соразмерно с числом кораблей.
В 1770 г. для укомплектования флота, бывшего в Ар¬хипелаге, было взято в матросы из мушкетеров 271 чел. (13).
Так как целью учреждения морских команд, а впоследствии морских батальонов и полков было содействие флоту в военное время, то поэтому большинство офицеров и командиров этих частей были из чинов фло¬та, a нижние чины обучались не только пехотной, но и морской службе. Морские солдаты несли усиленную гарни¬зонную службу в С. Петербурге, Ревеле и Кронштадте с ежегодной меной этих стоянок, смотря по зимовке эскадры. (14)
Понятие о характере воспитания солдат дает, между прочим, рекрутская инструкция Императрицы Екатерины II (16). В ней указывалось, что с приходом рекрута в полк и по определении его в роту его назначали по росту в соответствующее капральство и артель, где он отда-
(11) Веселаго. Материалы X. стр. 611.
(12) Арх. Глав. Мор. Штаба, кн. 20, стр. 72 и 79.
(13) Дела Канц. Адм. Коллегии № 71, стр. 752.
(14) Арх. Глав. Мор. Штаба., дела гр. Головина, № 5.
(15) Инструкция полковникам — 1765.
[8]вался в руки добросовестному и надежному солдату «чтобы он ежечасно того нового рекрута обучал не только порядочному поведению, но и как обуваться, одеваться и дать cебе добрый вид, быть нелениву, смелу, проворливу и чтобы крестьянские подлые привычки, уклонки, ужим¬ки, чесание при разговорах совсем были бы из него истреблены; ротному же командиру всего на упомянутом солдате взыскивать… Однако, рекрут не должен был не только сначала бит, понеже страшен, а все сие ласковостью и с истолкованием ему изъяснять, разве по не¬сколько времени усмотрится в нем грубое упрямство и сопротивление, то такового, изъявляя ему вину, штрафовать».
Весной, с открытием навигации, чины морских полков а впоследствии батальонов расписывались по кора¬блям эскадры, где они «содержали караулы и ведали обо¬роной», подчас заменяя матросов по управлению снастями и парусами. Количество размещения морских солдат по судам зависело от величины корабля и цели кампании.
На 100 пуш. корабле находилось 215/200 чел. морских солдат
На 80 пуш. корабле находилось 165/160 „ „
,, 66 „ „ „ 146/132 ,,
,, фрегатах „ 56/54 „
Ведомости наличия двух солдатских полков (16) по¬казывают, что по спискам в них состояло 4.365 чел. из которых в Кронштадте и С. Петербурге было 2.378 чел., а в расходе, в различных портах, городах и за¬водах — 1987 чел.
В 1733 и 1740 гг. в состав 2-й экспедиции Беринга вошли 3 офицера и 43 ниж. чина морских полков, из ко¬торых во время зимовки на о-ве Беринг в 1741-42 гг. от лишений и цинги умерло 7 морских солдат. Вышеприведенные ведомости ясно показывают нераздельность морских солдатских частей с составом флота, труды и успехи которого они разделяли, как в различных мо¬рях, так и в пределах отечества.
(16). Арх. Морск. Мин. Дела Адм. Колл. 1742. № 47.
[9]
АРХИПЕЛАГСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ 1769-1774.
26 июня 1769 г. эскадра адмирала Спиридова вышла из Кронштадта.
Эскадра состояла из 7 кораблей: «Трех Иерархов», «Европы», «Трех Святителей», «Святослава» (остался в Ревеле), «Св. Евстафия», «Св. Януария», «Северного Орла», фрегата «Надежда Благополучия», бомбардирского корабля «Гром» и 6-ти мелких судов.
Состав и численность личного состава эскадры: флотских — 3011 чел., артиллеристов — 1016 чел., сборных команд от всех 4-х морских батальонов — 1006 чел. и 300 чел. Кексгольмского полка. (17)
После продолжительного чрезвычайно бурного и тяжелого плавания эскадра 12 декабря прибыла на о-в Минорку. Вследствие тесноты и плохого питания смертность на эскадре была чрезвычайно высока — за поход умерло 400 чел. и больных было до 700 чел. (18)
1 марта 1770 г. флот бомбардировал крепость Карона и высадил десант в 587 чел., частью морских сол¬дат, частью сухопутных, под командой генерала князя Долгорукова. 18 апреля осада Кароны была снята, флот перешел в Наваринскую бухту и приступил к осаде крепости Модон. Высаженный десант, осаждавший кре¬пость, после первоначальных удачных действий был ата¬кован превосходными силами турок и после отчаянного сопротивления отошел к Наварину. В этом деле русские потери были 180 чел. убитыми и 250 чел. ранеными. (19) В сражении под Модоном, в числе убитых был капитан Василий Шиманов, 2-го морского батальона.
3-го морского батальона подпрапорщик Полянский, бывший знаменщиком в отряде князя Долгорукова, во время боя, увидав, что был убит соседний знаменщик, сорвал с древка оба знамени и спрятал их у себя на груди. Во время отступления он был ранен и не будучи в силах идти он передал одно знамя кн. Долгорукову, тоже раненому, а другое майору 1-го морского батальона
(17) Кротков. Повседневные записи Русского флота, стр. 270-437.
(18) Собственный журнал кап.-ком. Грейга.
(19) ,, ,, ,, ,, № 71
[10] Чернышову и таким образом спас их от захвата неприятелем. За этот подвиг подпрапорщик Полянский был произведен в прапорщики. (20)
11 июня состоялось соединение эскадры графа Орлова с эскадрой контр-адмирала Эльфингтона, на судах, ко¬торой находилось 444 чел. морских батальонов. (21)
24 июня 1770 г. произошло Чесменское сражение. При взрыве «Евстафия» погибло 620 чел., в том числе морские солдаты 1-го, 2-го и 4-го батальона. (22) На брандерах, атаковавших турецкий флот 26 июня, находились 2 мушкете¬ра морских батальонов — Василий Кузьмин и Геннадий Сорокин.
22 декабря 1770 г. на о-в. Парос прибыла 3-я эскадра контр-адмирала Арфа, в составе кораблей «Победоносец», «Всеволод» и «Азия». На них находилось около 300 солдат морских батальонов и две роты Л.-Гв. Преображенского и Шлиссельбургского пех. полка. (23)
В течение 1771 и 1772 гг. флотом был произведен ряд высадок: в заливе Макри, на о-ве Станцио, на о-ве Митилена и у крепости Чесма. В этих высадках прини¬мало участие несколько рот морских батальонов под начальством майора Ханина. (24)
В феврале 1773 г. пропал без вести корабль «Азов», погибший со всем экипажем. На нем находились 1 офи¬цер и 22 солдата морских батальонов.
В августе с эскадры адмирала Елманова был выса¬жен десант на о-в Станчио, усиленный 2-мя ротами морс¬ких батальонов. Высадка окончилась неудачей, и отряд был окружен противником. При отступлении бывшая в арьергарде гренадерская рота морского батальона от¬крыла огонь картечью из единорогов, чем на время оста¬новила наступление противника. В этом бою участвовало 7 офицеров и 99 гренадер морских батальонов, из которых было убито 4, умерло от ран 3 и ранено 2. (25)
(20) — Арх. Морск. Мин. Дело Архипел. Экспед. № 71.
(21) — Кротков, повседяевные записи, стр. 21.
(22) — Арх. Морск. Мин. Дело Архипел. Экспед. № 90.
(23) — Арх. Морск Мин. Дело адм. Спиридова № 26.
(24) — Арх. Морск. Мин. Дело Архипел. Экспед. № 67 и Веселаго. Материалы II, стр. 681-685.
[11]
20 мая 1773 г., для овладения г. Бейрутом, был послан отряд в составе фрегатов «Надежда», «Св. Николай», «Св. Павел», «Слава» и «Накрия» под командой капитана Кожухова. 23 июля у Бейрута был свезен десант из 787 чел., при 4-х фальконетах, под командой Л.-Гв. пору¬чика Баумгартена, а 24-го свезено 2 - 12 фун. орудия. За время осады города потери отряда выразились 34 убитыми и 46 чел. ранеными, в том числе 3 офицера морских батальонов.
26 июля 1744 г. с фрегата «Св. Павел» был свезен десант в 160 чел. на о-в Имро, который, разрушив кре¬пость, захватил 16 орудий. Это было последнее действие нашего флота в Архипелаге.
В течение всей архипелагской кампании несколько сот солдат морских батальонов было переписано в матро¬сы. (26)
В ночь на 10 октября 1744 г., фрегат «Минерва» раз¬бился на камнях у Урренграунда; в числе 95 чел. погиб¬ших были возвращавшиеся из кампании 1 офицер и 26 солдат 3-го морского батальона.
* * *
Одновременно с действиями Балтийского флота в Архи¬пелаге открыл свою первую кампанию Черноморский флот, на судах которого также находилось несколько сот солдат морских батальонов.
29 мая 1773 г., при Кизильташе отряд капитана 1 ранга Сухотина уничтожил 6 турецких судов. При этом участвовало 2 офицера и 65 чел. солдат морских батальонов.(27) 23 июня, между Кефой и Балаклавой, отряд капитана Кингсберга имел сражение с турецкой эскадрой, которую и обратил в бегство. В числе участвовавших в этом бою были 1 офицер и 60 солдат морских бата¬льонов. (28) 23 августа тот же отряд вступил в бой и обратил в бегство турецкую флотилию у Сухум-Кале. В сражении приняло участие 3 офицера и 128 солдат мор¬ских батальонов. (29)
(25) — Арх. Морск. Мин. Дело адм. Спиридова.
(26) — ,, ,, „ Дело Архипел. Экепед. №№ 71 и 74.
(27) — „ ,, Дело Канц. Адм. Коллег. № 92 за 1777 г.
(28) и (29) там же
[12]
* * *
В 1777 г. произошла реорганизация морских батальонов. По новым штатам на корабельном флоте надлежало иметь 8 батальонов, почему каждый существовавший морской батальон был развернут в двухбатальонный. Первые 4 батальона вошли в состав 1-ой Флотской Дивизии, вторые 4 — в состав 2-ой Флотской Дивизии. (30) Каждый батальон состоял из 1-й гренадерской и 4-х мушкетерных рот.
По штатам 8 батальонов морских солдат в 1777 г. полагалось:
Мирный состав — по числу 32-х кораблей — 5.656 чел.
Военный ,, ,, 40 „ — 6.784 „
(Знамен в батальонах не было).
В 1782 г. штаты 8 морских батальонов были увели¬чены:
Мирный состав — по числу 40 кораблей — 8.208 чел.
Военный „ ,, — 9.416 чел.
Каждый батальон имел 1 гренадерскую и 6 мушкетерских рот, содержавших по штату. (31)
В Черном море, в 1794 г., при Черноморском гребном флоте был учрежден Черноморский Гренадерский Корпус, состоявший из 4-х батальонов, образованных из двух приморских полков, — Николаевского и Днепровского. В 1798 г. 4-ый батальон Черноморского Гренадерского Корпуса вошел в состав гарнизона князя Вяземского полка, а остальные три роты стали именоваться Чер¬номорскими батальонами.

ШВЕДСКАЯ ВОЙНА 1788 г.
На судах эскадры адмирала Грейга в 1788 г. находи¬лось 1260 солдат морских батальонов, в том числе 21 офицер. (32)
В Гогландском сражении 6 июня 1788 г. из чинов морских батальонов было убито 37 солдат и ранено 2 офицера. На корабле «Владислав» были взяты в плен 3 офицера морских батальонов.
(30) — Архив Мор. Мин. Дело Канц. Адм. Колл. 1778 № 135.
(31) — ,, ,, ,, ,, ,, 1782 № 136.
(32) — ,, ,, ,, гр. Чернышева, рапорт фон Дезена.
[13]
В сражении у о-ва Элланд 16 июня потери морских батальонов выразились в 1 убитом и 2 раненых офи¬церах и 2 убитых и 27 раненых солдатах. (33)
По возвращении в 1789 г. флота в Кронштадт часть корабельного флота была оставлена в Ревеле. На ней на¬ходилось 35 офицеров и 1.559 солдат морских батальо¬нов.
В Ревельском сражении 2 мая 1790 г участвовало 2.115 чел. морских батальонов. Потери были: 4 убитых и 5 раненых солдат.
В сражении у Красной Горки 23 и 24 мая участвовало 2.438 чел. морских батальонов, под общей командой командира 8-го батальона графа Семена Ивеличи. (34)
В блокировавшей шведский флот в Выборгской гу¬бе эскадре, под начальством адмирала Чичагова, находи¬лось 3.974 чел. морских батальонов. (35)
Шведская война 1788-1790 гг. велась главным образом на море; русский флот покрыл себя новой славой, кото¬рую разделили с ним и морские батальоны, участвовавшие с ним во всех трудах и лишениях.
* * *
В 1793 г. на эскадре адмирала Круза, крейсировавшей в Северном море, находилось 2.170 чинов морских ба¬тальонов, в том числе 47 офицеров. (36)
В 1795 г. при блокаде голландских берегов эскадрой адмирала Ханыкова на эскадре находилось 2.349 чинов мор¬ских батальонов, в том числе 34 офицера. (37)
В 1797 г. на эскадре контр-адмирала Макарова, со¬стоявшей из 3 кораблей и 3 фрегатов, заменивших эскадру адмирала Ханыкова при блокаде берегов Голландии, находилось 604 чел. морских батальонов, в том числе 10 офицеров. (38)
В 1798 г., для соблюдения вооруженного нейтралитета, эскадра контр-адмирала Шишкова крейсировала в Балтий-
(33) — Архив Мор. Мин. дело гр. Чернышова № 351 стр. 183 и 184.
(34) — „ „ „ Канц. Адм. Колл. 1700. № 188.
(35) — „ „ „ там же.
(36) — „ „ „ там же 1793. № 203.
(37) — „ „ „ там же 1795. № 279.
(38) — „ „ „ там же 1796. № 281 и 1797. № 282
[14]ском море. На ней находилось 727 чел. морских батальонов, в том числе 15 офицеров. (39)
В том же 1798 г., на отправленных в помощь англичанам двух эскадрах находились: на эскадре адмирала Макарова, посланной из Балтийского моря (5 кораблей и 1 фрегат) — 22 офицера и 768 чел. морских батальонов, и на эскадре адмирала Тета (6 кораблей и 2 фрегата) — 16 офицеров и 800 чел. морских батальонов.(40)
В 1799 г. часть экспедиционного корпуса, назначенного для высадки в Голландии, была перевезена на судах эска¬дры адмирала Чичагова, а другая — на английских судах. (41) Экспедиция эта окончилась неудачей, русские войска были перевезены на английские острова Джерсей и Гернсей, где им пришлось перенести много лишений до воз¬вращения в Россию.
Помощь, оказанная русскими эскадрами англичанам, бы¬ла отмечена благодарственным письмом адмирала лорда Дункана — вице-адмиралу Макарову, ниже сего приводимого:
Копия письма от адмирала лорда Дункана к
вице-адмиралу Макарову.
Августа 25/Сентября 5 1799 г.
М. Г.
Я сейчас получил письмо от господ членов Адми¬ралтейской Коллегии, изъявляющее что Его Величество и вся нация вообще имеют высокое мнение о великом усердии и ревности всех чинов по морской части, находящихся в бывшей счастливой экспедиции, и мне повелено от достопочтенных членов Коллегии сообщить Вам, что они чувствуют в высокой степени сильную помощь, дух и усердие, оказанное при сем случае Вашим Превосходительством вообще с вице-адмиралом Тетом, всеми ка¬питанами, офицерами, матросами и солдатами Е. И. Величе¬ства кораблей вверенных Вашему начальству и при сем просят, дабы Ваше Превосходительство изволили о том дать знать всем Вашим подкомандующим.
Имею честь быть и проч. и проч. Лорд Дункан.
(39) — Арх. Мор. Мин. Дела Адм. Колл. 1798. № 229.
(40) — ,, ,, ,, ,, там же. 1798 №№ 283 и 284.
(41) — ,, ,, ,, ,, там же. 1801 №№ 691 и 40.
[15]
* * *
В 1788 г. в добавление к 8-ми морским батальонам, были сформированы еще 4 батальона для гребного флота, а в 1799 г. из этих 4 батальонов были сформи¬рованы 2 морских мушкетерских полка и 2 артиллерийские бригады.
В Черном море к существовавшим в Донском флоте солдатским батальонам был добавлен Гренадерский Корпус из 4 батальонов для несения службы на ко¬рабельном флоте, который поступил в ведение Военной Коллегии.
В 1790 г., при осаде Измаила, Николаевский примор¬ский полк, составленный из Николаевского гренадерского и Ярославского пехотного, находился на судах гребной флотилии генерал-майора Де Рибас.
* * *
В конце царствования Императрицы Екатерины II, для гарнизона Гатчины, в распоряжение Генерал-Адмирала, Вел. Князя Павла Петровича, были выделены 4 батальона от двух морских мушкетерских полков. Эти батальоны вошли в состав так называемых «Гатчинцев», кото¬рыми командовал сам Павел Петрович. Частью еще в царствование Императора Павла I, частью позже, при Александре I, чины этих батальонов, в награду за при¬мерную службу, переводились в Гвардию (Л.-Гв. Преображенский и Семеновский полки). Из оставшихся был сформирован 1-ый Флотский батальон из 630 чел., 11 унтер-офицеров и 63 офицеров, который впоследствии в 1810 году вошел частью в состав Гвардейского Эки¬пажа.

ЭКСПЕДИЦИЯ АДМИРАЛА УШАКОВА В СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ 1798-1800
13 августа 1798 г. эскадра адмирала Ушакова в составе 6 кораблей, 7 фрегатов и 3 мелких судов вышла из Севастополя. На судах эскадры находилось 37 офицеров и 1.663 морских солдат Черноморских батальонов.
Адмирал Ушаков прежде всего двинулся к Ионическим островам, чтобы очистить их от французов. О-ва Цериго, Занте, Кефалония и Св. Мавры сдались почти что [16] без сопротивления. Французские гарнизоны положили оружие и получили право возвратиться во Францию с обязательством не служить против России год и один день. Жители везде встречали русские войска с восторгом. Окна домов была убраны изображением Андреевского креста и русскими флагами. (42)
При осаде крепости Корфу с кораблей был высл¬ан десант в 147 чел, и в стычках с противником потерял 28 морских солдат убитыми и 2-х офицеров и 66 морских солдат ранеными. 18 феврали 1799 г. адми¬рал Ушаков атаковал крепость. Десант был заблаговременно посажен на гребные суда, на которых имелись все принадлежности для штурма. Вместо знамен, были — флаги. Весь десант состоял из 730 чел. Черноморских батальонов, 68 артиллеристов, 610 матросов, всего 1.408 чел. русских и 760 чел. турок. (43) Войска высади¬лись под сильным неприятельским огнем, но укрепления были скоро взяты, и французы сдались.
По окончании боя, турки, по своему обычаю, начали резать головы всем пленным, попавшим им в руки. Никакие увещания или угрозы не могли предотвратить резню. Тогда майор Галин составил каре из людей своего отряда, укрыв в середине его пленных. Несколько офицеров и солдат бросились вслед за турками и т. к. му¬сульманину за каждую голову платился червонец, то все они, не исключая даже простых рядовых, стали собствен¬ными деньгами выкупать пленных. Один из офицеров, заметив, что турки окружили молодого французского офи¬цера, поспешил к нему в то самое время, когда несчаст¬ный уже развязывал галстук, имея перед глазами откры¬тый мешок с дымящимися еще головами своих соотечественников. Узнав, что за выкуп его требовалось несколько червонцев, офицер отдал свои часы и голова француза, адъютанта генерала Вердье, осталась на плечах. (44) Во время штурма потери Черноморских морских батальонов были: 1 офицер и 22 нижних чина. За успеш¬ные действия морских батальонов 9 офицеров и 256 ниж. чинов получили ордена и знаки отличия Св. Анны. В
(42) — Милютин. Война России и Франции. 1799. Том I.
(43) — Скаловский. Жизнь адмирала Ушакова.
[17] начале марта 1799 г. были получены пополнения, и на всех судах эскадры адм. Ушакова число чинов Черноморских морских батальонов достигло: офицеров 45, нижн. чи¬нов 2.011.
Организовав управление Ионических островов, адмирал Ушаков назначил на них для несения караулов небольшие команды из морских батальонов: на о-ве Цериго — 1 офиц. и 102 ниж. чина, на о-в Занта — 12 ниж. чин, на о-в Кефалония — 1 офиц. и 12 ниж. чин., на о-в Св. Марфы — 12 ниж. чин. (44) Освободив Ионические о-ва из под влияния французов, адмирал Ушаков образовал из них независимую республику, под покровительством России и Турции.
В начале апреля 1799 г. адмирал послал к неапо¬литанским берегам отряд из 4 фрегатов и 1 шхуны, под начальством кап. 2 р. Сорокина, который 23 апреля бросил якорь у Бриндизи и тотчас же занял цитадель. В окрестные селения были посланы две команды: одна в 30, другая в 50 чел. при офицере.
3 мая кап. 2 р. Сорокин высадил в Бари десант в 150 чел. с 4-мя полевыми орудиями и занял форты. 9 мая кап. 2 р. Сорокин встал на якорь у Барогеммы и высадил десант в 390 морских солдат и матросов с 4-мя ору¬диями, под начальством кап.-лейт. Белли. В дальней¬шем отряд кап.-лейт. Белли получил подкрепления и состоял из: 384 чел. Черноморских батальонов, 156 ма¬тросов, 37 артиллеристов и 30 неаполитанских матросов, всего 607 чел. при 6-ти орудиях. Все чины отряда были с судов отряда кап. 2 р. Сорокина: фрегатов «Григорий Великой Армении», «Св. Михаил», «Св. Николай», «Сча-стливый» и шхуны № 1. (45)
Заняв прилегающие форты. Белли 4-го июня занял Неаполь. Вслед за этим сдались Белли г. Кануа и кре¬пость Гаэта. Все Неаполитанское Королевство было освобо¬ждено из-под власти французов.
Кап.-лейт. Белли был пожалован орденом Анны 1-ой степени, а 5 офицеров и чины Черноморских батальонов получили ордена и знаки отличия Св. Анны.
(44) — Скаловский. Жизнь адмирала Ушакова.
(45) — Арх. Мор. Мин. д. Канц. Адм. Коллег. 1799 № 696.
[18]
21 августа произошло соединение эскадры адмирала Ушакова и эскадры адмирала Карцева, состоявшей из кораблей «Исидор», «Азия» и «Победа» и фрегата «Поспешный». На этих судах находилось 14 офицеров и 446 чел. морских батальонов Балтийского флота. (46) 2 сентября соединенные эскадры пошли в Неаполь и, прибыв туда, адмирал Ушаков немедленно послал отряд наших войск, под начальством полковника Скрипора, для за¬нятия Рима. 30 сентября 1799 г. русские войска торжественно вступили в Рим. Отряд полковника Скрипора состоял из: 644 чел. Черноморских морских батальонов, 59 чел. Балтийских морских батальонов, 38 чел. (4 орудия) артиллерийской команды, 47 чел. флотских команды и 33 албанцев, всего 820 чел.

ДЕЙСТВИЯ ПОД АНКОНОЙ
Еще в мае 1799 г. эскадра адмирала Пустошкина была отправлена из Корфу к крепости Анкона. 29 мая в Пезаро был высажен десант из 2.000 чел. при 3 орудиях, который двинулся к Фано. Военные действия развивались удачно, и Пустошкин хотел уже приступить к действиям против Анконы, когда получил приказание от адмирала Ушакова возвратиться в Корфу. (47) 26 июня Ушаков вновь отправил к Анконе отряд под начальством графа Войновича. 14 июля в Пезаро был высажен десант из 287 чел. Ч ...

 Отправлено: 06.07.09 22:48. Заголовок: Г. Н. Таубе КРАТКИЙ ..

... ерноморских батальонов и 150 турок с 5-ю десантными орудиями. Ночью десант двинулся в Фано и утром штурмовал» его, но был отбит. Было высажено еще 300 чел. Черноморских батальонов, и 17-го крепость сдалась на капитуляцию. (48) При атаке крепости Фано участвовало 200 чел. Черноморских батальонов, 70 матро¬сов, 150 турок и 40 чел. конницы. (49) 22 июня отряд кап. 2 р. Мессера, состоявший из 212 чел. Черноморских бата¬льонов, 156 флотских и 14 артиллеристов, и поддержан-
(46) — Арх. Мор. Мин. Дела Адм. Кол. 1799 № 696. стр. 319.
(47) — ,, ,, ,, ,, гр. Кушелева № 85.
(48) — Арх. Мор. Мин. Дела гр. Кушелева № 85.
(49) — Милютин. Война России и Франции в 1799 г.
[19]ный 160 турками и 200 вооруженными жителями, (50) начал наступление к Анконе. Противник отступал без боя. На рассвете 26 августа два судна подошли к Мезене и высадили десант из 100 чел. В это же время отряд кап. 2 р. Мессера атаковал неприятеля с суши. В этом бою отряд потерял убитыми 2-х матросов и 2-х солдат и ранеными 4 матросов и 6 солдат. (51) 28 июля отряд атаковал и захватил редут перед Анконой. Потери от¬ряда были 5 убитых и 4 раненых. 1 августа началась осада Анконы. (52) За действия под Анконой 9 офицеров Черноморских батальонов были награждены знаком от¬личия Св. Анны.
В конце августа небольшой отряд, под начальством адмирала Пустошкина был послан для блокады Генуи, осажденной австрийским отрядом в 15.000 чел. В помощь им был высажен десант морских солдат Черномор¬ских батальонов в 200 чел. при 8 офицерах. Предпри¬нятая атака не увенчалась успехом и австрийцы были раз¬биты наголову. Солдаты Черноморских батальонов выполнили возложенную на них задачу и пройдя двое ворот ворвались в город. Здесь, оставленные австрийцами, они были окружены и должны были штыками прокладывать себе обратный путь. При отступлении морские солдаты освободили 48 австрийских егерей, взятых в плен францу¬зами. В этом бою потери отряда были: убитыми — 38, ранеными — 18, взятых в плен — 19 чел. Офицеры и солдаты выказали отличное мужество и храбрость и проби¬лись штыками сквозь неприятеля, не оставляя раненых, кото¬рые все были вынесены с поля сражения. (53)
Вскоре после этого Император Павел I указом от 20 января 1800 г. воспретил оказывать австрийцам какое-либо содействие. (54)
В конце ноября 1799 г. в Корфу прибыло 2 гренадер¬ских батальона генерал-майора Бороздина, которые бы-
(50) — Арх. Мор. Мин. Дела гр. Кушелева № 85.
(51) — там же.
(52) — там же.
(53) — дела Адм. Кол. 1800, № 607.
(54) — Арх. Мор. Мин. Дела гр. Кушелева № 85.
[20]ли отправлены в Неаполь для охраны короля. (55)
В апреле 1800 г. почти весь флот сосредоточился в Корфу, всего по спискам на всех судах состояло мор¬ских батальонов:
Черноморск. морск. батальонов: — офиц. 65, ниж. чин. 1857
Балтийских „ 13 436
Всего „ 78 2293
В середине сентября 1800 г. адмирал Ушаков возвра¬тился в Черное море. В Средиземном море осталась еще эскадра кап. 2 р. Сорокина в Неаполе и отряд графа Войновича у Анконы. Эскадра кап. 2 р. Сорокина состояла из фрегатов «Св. Михаил», «Григорий Великой Армении» и «Св. Николай». На них находилось Черноморских мор¬ских батальонов 13 офицеров и 455 ниж. чин. Эскадра оставалась в Неаполе до 1803 г. (56)
В царствование Императора Павла I в 1797 г. Балтийский флот быль разделен на 3 дивизии: белого, красного и синего флага. Каждая дивизия разделялась на три эскадры и на каждой эскадре должен был находиться один мор¬ской батальон. Ввиду этого, в добавление к 8-ми батальонам число их было увеличено до 9. Из 4-го и 5-го ба¬тальонов, бывших в Ревеле, был сформирован 6-ой батальон, а прежний 6-ой батальон, находившийся в Кронштадте, был переименован в 9-ый. (57)
По штату каждый батальон состоял из одной гре¬надерской и пяти мушкетерских рот. Между собой батальо¬ны различались по цвету шапок и нашивок на мундирах, которые были: в 1-м бат. — белые, во 2-м — синие, в 3-м — желтые, в 4-м — фиолетовые, в 5-м — оран¬жевые, в 6-м — зеленые, в 7-м — черные, в 8-м — серые и в 9-м — розовые. Батальоны должны были име¬новаться по фамилиям своих командиров, но в 1801 г. повелено было именоваться по номерам. В 1802 г. всем морским батальонам положено было иметь мундир темно-синий, покроем как в сухопутных войсках, т. е. со
(55) — Арх. Мор. Мин. Дела Канц. Адм. Колл. 1799, № 696.
(56) — „ ,, ,, гр. Войновича.
(57) — „ ,, Канц. Адм. Колл. № 412 и Высоч. повел. № 61 и 62
[21] стоячим воротником, прорезанными обшлагами, на них клапандели с обкладкой на полях и фалдах белого сук¬на. Панталоны были белые и сапоги короткие. Батальоны между собой отличались по цвету погон: 1-го бат. — крас¬ные, 2-го белые, 3-го — желтые, 4-го — светло-малиновые, 5-го — бирюзовые, 6-го — розовые, 7-го — светло-зеленые, 8-го — серые и 9-го — лиловые. На шапках верхушки во всех батальонах были белые, а задники по цвету погон. Шинели были серые с белым стоячим воротником и погонами того же цвета, как на мундирах. Штаб и обер-офицеры на шляпах носили белые султаны. Черноморские батальоны получили обмундирование сходное с обмундированием Балтийского флота.
В 1803 г. все морские батальоны были сведены в полки. Причины, побудившие это преобразование были: разнообра¬зие в обучении и во внутренней жизни батальонов. Полки состояли из 3-х батальонов, из которых один был гренадерский, а два мушкетерских. Численный состав пол¬ка был 2.067 чел., в военное время увеличивающейся до 2.355 чел. Каждый батальон состоял из 4-х рот, именовавших по фамилии командира. При Морских полках полагалось иметь артиллерийские команды, которые были сформированы в 1809 г. (Офиц. – 4, ниж. чин. – 120). Артил¬лерия этих команд состояла из 2 — 12 фунт. единорогов и 4 — 6 фунт. пушек. Впоследствии эти команды назывались артиллерийскими полуротами Морских полков и соста¬вляли особую бригаду. Сформированные полки были под¬чинены особым инспекторам.
При сформировании каждому полку было пожаловано 6 знамен, по 2 на батальон. Одно из них было белое, а другие 5 с синим крестом и белыми углами. (58)
В Балтийском флоте, в Кронштадте, из 1-го, 2-го и 7-го морских батальонов был сформирован 1-ый Мор¬ской полк, из 3-го, 8-го и 9-го морского батальона — 2-ой Морской полк и из 4-го, 5_го и 6-го — 3-ий Морской полк. Летом Морские полки Балтийского флота выводили часть людей в плавание, остальных в лагерь у дер. Мартышкино около Ораниенбаума.
В Черном море, из трех Черноморских батальо-
(58) — Висковатов, часть 17, стр. 55
[22]нов был сформирован 4-ый Морской полк со стоянкой в г. Николаев. (59) Часть чинов 4-го полка оставалась на судах эскадры капитана Сорокина и гр. Войновича, находившихся в Средиземном море. Формирование было окон¬чательно закончено к 30 сентября 1804 г. (60) Чины Балтийских морских батальонов, находившиеся на различных судах эскадры в Адриатическом море, были причислены к 3-му Морскому полку. Одновременно, оставшиеся в Кронштадте 2 батальона 2-го Морского полка были присоединены, — один к 1-му, другой к 3-му Морскому полку. (61)
В 1806 г. для Каспийской флотилии был сформирован Морской полк 4-х ротного состава — 14 офицеров и 505 нижн. чин. Состав его был частью выделен Балтийскими Морскими полками и частью существовавшими в Каспии морскими солдатами.
Одновременно с переформированием морских ба¬тальонов в Морские полки было изменено и обмундиро¬вание. Офицеры имели мундиры темно-зеленого сукна с белой выпушкой вокруг воротника, обшлагов и на полях. Пуговицы желтые, нашивались по борту в два ряда. Эпо¬леты не обеих плечах были суконные, обшитые узеньким золотым галуном, в 1-м полку — красные, во 2-м — белые, в 3-м желтые и в 4-м — голубые. Панталоны были темно-зеленые с белой выпушкой по бокам. Кроме того были установлены еще и серые панталоны. Ботинки были такие же как в пехотных полках. Шляпа — боль¬шая треугольная с золотой петлицей и черным султаном.
Нижние чины имели мундир темно-зеленого сукна с теми же выпушками, пуговицы медные по бортам в два ряда, погоны тех же цветов, как у офицеров. Головной убор — шапки черного сукна.
Во время плавания на кораблях, служба солдат Морских полков состояла в следующем: солдатские офице¬ры находились в полном подчинении у корабельного ка¬питана и каждый день ему рапортовали о состоянии сол¬датской команды. Солдатские команды разделялись на вахты
(59) — Арх. Мор. Мин. Высоч. Повел. 77-81-86.
(60) — ,, ,, ,, Дело ген. майора Широкова № 50
(61) — „ ,, ,, Высоч. Повел. № 90
[23] и держали посты: у капитанской каюты — 2 гренадера, у кают-компании — 1 солдат, он же должен был смотреть и наблюдать песочные часы; на шкафутах — по часовому (2), на баке и у крюйт-камеры — по 1 чел. Патрон¬ные ящики должны были быть в крюйт-камере, ружья хра¬нились под шканцами. Караул с ружьями, во время военных действий заряженными пулей, должен был быть всегда готовым к вызову на шканцы. Часовые в воен¬ное время должны были быть с заряженными пулей ружья¬ми и «смотреть крепко, чтобы не подпустить к кораблю какого-либо судна, не донеся о том вахтенному офицеру и не окликнув».
Во время сражения солдатский офицер должен был командовать солдатами наверху корабля, а в случае абор¬дажа — руководить абордажным отделением.
Гренадеров распределяли по марсам, чтобы они «от¬туда могли с лучшим успехом бросать гранаты».
При абордаже требовалось, подходя к абордируемому кораблю, стараться стрелять из нижнего и среднего дека, а верхний оставлять в запас для ближайших выстрелов, не допускать абордажной партии перескакивать на неприятельский корабль, прежде чем очищены будут с неприятельской палубы люди, коих стараться сбивать картечью из фальконетов и мушкетов с марсов. Первая партия дол¬жна была, бросив гранаты, идти с тесаками или штыками прямо на неприятельский корабль. Каждый солдат должен был иметь при себе ружье, тесак, несколько гранат и пистолетов, а матросы — по паре пистолетов, саблю, интрепель или мушкетон и несколько гранат.
На корабле абордажных партий имелось 4, каждая составлялась из 25 чел. — первая партия составлялась из матросов, вторая из гренадер, третья и четвертая из солдат.
Никакая команда, находящаяся на судах, не имела пра¬ва отговариваться от какой-либо работы.
Солдатские офицеры должны были наблюдать за чисто¬той своих команд и, «как можно чаще обучать солдатской экзерциции как без пальбы, так и с пальбой».

Окончание следует.

 Отправлено: 06.07.09 23:36. Заголовок: № 56, стр. 67-70 К ..

№ 56, стр. 67-70

К 50-летнему Юбилею

ПРИКАЗ ПО МОРСКОМУ ВЕДОМСТВУ № 122,
2/15 МАЯ 1912 г.

Производятся в Корабельные Гардемарины:
Гардемарины Морского Корпуса и Юнкера Флота:
В. С. Макаров, К. Н. Иванов, М. А. Стадницкий-Колендо, А. Г. Никольский, Д. С. Трубчанинов, В. А. Штральборн, С. Б. Рязанов, К. Л. Кох, Б. А. Борисов, М. А. Крыгин, Н. Н. Дамаскин, А. А. Краев, Н. Н. Солодков, Н. Ф. Гаттенбергер, В. О. Дружинин, А. Ф. Ульянин, А. И. Штехер, Б. К. Кравченко, П. А. Эмеретли, И. Барташевич, В. М. Костенко, Б. Н. Степанов, В. А. Алексеев, Г. П. Унмут, В. Ю. ф. Гагемейстер, М. Е. Давыдов, Е. В. Ромушкевич, Г. А. Савицкий, Б. В. Мешаев, Барон Э. Н. Рауш ф. Траубенберг. — 30.

СКОНЧАВШИЕСЯ
Т. Н. Агапеев, А. П. Холодняк, Э. К. Шванк, В. В. Стаценко, Ю. Ф. Ралль, Г. Ф. Кондратенко, барон Дистерло, Л. К. Филатов, Н. В. Яцюк, Ф. Г. Керн, П. П. Ежов, В. А. Николаев, Г. В. Лохтин, А. Языков, Б. А. Каменский, Г. Н. Кузьминский, А. Г. Хребтович, В. С. Краевский, М. П. Гейденрейх, М. А. [68] Лазарев, P. Э. Вирен, барон В. Пфейлицер ф. Франк, А. Е. Ващенко, Б. С. Безсмертный, Б. В. ф. Брискорн, К. И. Татарский, Б. С. Ланковский, Г. И. Скальский, К. А. Мандрыка, А. Е. Князев, С. П. Туркул, М. Н. Маслов, М. А. Мурзин, Н. А. Монастырев, С. С. Гернет, И. И. Алферов, А. Михайлов. — 36.

ПОГИБЛИ
Погибли в войну 1914-17 г.г.; гражданскую войну и революцию.
И. М. Де Кампо-Сципион, Н. В. Викторов, В. А. Кузьмин-Караваев, П. М. Воейков, барон В. Н. Гойнинген-Гюне, В. В. Загорянский-Кисель, М. Н. Россетер, В. В. Гарковенко, В. М. Поликарпов, В. В. Стаценко, В. И. Погожев, X. К. Бугураев, Алеамбаров, П. Н. Иванов, В. И. Бородихин, А. Сипайло, В. М. Кудрявцев, Тимашев, К. Смирнов, В. Баулин, Н. П. Гнилосыров, М. М. Остроградский, А. А. Томашевич, С. Н. Богданов, Н. С. Пашков, С. И. Цветков, В. В. Биттенбиндер. — 28.

СУДЬБА НЕИЗВЕСТНА.
А. С. Семенов, Г. Н. Прозоров, Е. Н. Салмин, князь И. Г. Гагарин, В. Д. Орлов, Б. К. Писемский, Б. Ф. Винтер, М. М. Комелов, А. А. Леонтьев, А. Я. Иванов, Б. И. Смирнов, Ф. Н. Павинский, В. П. Гаврилов, Н. А. Коль, В. Н. Федотов, Н. И. Авраамов, С. В. Николаев, В. А. Хвощинский, Г. А. Шельтинга, Н. В. Верещагин, В. В. Блажков, Ю. П. Боговской, Н. Д. Мельницкий, П. М. Попов, Б. К. Элленбоген, А. П. Кузьмин — 26.
Сообщил: Н. Ф. Гаттенбергер.

К этому выпуску относятся также:
A. Н. Богданенко-Товстолес, А. Д Языков, A. M. Покровский, Н. М. Таранцев и Л. И. Бурхарт.
Сообщил В. М. Костенко.
[69]

Продолжение приказа по Морскому Ведомству,
№ 122, 2 мая 1912 г.

Производятся в Корабельные Гардемарины:
Гардемарины Морского Инженерного Училища
Императора Николая 1-го
и юнкера флота по кораблестроительной и механической
частям:

В Корабельные Гардемарины — судостроители:
Владимир Блажеевский, Никанор Звягин, Алексей Леонов, Андрей Имшенецкий, Николай Горюнов, Владимир Фаерман, Александр Лампси, Евгений Токмаков, Петр Папкович, Евгений Бравин, Константин Боханевич и Владимир Бехтерев. — 12.

В Корабельные Гардемарины — Инженер-Механики:
Константин Юдин, Бернгард Рейнсон, Витольд Мицьюн, Александр Куприянов, Андрей Голынский, Константин Шишацкий, Владимир Скоромохов, Константин Давыдов, Александр Жуковский, Павел Барт, Станислав Рымшевич, Тимофей Голицын, Григорий Синицын, Анатолий Герасимов, Александр Махонин, Владимир Харченко, Владимир Рощин, Анатолий Демидов, Вячеслав Филиппов, Ни¬колай Феденко, Сергей Васильоти, Александр Жуков, Сергей Животов, Александр Гильдебрандт, Сергей Петров, Иван Хлебников, Михаил Иванов, Николай Тихобразов, Георгий Бакановский, Валентин Черников, Андрей Кудрин, Леонид Юров, Николай Ржига, Стефан Гордличко, Павел Куровский, Крищьян Жагар и Виктор Кравцов. — 39.

 Отправлено: 09.07.09 15:35. Заголовок: № 51, стр. 3-31 Ч. 2..

№ 51, стр. 3-31
Ч. 2

Г. H. Таубе.
Краткий исторический очерк
морской пехоты в Русском Флоте

ЭКСПЕДИЦИЯ ВИЦЕ-АДМИРАЛА СЕНЯВИНА
1805-1809.
(Окончание)
Военная деятельность французов на юге Европы заставила русское правительство увеличить свои силы в Средиземном море и в 1804 г. из Кронштадта была послана эскадра контр-адмирала Грейга, состоявшая из кораблей: «Елена» и «Ретвизан» и 2-х фрегатов — «Венус» и «Автроил», прибывших в Корфу 11 января 1805 г. (1). На этой эскадре находилось две роты 1-го Морского полка. В сен¬тябре l805 г. из Кронштадта была отправлена в Средизем¬ное море другая эскадра под командой вице-адмирала Сенявина, состоявшая из 5 кораблей: «Ярослав», «Св. Петр», «Москва», «Селафиил» и «Уриил» и фрегата «Кильдюин». На этой эскадре отправились две роты 1-го и две роты 2-го Морского полка. Эскадра прибыла в Корфу в январе 1806 г. (2)
В начале февраля адмирал Сенявин послал отряд кап. 1 р. Белли из 3-х судов к о-ву Курцоло для блокады Далматинских берегов. 16 февраля отряд прибыл в Кастель Ново, а 3 марта кап. 1 р. Белли овладел крепостью Курцола и проследовал к крепости Лезина. В пути 17-го февраля была захвачена в плен французская шебека о 12
(1) — Арх. Мор. Мин., дела Мор. Мин. 1804, № 545
(2) — Арх. Мор. Мин., дела адм. Сенявина. № 12
[4] пушках, названная «Азард». Подойдя к крепости Лузина с «Азова», шебеки «Азард», шхуны «Экспедиция» и брига «Летун» был высажен десант. 19-го и 20-го происходили упорные бои, и десант от 4-го Морского полка принужден был отступить. В десанте был убит 1 и ранено 17 солдат, попали в плен 2 офицера и 34 солдата. 26 апреля французы атаковали крепость Курцола и взяли ее, а 15 мая, в числе 3000 чел., заняли Рагузу. Узнав об этом, Сенявин решил вытеснить их вооруженной силой и сосредоточил флот в Катарской бухте. После продолжительных боев французы были отброшены в Новую Рагузу. 6 июня на о-в Св. Марка был высажен десант из 600 чел. морских полков и рота егерей. Предприятие это не увенчалось успехом, хотя укрепления о-ве были разрушены артиллерийским огнем с судов эскадры. В этом деле было убито 11 и ранено 32 солдата 2-го Морского полка. Была сделана еще попытка обложить Рагузу, но ввиду прибыли подкреплений противника наши войска принуждены были снять осаду. Отступление, прикры¬ваемое отрядом 2-го Морского полка, численностью в 88 чел. при 2-х офицерах, было произведено в полном порядке.
31 августа 1806 г. из Ревеля был отправлен в Средиземное море батальон 3-го Морского полка на эскадре под начальством капитан-командора Игнатьева. Батальон был расписан по судам (3):
На корабле «Сильный» офиц. 6, ниж. чин. 137
,, ,, «Рафаил» ,, 4, ,, ,, 114
,, ,, «Мощный» ,, 3, ,, ,, 109
,, ,, «Твердый» ,, 3, ,, ,, 111
,, ,, «Скорый» ,, 2, ,, ,, 108
,, фрегате «Легкий» ,, 1, ,, ,, 54
,, ,, «Флора» ,, - ,, ,, 32
,, шлюпе «Шпицберген» ,, - ,, ,, 33
,, ,, «Стрела» ,, - ,, ,, 46
офиц. 19, ниж. чин. 744
По прибытии в Адриатику, батальон поступил на сформирование 2-го Морского полка.
(3) — Арх. Мор. Мин., дела по воен. флоту 1806, №№ 191 и 217.
[5]
В 1807 году фрегат «Флора», на котором находилось 33 чел. 3-го Морского полка, на пути в Корфу разбился у берегов Албании. Люди были свезены на берег, где они были объявлены пленными и отправлены в Константинополь, где были закованы в цепи, и около двух лет содержались в мрачной тюрьме.
Впоследствии 11 чел. экипажа «Флоры» были найдены на турецком судне «Сед-ель Бахар», взятом в плен в Афонском сражении.
Заперев французов в Старой Рагузе, Сенявин решил отнять у них острова, лежащие у берегов Далмации, и 29 ноября на рассвете подошел к о-ву Курцоло, вновь занято¬му французами, и в 4-х верстах от крепости высадил десант из трех рот 2-го Морского полка, 6 рот 13-го и 14-го Егерских полков и 150 черногорцев. Десант был разделен на три колонны. Подойдя к редуту, находившиеся впереди егеря, а затем роты 2-го Морского полка пошли на штурм и ворвались в редут. Все дело продолжалось полтора часа (4). На следующий день крепость спустила флаг и сдалась. В этом деле в 3-х ротах 2-го Морского полка находилось около 450 чел. Потери были: убитыми — офицеров 2, ниж. чин. 12, ранеными — офицеров 2, ниж. чин. 18 (5). 10 декабря десант от 2-го Морского полка в 102 чел. взял батарею на о-ве Браццо.
Разрыв с турками положил конец деятельности ад¬мирала Сенявина в Адриатике, и он с главными силами поспешил в Корфу. В это время 2-го Морского полка в Средиземном море числилось: офицеров — 48 ниж. чин. — 1734. (6)
Для защиты Катарской области были оставлены отряды сухопутных войск и отряд капитана-командора Баратынского (3 фрегата и 4 малых судна), с которых 26 мая был высажен десант 5 рот, численностью в 800 чел., вскоре возвратившийся на суда. 28 мая отряд подошел к крепости Алисса и высадил тот же десант, который вступил в бой с французами. 31-го десант был принят на суда и отряд пошел к г. Макарску, обстреливая по пути
(4) — Мельников. Дневные записи.
(5) — Арх. Мор. Мин. дело ген. майора Широкова. № 59.
(6) — То же.
[6] берег, занятый неприятелем. 5 июня, отряд свез десант из 4 рот егерей, 2 рот Козловского и 2-го Морского полков. В течение последующих дней на берегу происходил упорный бой. Под прикрытием наших войск 1500 восставших жителей были перевезены на о-в Браццо. 7 июня десант возвратился на суда (7).
Вскоре было получено известие о заключении Тильзитского мира, и в середине августа Баратынский, сдав французам приморские области, с отрядом отправился в Венецию.

ДЕЙСТВИЯ В АРХИПЕЛАГЕ.
10 февраля 1807 г. эскадра адмирала Сенявина вышла из Корфу и 23-го прибыла к Дарданеллам, где соединилась с английской эскадрой адмирала Дукворта, которая вскоре ушла. После ухода англичан адмирал Сенявин решил взять о-в Тенедос. 7 марта эскадра в составе кораблей: «Твердый», «Сильный», «Рафаил», «Мощный», «Ярославль» и «Ретвизан», фрегата «Венус» и шлюпа «Шпицберген» подошла к крепости на о-ве Тенедос и 8-го свезла десант в 1550 чел. при 10 орудиях и 6 фальконетах. В десанте находилось 6½ рот 2-го Морского полка. Впереди шла рота капитана Жукова. Крепость сдалась 10 марта. В де¬санте было убито 2, ранено 6 офицеров в 75 чел. нижних чинов и матросов (8). Одновременно со взятием Тенедоса началась блокада Дарданелл.
3-го июня часть флота (контр-адмирал Грейг, — «Ретвизан», «Ярослав», «Рафаил», «Уриил» и «Св. Евгений») высадил десант в 846 чел. под начальством командира «Рафаила» кап. 1 ранга Лукина на о. Лемнос. В составе десанта находилось 16 офицеров и 597 ниж. чин. 2-го Мор¬ского полка. Высадившись, десант двинулся к крепости, расстояние до которой было 30 верст. После перестрелки от¬ряд провел на занятых высотах ночь и на следующий день был отозван на суда. Причиной возвращения отряда было получение известия о выходе турецкого флота
(7) — Арх. Мор. Мин. дела адм. Сенявина № 69 и 143. Кротков. Повседнев. записи. Стр. 138, 40. 43. 48, 58, 60, 67 и 71.
(8) — Кротков. Повседневные записи. Стр. 48.
[7] из Дарданелл. В этом деле 2-ой Морской полк потерял: убитыми 3, ранеными 11, без вести пропавшими 6 ниж. чинов.
Турецкий флот дважды произвел нападения на занятую русским гарнизоном крепость Тенедос, но оба раза был отбит. (9)
19 июня 1807 г. произошло Афонское сражение, во время которого на судах было убито 7 ниж. чин. и ранено 1 офицер и 37 ниж. чин. 2-го Морского полка.
В конце июня укрепления крепости Тенедос были разрушены, и русский гарнизон принят на суда.
За действия против неприятеля в Архипелаге 2-го Мор¬ского полка майоры: Повалишин, Кузьмин, Федоров и капитан Семенов были награждены орденом Св. Георгия Победоносца 4-ой степени, многие офицеры получили боевые награды и 96 ниж. чин. были награждены знаком отличия Военного Ордена. (10)
* * *
Часть чинов 2-го Морского полка еще оставалась в Средиземном море, так как, по случаю разрыва с Англией, все суда, оставшиеся в Средиземном море, вошли в гавани Триеста и Венеции и в сентябре 1809 года были переданы французам. Экипажи этих судов сухим путем отправи¬лись в Россию (11), и сборные команды 2-го Морского полка прибыли из Венеции и Триеста в Кронштадт 17 сентября 1810 года.
На эскадре адм. Сенявина, блокировавшей Лиссабон, находилось 8 рот 2-го Морского полка, которые были перевезены из Англии в Ригу, куда прибыли 15 сентября 1809 г. и оттуда отправлены в Ревель.
В конце 1810 года заграницей оставалось только неболь¬шая команда 2-го Морского полка в 22 ниж. чина и 1 офи¬цера на шлюпе «Шпицберген». После продажи шлюпа французам, эта команда на английском транспорте возвра¬тилась в Россию в 1812 году.
(9) — То же, стр. 187.
(10) — Арх. Мор. Мин. дела адм. Сенявина № 69 и 143.
(11) — Кротков. Повседневные записи, стр. 408 и 409.
[8]
Для укомплектования 2-го Морского полка были из 1-го и 3-го Морских полков выделены 200 рядовых и 175 ре¬крутов. В марте 1810 г. весь 2-ой Морской полк был переведен в Кронштадт.
Сформированный в 1803 г. из Черноморских батальо¬нов, 4-ый Морской полк также принял участие как в войне с французами в 1806-7 г.г., так и с турками в 1806-1812 г.г. Следить за участием в действиях против французов чинов 4-го Морского полка чрезвычайно труд¬но. Часть их оставалась в течение всей кампании на судах, бывших в Средиземном море, так, например, в 1809 г. на судах отряда кап. 1 р. Бычковского в Триесте находи¬лась команда от 4-го Морского полка.

ВОЙНА С ТУРЦИЕЙ 1806-1812.
В начале 1807 г. три роты 4-го Морского полка приняли участие в действиях против турок в устье Дуная. (12) В то же время эскадре адмирала Пустошкина приказано было истребить Анапу, через которую горцы получали по¬мощь от турок. 8 апреля эскадра вышла из Севастопо¬ля. (13) На эскадре находился 4-ый Морской полк в соста¬ве: генерал-майор 1, офицеров 44, ниж. чин. 1707. 24 апреля началась бомбардировка крепости, и был высажен гренадерский батальон 4-го Морского полка с несколькими орудиями. К вечеру крепость была занята. Потери 4-го Мор¬ского полка были: убитыми — офицеров 1, ниж. чин. 5, ране¬но ниж. чин. 15. 2 мая был высажен еще батальон 4-го Морского полка и вся полковая артиллерия. Все время до 4 мая горцы тревожили крепость нападениями и перестрелками. Эскадра оставалась в Анапе шесть дней, в течение которых укрепления Анапы были разрушены до основания. За отличие при взятии Анапы многие офицеры 4-го Морского полка получили боевые награды, а ниж. чины — знаки отличия Военного Ордена. 12 мая эскадра адм. Пустошкина возвратилась в Севастополь и 24 мая в составе 4 кораблей, 5 фрегатов и 24 транспортов направилась к Трапезунду. На эскадре
(12) — Арх. Мор. Мин. дела Департ. Морск. Мин. 1806 № 4157.
(13) — Санейтов, адм. Пустошкин, стр. 24.
[9] находился 4-ый Морской полк в составе: генерал-майор 1, офицеров 47 и ниж. чин. 1774 чел. Кроме того, на тран¬спортах находилось еще 8.500 чел. сухопутных войск. Вследствие противных ветров и тумана эскадра уклони¬лась к Платане и после бомбардировки этого города, не будучи в состоянии высадить десант из-за сильного волнения, возвратилась в Феодосию.
В октябре 1809 г. во время крейсерства около Варны, фрегаты «Назарет» и «Лидия», заметив несколько неболь¬ших турецких судов, спустили катера и атаковали их. 4 турецких судна были сожжены и 3 захвачены в плен. Трофеями были: 2 знамени и 87 пленных. В этом деле отличились 4-го Морского полка 2 офицера и 16 ниж. чин. (14)

ВЗЯТИЕ СУХУМ-КАЛЕ.
В 1810 г. отряд в составе: корабля «Варахиил», фрегатов «Воин» и «Назарет» и 3-х мелких судов под командой капитан-лейтенанта Доджа был послан для атаки Сухум-Кале. На судах отряда находилось 7 офице¬ров и 208 ниж. чин. 4-го Морского полка. Кроме того, для десанта на суда был посажен батальон 4-го Морского полка в составе 15 офиц. и 642 ниж. чина при 2 орудиях (15). 9 июля отряд подошел к Сухуму и открыл огонь по крепости. Обстрел продолжался и следующий день, когда вблизи были высажены три роты 4-го Морского полка. Подойдя к крепости, десант был встречен сильным картечным и ружейным огнем. После чрезвычайно упорного боя крепость сдалась. Потери Морского полка были тяжелые: убитыми 1 офицер и 12 ниж. чин., ранеными 5 офицеров и 63 ниж. чина. При штурме Сухум-Кале было убито 300 турок, взято в плен 78, захвачено 8 знамен, 12 пушек и фальконеты. 3 офицера Морского полка получили боевые награды и 16 ниж. чин. знаки отличия Военного Ордена. После взятия Сухум-Кале отряд кап.-лейт. Доджа возвра¬тился в Севастополь. Гарнизоном в Сухум-Кале были оставлены две роты 4-го Морского полка при 6 офицерах
(14) — Арх. Мор. Мин. дела Департ. Морск. Мин. 1806 № 4220.
(15) — Арх. Мор. Мин. дела Департ. Мор. Мин. № 4243 и 4244.
[10] и 208 ниж. чин. Эти две роты оставались в Сухум-Кале долго, до конца 1814 года, в очень тяжелых климатических условиях и недостатке съестных припасов.
В июне 1810 г. во время крейсерства судов «Крым», «Або» и «Панасея Апотоменгана» между Сухумом и Суджук-Кале происходили небольшие действия с турецкими судами, в которых отличились 4-го Морского полка 1 офицер и 8 ниж. чин.
В конце июня 1810 г. эскадра контр-адмирала Сарычева вышла в море. На ней находилось 4-го Морского полка 848 чел. 10 июля турецкий флот появился в виду Севастополя, а 26 июля вследствие сильных ветров эскадра адм. Сарычева возвратилась в Севастополь. В начале августа эскадра вторично вышла в море. На эскадре находилось 1468 чел. 4-го Морского полка. 17 августа эскадра встретилась с турецким флотом, но последний успел скрыться в Босфоре. После этого эскадра возвратилась в Севастополь.

НЕУДАЧНОЕ ПОКУШЕНИЕ НА ТРАПЕЗУНД.
6 октября 1810 г. эскадра контр-адмирала Сарычева вышла к Трапезунду с целью овладеть крепостью. На эскадре находилось 4.000 десантных войск, в числе которых был 4-ый Морской полк в составе: 1 генерал-майора, 33 офицеров и 1608 ниж. чин. Подойдя к Трапезунду, эскадра бомбардировала крепость, которая отвечала, но скоро замолчала. Тогда был высажен десант из охотников: 200 чел. Морского полка, 100 чел. Егерского и Балаклавского греческого батальона 20, всего 320 чел. Десант высадился на берег и турки обратились в бегство, но затем произошло недоразумение между командовавшими отдельными отрядами: один из начальников отряда, желая собрать своих людей, рассыпавшихся по разным местам, для возвращения к берегу, прика¬зал бить «сбор». По сигналу егеря, рассыпанные группами стали спешно возвращаться к месту сбора. Турки, увидев это, ободрились и, собравшись в большом числе, до 3000 ч., ударили по разрозненному десанту. Один отряд быль окружен и, заклепав орудие, стал пробиваться через густую толпу турок к берегу, но, достигнув его, не нашел там [11] ни одного гребного судна. Другой отряд был почти совер¬шенно уничтожен и командир его убит. Попытка высадки 2-го эшелона десанта была турками отбита. Сильным огнем они потопили два баркаса, и остальные гребные суда принуждены были возвратиться к эскадре. В этом несчастном деле было убито 3 офицера и 47 ниж. чин. и ранен 1 офицер и 23 ниж. чина 4-го Морского полка, помимо которых убитых и раненых других частей и флотских команд было 186 чел. Поведение чинов 4-го Морского полка во время боя было выше всякой похвалы. На собрании воен¬ного совета было признано невозможным овладеть Трапезундом, и эскадра возвратилась в Севастополь.
* * *
Летом 1811 г. эскадра вице-адмирала Галла из 10 ко¬раблей и 8 фрегатов крейсировала в Черном море. На судах эскадры находился 4-ый Морской полк в составе: генерал-майора 1, офицеров 41 и ниж. чин. 1427.
В том же году 24 июня корабли «Мария» и «Анапа» взяли в плен у Пендераклии турецкий 40-пушечный фрегат «Мечубей-Сухан» и 22-пушечный корвет «Шариг Гирей». В этом деле участвовали чины 4-го Морского полна.
В том же году 4-му Морскому полку была объявлена Монаршая благодарность за порядок, в котором был най¬ден полк при осмотре адмиралом маркизом де Траверсе.
* * *
В 1805 г. в Каспийской флотилии, из выделенной 3-м Морским полком части существовавших в Каспии морских солдат, быль сформирован батальон Морской пехоты 4-х ротного состава, всего 14 офицеров и 400 ниж. чин., участвовавший в 1813 г. под командой капитана 1 ран¬га Веселаго в кровопролитном штурме крепости Ленко¬рань, при котором из общего числа 1.500 русских войск, выбыло из строя убитыми и ранеными 950 чел. (16).
* * *
При объявлении войны Франции в 1805 г. деятельность Балтийского флота началась перевозкой значительного десанта в шведскую Померанию. Предполагалась сильная диверсия в Северную Германию, для чего англичане должны были
(16) — Веселаго. Краткая история русского флота, стр. 355.
[12] высадить десант на берегах Эльбы и Везера, а соединенному корпусу из русских и шведских войск предстояло действовать со стороны шведской Померании. Для перевозки десантных войск была назначена под начальством адмирала Тета эскадра из 11 кораблей, 10 фрегатов и 8 мел¬ких судов, к которым присоединялись около 100 купеческих. В состав 18.000-го десантного корпуса под ко¬мандой ген.-лейт. графа И. А. Толстого вошли следующие части: 1-ый и 3-ий батальоны 3-го Морского полка, Лейб-Кирасирский Его Величества полк, Курляндский драгунский, Изюмский гусарский, 2 казачьих, лейб-казачья Уральская сотня, Павловский и С.-Петербургский гренадерский, Белозерский, Рязанский и Кексгольсмский мушкетерские и 1-ый и 20-ый Егерские полки.
* * *
В войну со Швецией в 1808-9 г.г. части 3-го Морского полка находились на судах Балтийской Эскадры адмирала Ханыкова и участвовали в бою корабля «Всеволод» с двумя английскими кораблями. Во время боя на «Всеволоде» было убито 11 ниж. чин., ранено 10 и взято в плен 3 офи¬цера и 96 ниж. чин., которые тут же были возвращены обратно.
В 1809 г., при гибели фрегата «Поллукс» у о-ва Унасу 3-го Морского полка утонуло 27 ниж. чин., спаслись 2 офи¬цера и 21 ниж. чин.
В 1804 г. Балтийский флот был разделен на 3 дивизии — белого, синего и красного флага. Каждая дивизия раз¬делялась на бригады, которые, в свою очередь, делились на экипажи 4-х ротного состава по 400 чел. в каждом. К 1810 году в Балтийском море были сформированы 52 корабельных и 8 гребных экипажей, в Черном море — 31 корабельный и 4 гребных и в Каспийском море — 3 корабельных. На Камчатке из всех морских команд формировалась «Экипажная рота». Подобная рота была сформирована и в Охотске. (17)
В книге Ф. Веселаго: «Очерк Истории Морского Кор¬пуса, с приложением списка воспитанников за сто лет —
(17) — Веселаго. Краткая история русского флота, стр. 390. 391.
[13] c 1752 по 1852 г.» отмечено, что в 1802 г. в Морские батальоны, а в 1805 и 1806 г.г. в Морские полки были выпущены:
1802 1805 1806
В Морские батальоны: прапор. 6 кадет
В 1-ый Морской полк: подпор. 3 гард.
прапор. 2 ,, 1 гард.
Во 2-ой Морской полк: подпор. 6 ,,
прапор. 1 ,, 2 ,,
В 3-ий Морской полк: прапор. 6 ,,
Помимо этого, в 1798, 1799 и 1801 г.г. из Морского Корпуса были выпущены «в армейские подпоручики» и «ар¬мейские прапорщики» 111 гардемарин и кадет. Весьма вероятно, что эти офицеры выходили в Морские батальоны, но никаких указаний на это Ф. Веселаго не дает.
В той же книге отмечено, что в 1811 г. для обучения воспитанников Морского Корпуса, строю посылались туда унтер-офицеры Морских полков.
* * *
Уже в 1810 году начали высказываться мнения об упразднении морской пехоты. Это мнение основывалось, главным образом, из заключений, выведенных из раз¬бора совместных действий на берегу матросов и морских солдат. Первые, при некоторой подготовке, вполне успешно заменяли солдат на берегу, что неоднократно подтверждалось в многочисленных действиях судовых десантов во время кампаний 1799-1810 г.г. в Средиземном море на эскадрах Сенявина, Ушакова и других. Морские же солдаты, находясь на судах, хотя и приучались несколько мор¬скому делу, но все-таки в экипаже кораблей деятельность их была весьма ограничена. К тому же, вследствие присут¬ствия морских полков на суше и кораблях, на фронтовую службу обращали мало внимания и даже укоренилось суждение, что эта служба не нужна и как бы унизительна для мор¬ских команд.
Обучение фронтовой службе на флоте началось при Императоре Павле Петровиче и было доведено до образ¬цового состояния во время царствования Императора Николая I-го. История показывает, что это время было одной из славнейших эпох нашего флота, и можно заключить, что [14] строевая служба, внесшая дисциплину и порядок, содействовала этому.
Все это привело к тому, что в начале царствования Александра I-го во флоте была введена строевая береговая служба и впервые появился устав таковой. По судовым расписаниям 20 проц. команды выделялось для десанта и называлось «десантной партией».
Отечественная война вызвала на поле брани и морские полки. Они были причислены (кроме Гвардейского Экипажа, бывшего при Гвардейской дивизии) к 25-ой пехотной дивизии, а артиллерийская бригада полков была причислена к 25-ой легкой артиллерийской бригаде.
Состоя во время кампании в распоряжении Военного Ведомства, морские полки получали содержание от Морского Ведомства.
В начале 1812 г. 1-ый Морской полк нес караулы в Петербурге. Осенью он находился в армии ген. графа Витгенштейна и затем участвовал в осаде Данцига.
2-ой Морской полк по возвращении из Средиземного моря был расквартирован в Кронштадте. В полку состояло на лицо: офицеров 48, ниж. чин. — 1986. В январе 1811 г. полк быль причислен к 25-ой дивизии, в 1812 г. находился в Петербурге, а в сентябре вошел в состав отряда князя Волконского (18). В ноябре полк находился в Осташкове в составе 40 офицеров и 1739 ниж. чин., а затем вошел в составь армии графа Витгенштейна, переходил затем в состав различных корпу¬сов и принимал участие во взятии крепости Пиллау и входил в составь блокадного корпуса, принимал участие в атаках неприятельских укреплений и блокаде крепости Данциг вплоть до ее капитуляции в ноябре 1813 г. Во время блокады положение войск было чрезвычайно тяже¬лое вследствие плохого размещения, недостатка провианта и болезней. В январе 1814 г. в строю 2-го Морского полка находилось: офицеров 4, ниж. чин. 942. В то же время больных числилось: офицеров 19, ниж. чин. 700. После падения Данцига полк был переведен в герцогство Варшав¬ское и укомплектован до 3362 чел.
(18) — Арх. Мор. Мин. Высоч. повеления № 112.
[15]
3-й Морской полк в 1811 г. занимал караулы в Кронштадте, чередуясь с 1-ым и 2-ым полком. В 1812 г. весной полк был переведен в Петербург, где был привлечен к обучению петербургского ополчения, а летом 2 батальона 3-го полка поступили на сформирование трех новых полков.
Перемещение морских полков в составе сухопутных дивизий и их служба наравне с пехотными полками послу¬жили началом отчуждения их от Морского Ведомства.
Высочайшим приказом от 17 марта 1813 года мор¬ские полки были отчислены от флота и переданы в ведение Военного Министерства. (19)
Первые три полка вошли в составь 25-ой пехотной дивизии, а 4-ый полк в состав вновь сформированной 28-ой пехотной дивизии.
В 1818 году с переходом 4-го Морского полка из Тирасполя в Валк все четыре морских полка ока¬зались в 26-ой пех. дивизии и составили первые две бри¬гады. Артиллерийские полуроты были причислены к 26-ой легкой артиллерийской бригаде В том же году морским полкам были пожалованы новые знамена.
При передаче морских полков в Военно-сухопутное ведомство они имели как состав, так и обмундирование и вооружение, как и полки мушкетерские с той только разницей, что у них воротники, обшлага, обкладка фалд и подбой мундира вместо красных, и панталоны вместо белых были темно-зеленые с белой выпушкой, которая находилась и на нарукавных клапанах. Фуражки были с темно-зеленым околышем, погоны первого полка были красные с № 25, второго — белые, третьего — желтые с теми же номерами, а в четвертом полку темно-зеленые с красной выпушкой и с № 28 (20).
В 1815 г. в составе 25 пех. див. первые три морских полка были двинуты к границам Франции, но так как война была уже решена победой союзников при Ватерлоо, полки, дойдя до Дрездена, выступили в обратный поход в Россию.
(19) — Арх. Мор. Мин. Высоч. повеления № 107, л. 10-144.
(20) — Арх. Мор. Мин. Опись дел 3-го Морского полка № 171.
[16]
В период от 1815 до 1819 г. морские полки перебрасывались с места на место. Так, 2-ой полк в 1816 г. находился в Минске, в 1817 г. занимал караулы в Риге и Динабурге; 3-ий полк в период 1816-18 гг. переходил из Риги в Ревель, Валк и Дерпт; 4-ый полк до 1818 г. находился в Тирасполе. В начале сентября этого года Воронежский пех. полк, находившийся в 25-ой пех. дивизии был выделен в 13-ую, откуда взамен его поступил 4-ый Морской полку (20-А). Как было упомянуто выше, все четыре полка в 1818 г. были окончательно собраны в Валке.
В январе 1819 г. последовало повеление о назначении вторых батальонов от всех четырех полков в округа военных поселений. За выделением 2-ых батальонов в полках осталось по два батальона (1-ый и 3-ий).
В январе 1820 г. 7-ая рота 2-го Морского полка поступила на укомплектование 8-го Егерского, а 7-ая рота 4-го Морского полка — на укомплектование 9-го Егерского полка. В мае 1820 г. 25-ая пех. дивизия была переименована в 1-ую пех. дивизию (21). Дивизия состояла из трех бригад: 1-ая — 1-ый и 2-ой Морские полки, 2-ая — 3-ий и 4-ый Морские полки, 3-я — 1-ый и 2-ой Егерские полки. Одновременно был изменен цвет погон на мундирах: во 2-ом полку — белые, в 3-ем — светло-синие и в 4-ом — зеленые (22). В мае 1824 г. вся 1-ая пех. дивизия находилась у крепости Динабург на инженерных работах, по окончании которых возвратилась в Гапсал.
В 1823 году полки усиленно обучались усвоению новых правил обучения ниж. чин., главным образом касавшихся маршировки. Насколько этому придавалось значение, видно из отрывков одного донесения, в котором, между прочим, говорилось: по-новому тихий шаг разделен на пять частей, коими оный расчленен в естественные свои части, скорый на два разряда, но так как тот, так и другой служат, без сомнения, превосходным способом развязки людей, следовательно, к весьма хоро-
(20-А) – Висковатов. Ист. опис. обмунд. и вооруж. частей. 10
(21) — Висковатов, часть 10, стр. 88.
(22) — Воен. Уч. Арх. Гл. Шт. Отд. III. № 543.
(23) — Пузыревский, 35.
[17] [18]шему образованию их для всяческого движения вообще» (22-А).
В 1826 г. в армии было изменено обмундирование, которое распространилось и на морские полки с той только разницей, что, присвоенные морским полкам, выпушки остались белыми.
В 1828 г. была изменена форма киверов, которые, по новому, представляли собой форму усеченного конуса широ¬кой стороной в верху; на кивере находился герб из желтой меди, изображающий собой двуглавого орла. Кроме того, всем строевым чинам были даны на кивера круглые полтоны: офицерам серебряные, а нижним чинам шерстяные.
В промежуток между 1826 и 1830 г. морские полки переходили на различные стоянки, а в летние месяцы ежегодно находилась на земляных работах по прорытою Виндавского канала, продолжавшихся с перерывами каждое лето до 1830 г.
Весной 1828 г. полки выделили на укомплектование пол¬ков 2-ой армии по 250 ниж. чин.

ПОЛЬСКАЯ КАМПАНИЯ 1830-1831. *)
17 ноября 1830 г. в Варшаве вспыхнуло восстание. За¬говорщики имели целью обезоружить русские войска, квартировавшие в Варшаве, захватить арсенал и умертвить Великого Князя Константина Павловича. Однако, эти замыслы не удались, так как не все польские войска присоединились к восставшим.
Известие о восстании достигло Петербурга только 25 ноября, и в тот же день 1-ая пех. дивизия была направлена в Белостокскую область
(23-А) — Морск. Арх. Гл. Шт. Канц. Гл. Шт. № 170.
*) — Описание военных действий во время Польской кампании не входит в пределы настоящего очерка и приводятся только поскольку они связаны с боевой деятельностью морских полков. Г. Т.
[19]
В состав 1-ой Пехотной дивизии входили:
1-ый Морской полк
1-ая бригада г. м. Мандерштерн
2-ой ,, ,,

3-ий ,, ,,
2-ая бригада г. м. Петерсон
4-ый ,, ,,

1-ый Егерский полк
3-я бригада г. м. Афросимов
2-ой ,, ,,

Батарейная рота № 1
1-ая арт. бриг. Легкая № 2 полк. Потемкин
Легкая № 3
Переход к границе был очень тяжелый вследствие внезапно наступившей оттепели и последовавшего мороза, доходившего до 20 гр., затруднивших доставку продовольствия.
В конце января 1831 г., при переходе дивизии через границу в морских полках состояло:
1-ый 2-ой 3-ий 4-ый
Офицеров: 34 36 33 29
Нижних чинов: 1777 1596 1801 1741
Через несколько дней после перехода границы морские полки уже вступили в бой. 3-ий и 4-ый Морские полки, присоединенные к отряду ген. Шахова, в сражении у корч¬мы Вавры 7/19 (23) февраля были атакованы польской кавалерией и отбили ее батальонным огнем с большими для нее потерями. Морские полки потеряли убитыми 10 и ране¬ными 29 ниж. чин.
В сражении при Бялоленко 12/24 февраля, подходя к позиции неприятеля, 1-му и 2-му Морскому полку было при-
(23) — Воен. Уч. Арх. Гл. Шт. II, 3.101.
[20]казано наступать на местечко. Ворвавшись в селение, они были отброшены подоспевшими поляками. Бывшие в резер¬ве Суворовский гренадерский полк и батальон 5-го Карабинерского полка поддержали морские полки и отбросили поляков из Бялоленки ...

 Отправлено: 09.07.09 15:35. Заголовок: № 51, стр. 3-31 Ч. 2..

... .
Этот бой привел к преждевременному сражению под Гроховым (24) 13/25 февраля, в котором приняли участие 3-ий и 4-ый Морские полки. Потери неприятеля были до 12 тысяч, русские — до 9.400. чел. Морские полки потеряли за три дня боев убитыми 8, пропявшими без вести 30 и ранеными 36. Такими незначительными потерями полки, нахо¬дившиеся все время в передовой линии и участвовавшие в штыковых атаках, всецело обязаны были действию артиллерии 1-го Корпуса.
За сражение на Гроховских полях 7, 8 и 13 февраля офицеры морских полков получили боевые награды, я нижние чины — знаки отличия Военного Ордена.
В течение февраля и марта 1-ый корпус, в котором находились морские полки, произвел ряд передвижений, причем мокрые и холодные биваки выводили из строя много заболевших. Эпидемия холеры, начавшаяся весной 1831 г. и быстро распространившаяся в войсках, коснулась также и морских полков, которые ежедневно теряли около 20 чел. умершими и по 40 заболевшими.
Так, к 4-му апреля списочный состав 3-го Морского полка упал с 1103 до 880 чел., а к 12 апреля состав 2-го полка был 990 чел., а 4-го — 1117 чел. Тем не менее полки сохраняли 2-х батальонный состав.
В начале апреля наша армия перешла в наступление в районе Минска, и когда подошли главные силы, то 3-ий и 4-ый Морские полки повели наступление на левый фланг противника, имея в резерве 1-ый к 2-ой Морские и 1-ый и 2-ой Егерские полки.
Морские полки участвовали в деле при Куфлеве и в сражениях при Барченце и Минске 13 и 14 апреля. Под Минском морские полки были атакованы польской кавалерией, которая, с большим уроном, была отбита залповой
(24) — Обозр. войн II, 441 – 444.
[21] стрельбой. Противник отступил к Минску, но прежде чем он успел укрепиться на позиции, 3-ий и 4-ый Морские полки двинулись на приступ, ворвались в город и заставили неприятеля отступить. Потери противника были весьма значительны.
3-ий Морской полк в деле 13 и 14 апреля потерял 44 ниж. чин. убитыми, 10 без вести пропавшими, ранеными — офицеров 5, ниж. чин. — 59. Получили боевые награды 16 офицеров, а 42 ниж. чина — знаки отличия Военного Ордена. 17 апреля авангардный отряд г. м. Мандерштерна занял переправу через реку Кострин частями морских полков, а 30-го апреля, в составе того же отряда, 1-ый и 2-ой Морские полки участвовали в перестрелке у Ендржеева. 2-ой Морской полк был послан в атаку, но стрелки 2-го полка были принуждены остановиться перед скрывшимся в лесу противником. Тогда командир полка ген.-майор Лидерс приказал полку взять ружья на руку и с барабанным боем и криками «ура!» повел его в штыки. После отчаянного сопротивления неприятель был опрокинут; три раза он перестраивал свою боевую линию, и все три раза был опрокинут и, наконец, выброшен из леса. Полк преследовал противника до тех пор, пока он не скрылся из вида. В этом деле полк потерял убитыми 1-го офицера и 22 ниж. чин. и ранеными — 2-х офицеров и 139 ниж. чин. 8 мая 1-я дивизия двинулась к Венгрову. 1-ый и 2-ой полк были отделены от корпуса и 11 мая участво¬вали в сражении при Рационзе, а 3-ий и 4-ый полки перешли на правый берег Нарева и 14/26 мая были атакованы пре-восходными силами поляков в бою у Остроленки, в котором неоднократно ходили в штыковые атаки и нес¬колько раз подвергались нападениям польской кавалерии. В этом бою потери морских полков были очень тяже¬лые: командиры 3-го (полковник Н. Я. Сафонов) и 4-го полка были убиты, кроме того, в бою под Остроленко в 3-м полку было убито офиц. 4, ниж. чин. 133, ранено офиц. 18, ниж. чин. 326, пропавших без вести 145 ниж. чин; в 4-м полку: убито офиц. 1, ниж. чин. 71, ранено офиц. 21, ниж. чин. 286.
Несмотря на тяжелые потери, морские полки перешли в наступление, отразив все атаки противника. В 7 час бой [22] закончился, и польская армия в беспорядке отошла к Варшаве.
Получили боевые награды: 3-го Морского полка: офиц. 21, произведено в офицеры 12, награждены знаками отличая Военного ордена 34 ниж. чина (25).
Сражение при Остроленко было замечательно тем, что 25.000 польских войск при содействии кавалерии в течение дня разбивались о стойкость 14.500 чел. наших войск, перешедших Нарев. Потери неприятеля доходили до 255 офиц. и 9.000 ниж. чин., в том числа 2.100 пленных.
В этом бою морские полки потеряли до 2/3 своего состава и после боя были приведены в состав одного ба¬тальона, в котором и оставались до конца кампании.
23 июня 3-ий Морской полк в составе Особого Отряда ген. майора Лидерса был командирован к прусской границе, а 4-ый полк принял участие в устройстве переправы через Вислу.
6-го августа началось обложение Варшавы, а 24-го августа 3-ий и 4-ый полки выступили к ней. В строю 3-го полка было около 500, а в строю 4-го полка находилось 390 чел.
Согласно воле Государя, полякам было предложено покориться на условии прощения всем восставшим. В ответ Сейм заявил, что поляки вооружились с целью восстановления отечества в древних пределах (26). Таким образом, штурм являлся необходимым.
Варшава защищалась множеством укреплений, образовывавших три концентрических круга. Сильнейшим верком первой линии были укрепления Воли. Для вооружения верков, кроме полевых орудий, было употреблено более 130 крепостных (27).
24 авг. войскам была разослана диспозиция, которая начи¬налась словами: «25-е число, с помощью Всевышнего, назна¬чается для приступа Варшавы со стороны Воли и между Волей и Раковицем...»
(25) — Источников, указывающих боевые награды, полученные чинами 4-го Морского полка за бой при Остроленко 14-26 мая 1831, найти не удалось. Г. Т.
(26) — Обзор войн II, 539-542, 547, 549.
(27) — То же II, 548, 549.
[23]
1-ый пех. корпус, силой 11.400 чел. при 70 орудиях, был назначен для атаки Воли и ближайших укреплений. 3-ий и 4-ый Морские полки находились во главе штурмовой колонны. В 5 час утра артиллерия открыла жестокую кано¬наду, и назначенные войска двинулись на штурм (28). Пра¬вая штурмовая колонна — батальоны 3-го и 4-го Морского полка и полубатальон гвардейских охотников Л. Гв. Преображенского полка, — несмотря на сильнейший картеч¬ный, ружейный и ракетный огонь, быстро, без выстрела, бросились на вал и заняли укрепления. Следующим был штурм укреплений Воли, которые были взяты, несмотря на отчаянное сопротивление поляков. Большая часть защитников, с храбрым начальником гарнизона генералом Са¬винским, убитым во время заключительной рукопашной схватки, была истреблена. При этом штурме было взято пленными 30 офицеров, 1.200 ниж. чин. и 13 орудий. (28)
На следующий день 3-ий и 4-ый полки составили резерв войск, назначенных для штурма второй линии укреплений. После 3-х часового упорного боя городской вал перешел в руки русских. Ночью польские войска отошли, и 27 августа русская армия вступила в Варшаву.
Общие потери русских в двухдневный штурм дохо¬дили до 10.500 чел.
В своем рапорте Государю Императору фельдмаршал граф Паскевич пишет: «Полки, едва рекрутами пополненные, нигде не уступали мужеству поседевшим в бою гренадерам и храбрым морским полкам...»
В своем рапорте от 26 августа ген. майор Лидерс, доносит: «Во все продолжение двухдневных знаменитых приступов, войска показали в высшей степени все, что неустрашимость, военный порядок и блистательный порыв могут соединить в себя примечательного. Некоторые ценой жизни и крови приобрели право быть в ряду храбрейших. Командир 3-го Морского полка, подполковник Шлотгауер... пали, ведя своих храбрых к несомнен¬ной с ними победе (30). Оставляя до подробной реляции описание честных действий всех войск, имею честь при-
(28) — Обзор войн III, 549, 550.
(29) — Воен. уч. Гл. Шт. II, 3.101.
(30) — То же.
[24]совокупить, что из всех этих полков, вообще отлично дравшихся, 3-ий и 4-ый Морские полки и полубатальон гвардейских охотников составляли голову колонны и, воодушевляясь примерами и храбростью полковника Ростовцева, подполковника Шлотгауера и Самарина (из коих первый тяжело ранен а последний контужен), оказала особенную непоколебимую храбрость и мужество, застуживающую внимание высшего начальства» (31).
Морские полки при взятии Варшавы служили примером доблести. Этот пример стоил дорого: в первый день штурма 3-ий Морской полк потерял тяжело раненым командира полка подполковника Якова Федоровича Шлотгауера, скончавшегося от полученных ран на другой день. Вступая в бой полк имел в своих рядах 12 офицеров и 421 ниж. чин. и за два дня штурма потерял убитыми 3 офиц. и 88 ниж. чин. и ранеными 8 офиц. и 83 ниж. чин. В 4-ом полку было убито офиц. 4, ранено 13, ниж. чин. убито 40, ранено 115, и после боя на лицо в полку было всего 258 чел. В числе раненых находился командир полка подполковник Василий Михайлович Самарин, награжденный за это дело орденом Св. Георгия 4-й степени. 3-го полка шт. кап. Геммельман 2-й и поручик 4-го полка Димитрий Михайлович Шорин удостоились той же награды (32). 15 офицеров получили боевые награды и 31 ниж. чин. знаки отличия Военного Ордена (33).
Кроме того, все чины, участвовавшее в военных действиях в царстве Польском, были награждены польским знаком «За военные отличия», а участвовавшие в штурме и находившиеся в действительном огне были пожалованы сверх того, особыми серебряными медалями, на лицевой стороне которых был изображен двуглавый орел и под ним надпись: «Польза, Честь и Слава», а на оборотной сто¬роне — крест в сиянии, и под ним, в лавровом венке, надпись: «За взятие приступом Варшавы 25 и 26 августа 1831 года». Лента к знаку отличия и медали — полосатая из синих и черных полос (34).
(31) — Воен. уч. Арх. Гл. Шт. 3108 — Рапорт г. м. Лидерса от 26 авг. № 62.
(32) — Очерк ордена С. В. и П. Георгия, изд. 1869 г.
(33) — Источников, указывающих боевые награды, полученные чинами 4-го Морского полка за взятие приступов Варшавы 25 и 26 августа 1831 г., найти не удалось. Г. Т.
(34) — Обзор войн II, 559-560. Воен. уч. Арх. Гл. Шт. П – 3.101.
[25]
Крепость Модлин сдалась 26 сентября, Замостье 9 октября и этим актом закончилась восьмимесячная жестокая борьба.
6-го декабря 1831 г. «в ознаменование подвигов и отличной храбрости, оказанной в продолжении войны с поль¬скими мятежниками», 3-му и 4-му Морскому полку были пожалованы Георгиевские знамена с надписью: «За взятие Вар¬шавы 25 и 26 августа 1831 г.» (Крест зеленый, углы белые).
Резервные батальоны морских полков, в начале 1831 г. находившихся в округах военных поселений и переведенных в начале войны в Петербург, были двинуты на защиту границ Курляндии. Ко времени открытия военных действий по спискам в резервном батальоне 3-го Мор¬ского полка числилось: офицеров 12, ниж. чин. 269.
Для подавления восстания в Литве были назначены среди других частей, резервные батальоны морских полков. Войска, находившиеся в пределах Виленской губернии, не избегли общего внутреннего врага — холеры, от которой пострадали и резервные батальоны морских полков.
21 июня 1831 г. отряд полковника Крюкова, в который входили резервные батальоны 3-го и 4-го Морских полков, принял участие в овладении Шавлями, а 25 и 26 — в отбитии нападения на этот город соединенных польских отрядов. Неприятель в числе 15000 окружил город со всех сто¬рон, и отряд полк. Крюкова оказался отрезанным от всех русских войск. Чрезвычайно упорное и кровопролит¬ное сражение продолжалось два дня. Жаркий рукопашный бой происходил на площади города, но каждый раз враг отбрасывался назад. На второй день бой продолжался 10 часов; поляки потеряли около 4000 убитыми и ранеными н 400 чел. пленными. В русском отряде выбыло из строя 15 офицеров и 500 ниж. чин. В резервном батальоне 3-го Морского полка потери были 15 чел. раненых. За отличие 7 офицеров получили боевые награды и 15 ниж. чин. знаки отличи Военного Ордена. Простояв в Шавлях до 3 августа, резервный батальон был переведен в Ригу, а в конце года возвращен в округ № 3 пахотных солдат Новгородской губернии. Действующие же батальоны оставались ни квартирах в Цеханове до начала следующего года. Все чины, участвовавшие в сражениях в пределах [26] Царства Польского, были награждены польскими знаками за военное достоинство.
По умиротворении Полыни морские полки возвратились на свои прежние квартиры.
В октябре 1832 г. в составе 3-го Морского полка числилось: офицеров 77, ун. оф. 230, музык. 107, ниж. чин. 2072, рекрут 439. Полк стоял в том же расположении около Риги.
В январе 1833 г. состоялось Высочайшее повелении о преобразованы пехоты, коснувшееся и Морских полков, подлежавших расформированию. 5 мая полки прибыли в Ригу, где 23 мая последний раз представились Государю под настоящими своими названиями (36).
Государь нашел морские полки в отличном состоянии и примерном порядке. Все штаб и обер-офицеры удосто¬ились получить Высочайшее благоволение, а нижним чинам было пожаловано по 2 рубля, 2 фунта говядины и по 2 чарки водки на человека (36).
Согласно Высочайшего приказа от 28 января каждый Морской полк предполагалось передать в полном составе к избранным полкам 2-й пех. дивизии, но после Высочайшего смотра первоначальный план был изменен, и все четыре полка были распределены по-батальонно, причем первые батальоны 1-го и 3-го Морских полков вошли в состав Невского пех. полка, получившего название Невского Морского полка, а 2-го и 4-го полка вошли в составь Софийского пех. полка, получившего название Софийского Морского полка.
Вторые батальоны 1-го и 3-го полка поступили в полк принца Вильгельма Прусского, а 2-го и 4-го полка — в полк принца Карла Прусского. В дальнейшем оба эти полка составили Калужский и Либавский пех. полки.
В мае вторые батальоны выступили из Риги на присоединение к своим полкам и в июне прибыли в крепость Динабург, где занимались фортификационными работами.
(35) — Воен. уч. Арх. Гл. Шт. отд. III, В-IV, 783.
(36) — То же. 23 мая 1833.
[27] Первые же батальоны присоединились к Невскому и Софий¬скому полкам в Риге, т.к. эти полки находились в этом городе.
При дальнейших реорганизациях армии в 1836 г., ре¬зервные полки были развернуты в новые действующие пол¬ки. Таким образом резервные батальоны Невского, Софийского, Либавского и Калужского полков получили наименование Беломорского, Онежского, Вятского, Печерского пех. полков. Этим полкам было передано старшинство морских полков и пожалованы Георгиевские знамена с надписью «За взятие приступом Варшавы 25 и 26 августа 1831 г.» при особом Высочайшем рескрипте, устанавливающем связь полков с морскими полками, учрежденными в 1733 г. Старшинство с 1803 г. было передано: 1-м пех. Невским — 89 пех. Беломорскому (1 и 2 М. п.); 2-м пех. Софийским — 90 пех. Онежскому. (2 и 4 М. п.); 5 пех. Калужским — 92 пех. Печорскому (1 и 3-ий М. п.) и 6-м пех. Либавским — 102 пех. Вятскому полку (37).
Совершенно отдельно стоит 55 пех. Подольский полк, сформированный из 3-го Морского батальона гребного флота (1788 г.) в Роченсальме под названием гарнизона ген. майора Болотникова полка. В 1801 г. переименованный в Роченсальмский гарнизонный полк, он участвовал в войне со шведами в 1808-9 г.г., а в 1811 г. из девяти рот Роченсальмского полка был сформирован Подольский полк.
* * *
Следует отметить, что, за все время существования мор¬ских полков, они приравнивались к гренадерским, с присвоенными таковым преимуществами, а с передачей в Военное Ведомство сохранили обмундирование морских полков до своего окончательного расформирования. Даже после этого, «в память происхождения от морских пол¬ков, сформированные из них части сохранили, при пехотном обмундировании, белые выпушки вокруг воротника, обшлагов и полей, присвоенные морским полкам.
* * *
(37) — Росписание 104 пех. полков. Изд. Гл. Шт. СПБ 1884. Воен. Типография.
[28] [29]
4 августа 1904 г. в Одессе был сформирован в составе двух рот — гребной и технической — Одесский Морской батальон, назначение которого была служба при перевозке войск морем и для подготовки в мирное время в войсковых частях личного состава, технически ознакомленного с производством этих перевозок. При батальоне состояла учебная команда, школа машинистов, склад плавучих средств и специальное имущество. Батальон состоял в ведении Главного штаба Военного Министерства и был подчинен местному окружному начальству. Нижние чины батальона носили морскую форму, причем отложные воротники на голландках вместо синего были красного цвета.
Помимо Одесского батальона, в прибрежных крепостях имелись минные роты, на обязанности которых ле¬жало заведование минами и крепостными минными заграждениями. Эти роты составляли часть гарнизона крепости и также носили красные воротники на голландках».
Вышеупомянутые части никакого отношении к флоту не имели.
* * *
В гражданскую войну правительство адмирала Колчака в декабре 1918 г. приступило к формированию в Красно¬ярске бригады Морских стрелков, которая могла бы действовать на сухопутном фронте совместно с речной флотилией, являться надежной частью для охраны кораблей и имущества в портах, а в дальнейшем развернуться в команды флотилии или в части морской пехоты на кораблях, по примеру иностранных флотов. К весне 1919 г. был сформирован 4-х ротный батальон в 1000 чел. и рота в 400 чел. для обслуживания боевой флотилии. Этот батальон представлял собой прекрасную боевую часть. Распоряжением сухопутного начальства он был выдвинут на фронт и, действуя все время в отдаленных районах, никогда не возвратился к флотилии.
В апреле и мае 1919 г. в Перми и Уфе были сформиро¬ваны 2-ой, 3-ий и 4-ый батальоны бригады Морских стрелков, действовавшие вначале в различных армиях и ко времени отступления от Перми находившиеся в совершенно потрепанном состоянии. В августе бригада, прикрывая от-[30]ступление в непрерывных арьергардных боях понесла настолько большие потери, что была отведена на пополнение. Вновь брошенная на фронт, бригада опять понесла такие тяжелые потери, что, подходя к Байкалу, в ней насчитывалось не больше 300 чел., которые были включены в другую часть. Бригада Морских стрелков перестала существовать.
По прибытии правительства в Омск, часть состава Волжской флотилии была выделена во вновь созданную Обь-Иртышскую флотилию, а главное ядро в 1500 чел. при 70 морских офицерах составили Морской Учебный Батальон. Уже в начале сентября батальон был выслан на фронт и с этого момента до полного истребления непрерывно находился в боях, будучи назначаем на самые ответственные участки фронта, и заслужил в армии название «бессмертного». В одном из первых штыковых боев, 12 сентября пал геройской смертью командир батальона кап. 2 р. П. В. Тихменев. Батальон потерял 13 офицеров и 2/3 своего состава убитыми и ранеными, но удержал позицию. В конце октября уцелевшие несколько десятков человек были оттянуты в Омск, пополнены новобранцами и переформированы в двухбатальонный полк, который был отправлен в тыл для обучения. При последовавшем 31 января 1920 г. перевороте и падении Омского правительства, часть Морского полка разошлась, а другая пошла на восток, но до Читы не дошел ни один человек (38).
Русский флот справедливо может гордиться службой и боевой деятельностью своей морской пехоты как на кораблях, так и на берегу.
(38) — Кап. 1 р. Н. Ю. Фомин. «Морские Записки» том XVI, № 2 (47), с. 40.

 Отправлено: 09.07.09 15:57. Заголовок: Предполагаю добавить..

Предполагаю добавить еще след. мат-лы и закрыть тему:
Морская выставка в Нью-Йорке. Г. В. Месняев - № 49
Верховный Правитель Адмирал А. В. Колчак. Кап. 2 р. Н. С. Чириков - № 56
Открытие памятника адмиралу Макарову в 1913 году. А. В. Зернин - № 56

Остальное, думаю, особого смысла выкладывать нет, т.к. оставшиеся мат-лы либо публиковались ранее (Китицын, Дудоров), либо потеряли свою актуальность за давностью лет (Варнек, фон Нотбек).

С уважением

 Отправлено: 10.07.09 04:29. Заголовок: Морские Записки 1955..

Морские Записки 1955 - XIII - № 2/3

Составила Именной Указатель к этому номеру. Может кому нибудь из Вас пригодиться.

Азарьев Ник. Ник., стр. 44,45,51
Аквилонов, стр. 42,43
Александров, мичман в.в., стр. 55
Андогорский, генерал, стр. 79,80
Антонов Влад. Григ., стар. мин. оф., мичман, стр. 39
Апполинарий, Священник, Иеромонах, стр. 36,39
Бергштрессер, стр. 40
Бершадский, стр. 45
Боголюбов Н.А., ревизор, лейт., стр. 44,45,47
Бойко Илья Филип., вах. мех., прапорщик, стр. 39
Бутаков А., стр. 42
Бутакова Г-жа, стр. 42
Буцкой, стар.лейт., стр. 70,75
Бушен, к2р, стр. 64
Ваксмут, ст.лейт., стр. 66
Вильгельминин, мичман, стр. 55
Винтер Фр. Андр., ст. оф., к2р, стр. 42
Вирен Р.Э., лейт., стр. 55,60,61,64,66
Врангель, генерал, стр. 13
Герасимов, лейт., стр. 45
Геринг А.А., стр. 2
Гернет, стр. 45
Гильдербрант, стр. 41
Глебов, стр. 69,80
Григорьев, к1р, стр. 23
Джорж Вас. Пан., вахт. штурм., прапорщик, стр. 28,39
Дитерихс Мих., стр. 73,77,78,81
Драценко, Генерал, стр. 54,59,61,62
Дудоров Б., стр. 79,87
Дукш-Дукшинский, лейт., стр. 58
Ермаков В.В., старший оф., к2р, стр. 37,39
Жуков, маршал, стр. 82
Журавлев, прапорщик стр. 55
Завадовский, мичман в.в., стр. 55
Завалишин С.В., стр. 94
Заржевский Конст. Адольф, Ст. Врач, Надв. Совет., стр. 39
Зацаренный Вас. Макс., Командир, стр. 44,47,49,52
Зубков, инж.мех., мичман, стр. 64
Иванов-Мумжиев, ген.майор, стр. 80
Иодл, маршал, стр. 82
Иодохар, к2р, стр. 76
Канин, адмирал, стр. 84
Керн, стр. 31,33
Кирпичев, мл. Арт., лейт., стр. 45
Кистяковский С., доктор, стр. 87
Княгиня Елена Владимировна, стр. 46
Кобысев Ник. Георг., Комиссар, Тит. Сов., стр. 39
Коваль, мот. ун. оф., стр. 55
Ковальский А., к2р, стр. 84
Колесников, инж. Мех., мичман, стр. 55
Колесниченко, партизан, стр. 69,70,71,72
Коломейцев, к2р, стр. 30
Коневский, мл. Минер, лейт., стр. 45
Коренев, к2р, стр. 70,71,72,73
Корецкий Мих.Петр., стр. 1,23,39
Корнильев Евг. Александ., Ст. Мех., подполковн., стр. 36,39
Косов, механик, кап. п/А, стр. 58
Костюченко, мичман в.в., стр. 58
Красовский Д.М., стр. 1,88
Кулис, кап. дальн. пл., стр. 58
Курицын, мичман в.в., стр. 55
Кучица Иван, стр. 88
Лавров, мичман, стр. 55
Ламсаков, мичман, стр. 58
Лебедев Д.А., стр. 78,80
Лебедев Вл., стр. 91
Литвинюк, инж. мех., мичман, стр. 55
Лишин, к1р, стр. 23
Лобода Алекс. Мих., доктор, стр. 35,39
Лукомский Серг. Влад., мл. штурм., мичман, стр. 39
Любинский Влад. Александр., ст. арт. оф., стр. 44,48,51
Магнус Серг. Роман., ст. мин. оф, стр. 44,45,47
Максутов князь, Дмитр.Петр., лейт., стр. 31,37,39
Марков, к1р, стр. 66
Мартенсон, суд. оф., подпор. п/А, стр. 55
Марфин, унтер-оф., стр. 38
Маслов, мичман, стр. 55
Матвеев, суд. оф., поручик п/А, стр. 55
Мацылев, лейт., стр. 54,56,58
Меланкович Матвей, стр. 88,89
Мемнонов Серг. Ник., Вахт. оф., мичман, стр. 39
Меркулов Н.Д., стр. 77,78,79
Метакса, вахт. оф., мичман, стр. 39
Миклуха-Маклай, к1р, стр. 23
Милькоманович, мичман, стр. 55
Мичурин, мичман, стр. 55
Мордвинов Алекс. Павл., лейт., стр. 37,39
Назаренко стр. 70
Небогатов, адмирал, стр. 23,24,31,32
Непенин Адриан Ив.,, вице адм., стр. 84,87
Никифоров, стр. 57
Нирод А., стр. 42
Нозиков Ник. Ник., стар. арт. оф., лейт., стр. 29,39
Норрис, Коммодор, стр. 54
Омосов, мичман, стр. 55
Опель Герман. Мар., поручик, стр. 39
Орлов Вас. Иван., стар. штурман, лейт., стр. 39
Орлов-Диаборский В.П., инж.мех., к1р, стр. 1,84
Остен-Сакен барон Гот. Ген., мичман, стр. 26,35,39
Павлов, мичман, стр. 29,31,39,55,58
Пелль Георг. Ник., мичман, стр. 30,35,39
Пепеляев, генерал, стр. 69,76
Петр Великий, стр. 88
Петров, ст. инж. мех., полковник, стр. 45
Подлуцкий, прапорщик, стр. 64
Попов, к1р, стр. 23,29,39
Протасьев, адмирал, стр. 88
Пузанков, прапорщик, стр. 55
Пучка, стр. 33,34
Пышнов Борис Мих., к2р, стр. 55,59
Реммерт Ал-др Адольф., стр. 44,45,46,51,52
Ретько Антон Казим., вах. мех., прапорщик, стр. 39
Римский-Корсаков, контр-адм., стр. 44
Рожественский, адмирал, стр. 24,25,26,31,40
Рытов Алекс. Ив., вахт. штурм., прапорщик, стр. 39
Сайганов, подпоручик, стр. 55
Светлик П.А., стр. 1,40,42
Сенкевич, мичман, стр. 77
Сеньковский, мичман, стр. 55
Сергеев, стр. 54
Склянин, стр. 56,58
Скорописов, мичман, стр. 55
Скрябин Влад. Влад., к2р, стр. 2
Смирнов, к1р, стр. 23
Соколов, мичман, стр. 58
Соловьев, к1р, стр. 73,76
Солоневич И.Л., стр. 83
Старк Ю.К., адмирал, стр. 1,68,81
Степанов, мичман, стр. 55
Столяров, шт. комм. фл., стр. 55
Страутинг, лейт., стр. 55
Сукин, мичман, стр. 56
Сукновалов А.Е., стр. 89
Тарсаидзе А., стр. 93
Таубе барон Г.Н., ст.лейт., стр. 1,93
Терентьев, машин.конд., стр. 55
Том Г-н, стр. 87
Трейер, стр.55
Туманов Князь Я.К., стр. 1
Фелькерзам, адмирал, стр. 31
Флейшер, стр. 45
Фогель, стр. 41,42
Фроуд, инж. мех., мичман , стр. 55
Храбро-Васильевский, мичман, стр. 30
Цветков, мичман в.в., стр. 55
Черников, чиновник, стр. 42
Чоков, стр. 49
Шапошников, стр. 56
Шитц, мичман в.в., стр. 58
Шмитт Владимир, стр. 45
Щеглов, мл. флаг-оф., стр. 41
Экк , м. мичман, стр. 55
Эльдберг Евг. Роберт., трюмный мех., поручик , стр. 39
Эльманович, лейт., стр. 55
Эльсберг, трюмный мех., стр. 36
Энквист, адмирал, стр. 24,28,29,32,
Эссен Н.О., адмирал, стр. 92
Ющенко, мичман в.в., стр. 55,58
Яксич, мех. комм. фл., стр. 58
Янкович, мичман, стр. 58
Яхимович, мичман в.в., стр. 55

С уважением