Отправлено: 30.01.08 18:56. Заголовок: Дело Холостякова

Если администрация позволит, я бы выложил статью о суде над Г.Н.Холостяковым и товарищами в 1938 году. Понимаю, что тема ближе к другой эпохе, но уж очень нравиться здесь общество!

 Отправлено: 31.01.08 22:26. Заголовок: Фёдор пишет: тема ..

Фёдор пишет:

цитата:

тема ближе к другой эпохе

Что значит "к другой эпохе"? Насколько я понимаю, здесь временные рамки не ограничены. Выкладывайте!

 Отправлено: 31.01.08 22:39. Заголовок: aden13 пишет: Наско..

aden13 пишет:

цитата:

Насколько я понимаю, здесь временные рамки не ограничены.

Конечно не ограничены, все в Ваших руках, что интересно Вам то и помещайте ...

С уважением, В.

 Отправлено: 01.02.08 00:18. Заголовок: Тогда вот 1-я часть...

Ф.Саберов

ДЕЛО ХОЛОСТЯКОВА

1

Изучая влияние политики сталинских репрессий на командные кадры Красной армии и флота, иногда обнаруживаешь документы, сравнимые, наверное, с обнаружением развалин Трои. Всплывают потрясающие подробности жизни давно ушедших от нас людей, некоторые из которых уже давно «забронзовели» от заслуг в нашей памяти и тех, о ком мы никогда не слышали; страшно и в то же время просто до обыденности оживают протоколы допросов, признаний и судебных заседаний; а этот неповторимый язык документов, полный штампов и канцеляризмов, многие из которых, как оказалось, живы в нашей речи до сих пор! Находя подобные «жемчужины», хочется донести их до читателя полностью, не отягощая собственными комментариями; кажется, только так можно почувствовать атмосферу того времени.


«Дело № - 00118 Сов.секретно экз. № 1

Протокол судебного заседания

1939 года, августа 7 дня, гор. Владивосток и бухта Находка.
Военный трибунал Тихоокеанского флота в составе:
Председательствующего военного юриста 1-го ранга КОТЫЛЕВА
Членов: майора ЖАШКОВА и ст. политрука ЩЕКОТУРОВА,

При секретаре МАГАНОВЕ, в закрытом судебном заседании рассматривал дело по обвинению: быв. Командира бригады капитана 2 ранга ХОЛОСТЯКОВА Г.Н., быв. Командира дивизиона п/л ИВАНОВСКОГО-ИВАНОВА Н.С., быв. командира д-на БУК А.В., быв. начальника штаба в/ч 8298 капитана 3 ранга БАУМАНА А.Э. и быв. командира п/л капитана 3 ранга ЗАЙДУЛИНА И.М., всех пятерых в преступлении, предусмотренном ст. ст. 58-1 «б», 58-7, 58-8, 58-9 и 58-11 УК РСФСР.
Судебное заседание открыто в 11 часов.

На суд вызывались обвиняемые: ХОЛОСТЯКОВ (1), ИВАНОВСКИЙ-ИВАНОВ (2), БУК (3), БАУМАН (4) и ЗАЙДУЛИН (5), находящиеся до суда под стражей в тюрьме № 2 и свидетели…

Обвиняемые на суд доставлены под конвоем…

О себе подсудимые показали:

1) Холостяков, Георгий Никитович, 1902 года рождения, уроженец гор. Барановичи (Польша), член ВКП(б) с 1920 г., исключенный в связи с данным делом, служащий, образование высшее, по национальности белорусса, ранее не судимого, в РККА с 1919 года, в РККФ с 1921 года по комсомольскому набору, командир М.Б. (морской бригады-Ф.С.), капитан 2 ранга, женат, с копией обвинительного заключения ознакомлен 1 августа 1939 года.
2) ИВАНОВСКИЙ-ИВАНОВ, Николай Степанович, 1902 года рождения, уроженец гор. Горького, по происхождению сын жандарма, член ВКП(б), исключен в связи с данным делом, образование среднее, по национальности русский, ранее не судим, в РККА с 1919 года, с копией обвинительного заключения ознакомлен 1 августа 1939 года.
3) БУК, Александр Владимирович, рождения 1899 года, уроженец гор. Одессы, член ВКП(б), исключен в связи с данным делом, служащий, образование среднее, по национальности русский, ранее не судимый, в РККА с 1919 года, командир дивизиона, капитан 3 ранга, женат, с копией обвинительного заключения ознакомлен 1 августа 1939 года.
4) БАУМАН, Арнольд Эрнстович, 1904 года рождения, уроженец гор. Рига (Латвия), происхождение из рабочих, образование высшее, по национальности латыш, член ВКП(б), исключен до ареста за потерю классовой бдительности, в РККА с 1919 года, в РККФ с 1923 года, ранее не судим, начальник штаба бригады, капитан 3 ранга, с копией обвинительного заключения ознакомлен 1 августа 1939 с/г и
5) ЗАЙДУЛИН, Измаил Матигулович, 1905 года рождения, уроженец гор. Батума Аджарской АССР, б/п, служащий, образование среднее, по национальности татарина, ранее не судившийся, женат, в РККФ с 1923 года, командир п/л. С копией обвинительного заключения ознакомлен 1 августа 1939 с/г…» (6).
Так начинался суд над подводниками-тихоокеанцами, теми, о ком совсем недавно газеты писали как о героях, ходивших подо льдами, кого награждали орденами и на кого призывали равняться и брать пример. Так, А.В.Бук, командуя ПЛ «Щ-122» («Сайда»), ходил в автономный поход в марте-мае 1936 года, за что был награжден орденом Красной Звезды. И.М. Зайдулин выходил в «автономку» в апреле-июне 1936 г. на своей «Щ-123» («Угорь»), за что также был награжден орденом Красной Звезды. Все члены экипажей «Сайды» и «Угря» были тоже награждены орденами. Инициатором и вдохновителем длительных (по тому времени) автономных плаваний считается командир 5-й морской бригады Георгий Холостяков, возглавивший совместный поход пяти ПЛ и плавбазы «Саратов» в августе-сентябре 1936 года и получивший высшую награду страны - орден Ленина. В походы на большую автономность до этого советские подводники не ходили, но в середине 30-х годов, с началом бурного развития Тихоокеанского и Северного флотов, такая необходимость назрела. В результате походов бригады Холостякова на ТОФе и бригады Грибоедова на СВФ автономность подлодок была увеличена, а замерзающие заливы больше не были помехой. Но летом 1938 года подобные выходы в море были поставлены в вину многим командирам подводникам – их обвинили во вредительстве. Особым отделом ТОФ 7-го мая 1938 г. был арестован Г.Н.Холостяков,12-го августа А.В.Бук, 13-го августа А.Э.Бауман, а 1-го августа И.М.Зайдулин и Н.С.Ивановский-Иванов. Все арестованные прекрасно знали друг друга и даже дружили семьями, что было обычным явлением в небольших гарнизонах.
Вернемся к судебному заседанию военного трибунала ТОФ, проходившему 7-го августа 1939 г. На вопрос председательствующего, признают ли подсудимые себя виновными, все они ответили отрицательно. После перерыва, во время которого подсудимые знакомились с делом (хотя с делом они должны были ознакомиться ещё до суда), в 18 часов судебное заседание возобновилось. Первым показания давал Холостяков. Отвечая на вопросы председателя трибунала, он показал: «Участвуя в бою против поляков под городом Речицы 8-го мая 1920 г. я был взят в плен поляками. В плен я сдался при следующих обстоятельствах: силы противника много превышали наши силы, отряд, в котором участвовал и я, подвергся сильному артиллерийскому обстрелу, вследствие чего окопы наши были разбиты, мы понесли большие потери в людском составе, патроны были на исходе, а поэтому сопротивляться было бессмысленно, отступать было некуда, т.к. были окружены поляками. Я бросил винтовку, поднял вверх руки и сдался в плен. Будучи в плену, находился в лагерях: в Брест-Литовске, Варшаве, Бодавецы и Тужайске, подвергался там побоям, испытывал недоедание, но вербовать меня в польскую разведку никто не вербовал. Мои собственноручные показания на предварительном следствии в этой части являются вымыслом, под влиянием физических воздействий следователя. Давая такое показание … я заявлял следователю, что я показываю ложно и выполню его требование, но на суде и на очной ставке я откажусь от этих показаний. Да… я показывал, что работая в польской разведке я имел кличку «Ясный», все это я показал ложно и вымышлено… Из Польши я вернулся в 1921 г. в гор. Речицы, проверялся органами НКВД, был восстановлен в партию, так как при сдаче в плен мною был уничтожен партийный билет… Под физическим воздействием следователя я себя оклеветал и в том, что я якобы в диверсионных целях был активным участников в потоплении п/л на Балтийском и Черноморском флоте, тогда как о гибели п/л АГ-9 (так в тексте – Ф.С.) и Б-3, об аварии «Декабриста» я узнал только из приказа Наркома». Затем, видимо отвечая на вопрос о связях с «врагом народа» Окуневым (какие именно вопросы задавали Холостякову члены трибунала, из материалов дела не ясно), Георгий Никитович пояснил: «За весь период службы на Тихоокеанском флоте я у ОКУНЕВА (7) был в кабинете 2 раза. 1 раз в 1935 г., когда беседовал с ним по вопросу болезни моей жены и просил его или же перевести меня в Черноморский флот, или дать возможность отправить жену на курорт. Вторая встреча была с ОКУНЕВЫМ при назначении ИСАЕВА и МАГЛИЧА (8) командирами дивизионов в мою бригаду. Я с назначением их был не согласен потому, что оба они были слабыми командирами, но ОКУНЕВ не согласился со мной… Никогда меня ОКУНЕВ в заговор не вербовал. В своих показаниях на предварительном следствии в том, что я завербован в заговор ОКУНЕВЫМ, я оклеветал по настоянию следователя» (9).
Вопросы о пребывании в польском плену, о связях с членом Военного Совета ТОФ Г.С.Окуневым задавались не случайно. По версии сотрудников Особого отдела ТОФ Г.Н.Холостяков, будучи в 1920 г. политруком 2-й роты 511-го полка 57-й стрелковой дивизии Западного фронта, добровольно сдался в плен полякам, был ими завербован а затем «в порядке обмена переброшен на территорию Советского Союза с заданием пробраться в РККА и, используя своё служебное положение, заниматься шпионской деятельностью в пользу иностранной разведки» (10). Как указано в обвинительном заключении, «пробравшись» в военно-морское училище, Холостяков восстановил связь с польской разведкой и передавал шпионские сведения через некую Вербицкую и польского резидента Янсона. В 1936 году Холостяков был вовлечён в антисоветский военный заговор Г.С.Окуневым и по его заданию установил связь с агентом японской разведки Протопоповым, через которого также передавал шпионские сведения. По версии следствия, заговорщики, в число которых входили командующий ТОФ М.В.Викторов (11) и его заместитель Г.П.Киреев (12), по прямому указанию японских разведывательных органов «вели широкую шпионскую работу в пользу последних, организовывали и осуществляли вредительские и диверсионные акты, а также вели подготовку к прямой измене» (13). А практическая деятельность заговорщиков была направлена на всемерное ослабление боеспособности флота и обеспечение успешного захвата вооруженными силами Японии Советского Приморья. Тихоокеанская «организация» якобы руководилась военно-фашистским центром в лице Гамарника, Тухачевского и Якира. Каким же способом осуществлялось вредительство? По мнению оперуполномоченного ОО ТОФ сержанта госбезопасности Ерошкина, делалось это так: «Будучи связанным по заговорщической деятельности с ВИКТОРОВЫМ, КИРЕЕВЫМ, ОКУНЕВЫМ и др. ХОЛОСТЯКОВ по их прямым указаниям проводил вредительско-диверсионную работу – в 1936 году организовав так называемое «автономное плавание» подлодок без всякой предварительной подготовки, в результате чего механизмы подлодок были приведены в негодность и требовали капитального ремонта, а часть подлодок являлись небоеспособными в течение 6-10 месяцев. Кроме того, вредительская деятельность ХОЛОСТЯКОВА выражалась в задержке строительства основных объектов… что вызывало недовольство у командно-начальствующего и личного состава бригады…С целью вывода из строя подводных лодок… из ремонта Дальзавода ХОЛОСТЯКОВЫМ п/л принимались с большими вредительскими недоделками… все поломки и аварии по дизелям Х серии по указанию ХОЛОСТЯКОВА объяснялись их конструктивными недостатками, что привело к тому, что личный состав перестал вести предупредительный ремонт… Холостяков проводил вредительство и в боевой подготовке. Вместе с заговорщиком БАУМАН составляли нереальные планы боевой подготовки, выразившиеся в нежелании решать более сложные задачи современного морского боя… а также составили очковтирательский отчет по так называемому «автономному плаванию»… скрывая грубейшие нарушения автономного плавания, что является прямым обманом партии и правительства»(14). Таким образом, сама идея длительных автономных плаваний подводных лодок, которые недавно пропагандировались в печати и за совершение которых щедро награждали, объявлялась вредительской. Результатом этого явилась боязнь командиров выходить в море и заниматься боевой подготовкой. Подлодки «жались» к родным берегам, имитируя торпедные стрельбы «воздушным пузырём», отказываясь от подлёдного плавания и от погружений за пределами изученного района. А между тем большая война с Японией ожидалась со дня на день, и подлодки несли боевое дежурство на подступах к Владивостоку. И как бы был встречен «подлый враг», если боевая подготовка фактически превратилась в фикцию? Но вернёмся к заседанию трибунала:
«По вопросу автономного плавания ни ВИКТОРОВ, ни ОКУНЕВ мне никаких указаний не давали, я проводил его по своей инициативе. После каждого похода в автономное плавания п/л действительно было создано много шума, ненужной парадности и трескотни, не только в бригаде, но и на ТОФе, но это всё создано было Политотделом бригады и командованием флота, поднимала же этот ненужной шум печать и общественность флота. В отчётах об автономном плавании п/л Щ-122, 123 очковтирательства не было. В этих отчётах не указывались лишь имевшие место недостатки… я в этом виновным себя признаю но я не согласен с тем, как меня обвиняют, что их не указывал умышлено… Автономное плавание я начал проводить с 1934 года, будучи ещё командиром дивизиона, но помощи мне в его проведении никто не оказывал, а наоборот тормозили в проведении его и мне каждый раз при выходе в море приходилось с большими трудностями добиваться разрешения плавать до 20 суток, так как техническими нормами было разрешено плавание п/л автономно до 11 суток…В конце 1935 года в бригаду были получены п/л «Щуки», после чего я стал разрабатывать идею автономного плавания на них. При подготовке к автономному плаванию получилась авария с п/л Щ-121, я об этой аварии в штаб флота не донёс потому что знал, что после этого мне не дадут организовать выход в море на длительное время и начал подготавливать п/л Щ-117, которая, выйдя в море, пробыла 40 суток в плавании…» (15). Через 40 минут, после перерыва, объявленного в 20.00 председательствующим, судебное заседание продолжается. На вопрос председательствующего (содержание вопроса по-прежнему не указывается, догадаться об можно только по ответам обвиняемых) Холостяков отвечает: « Я не считаю, что место для базы п/л выбрано вредительски, оно имеет свои недостатки: не обеспечивает бригаду в полной мере базировать корабли, место для базы требуется расширять, необходимо построить пирсы для дежурных п/л у мыса Астафьева, но всё это считать вредительством нельзя. При определении места посадки базы я не участвовал, место определялось быв. командующим флота Викторовым… Да, такой случай имел место – п/л своим корпусом форсировала лёд, пробивая себе путь при выполнении задачи, так как в то время ледокола на флоте не было. Лёд форсировался не толстый и это на материальной части п/л не отражалось, я считал такое положение совершенно нормальным» (16). Тут же военюрист 1-го ранга Котылев задает вопрос подсудимому А.В.Бук, на который он ответил: «Форсирование льда п/л я считаю явлением не нормальным, это безусловно плохо отражается на материальной части, в особенности на надстройку п/л, но форсируя в то время лёд п/л я считал, что это действие необходимо, так как ледокола нет, а выполнить приказ о выходе в море нужно» (17). Вновь следуют вопросы Холостякову, он отвечает: «Да, лозунг о том, чтобы в 1937 г. сделать всю бригаду орденоносной был выдвинут мной при следующих обстоятельствах: это было дело после получения мной ордена ЛЕНИНА и награждения других командиров. Я в разговоре с начальником Политотдела бригады ШЕВЦОВЫМ сказал: нужно поставить задачу перед личным составом, чтобы в 1937 г. добиться награждения орденом Союза всю бригаду…» (18). В 22.00 председательствующий объявил перерыв до утра 8-го августа. Подсудимых под конвоем вернули в тюрьму, где, как мы можем предположить, находясь под впечатлением от первого дня судебного заседания, заснуть им удалось не сразу…

2

Утром 8 августа 1939 г. в 11.00 заседание трибунала возобновилось. Судом было отклонено как необоснованное ходатайство Г.Н. Холостякова о вызове свидетелей из Ленинграда и Речицы, могущих подтвердить его безупречное поведение в плену. После этого члены суда вновь продолжили допрос Холостякова, расспрашивая его о деятельности А.Э.Баумана в бытность последнего начальником штаба 5-й морской бригады: «признания мои на предварительном следствии о том, что якобы я завербовал в к/р заговор БАУМАНА являются ложью, я оклеветал себя и БАУМАНА. БАУМАНА я знаю как честного большевика и хорошего командира-подводника… Во время проверки партдокументов у БАУМАНА был задержан для выяснения партстажа партбилет, который вскоре ему был возвращён. Я никакой обиды от него по адресу ШЕВЦОВА в этот раз не слышал… В своих показаниях на предварительном следствии [я показал} якобы БАУМАН проявлял недовольство к Советской власти, я его оклеветал, так как был вынужден показать это под физическим воздействием следователя… Тыловую игру в Сучанском укрепрайоне КИРЕЕВ проводил, но задачи о захвате Сучанского укрепрайона японцами на случай войны он не ставил... В строительстве базы я видел большие недостатки и расценивал их как вредительское действие, но ГРИГОРЬЕВ (19) в этом не был виноват, так как он строил объекты по проекту, который был прислан из Москвы. Я и ГРИГОРЬЕВ быв. командующему флота ВИКТОРОВУ докладывал о том, что проекты и стройка, которая ведётся по ним, не обеспечивает в полной мере нужд бригады, но наши сигналы в штабе флота глушились…» (20).
Далее, после 10-минутного перерыва, слушание возобновилось. Допросу подвергся капитан 3-го ранга Александр Владимирович Бук, служивший до ареста командиром 33-го дивизиона ПЛ 5-й морской бригады. На него чекисты «набрали» много компромата: отец по национальности чех, во время интервенции проживал в Одессе и чем там занимался, неизвестно; бывшая жена имела родственников-иностранцев, высланных из СССР в 1934 году. Впоследствии жена ушла к другому, военному врачу по профессии. Столь подробный рассказ о личной жизни А.В.Бука необходим, чтобы читателю было понятнее происходящее на процессе. Предоставим слово Александру Владимировичу: « Родился я в городе Одессе в 1899 году, отец мой работал садовником у помещика, мать была домохозяйкой. По национальности отец мой чех. Он родился в Австрии, в Россию приехал, как мне известно с его слов, в 70-х годах… Арестован я был 12 августа 1938 года. Допрос мой начался 20 августа. Следователь КОВРИГИН на этом же допросе путём физического и морального воздействия вынудил меня написать собственноручное заявление и признаться, что я являюсь заговорщиком и шпионом. В этом же заявлении я также написал по требованию следователя КОВРИГИНА, что меня в к/р военно-фашистский заговор завербовал ОКУНЕВ, ВИКТОРОВ и ХОЛОСТЯКОВ. Мной в этом же заявлении было написано, что я способствовал своей жене ЮРГЕНС заниматься шпионажем в пользу Германской разведки… За весь период интервенции на Украине я репрессиям не подвергался, находился я на берегу моря у рыбаков, в предместьях Одессы и всё время имел связь с подпольной коммунистической организацией… С ЮРГЕНС я познакомился в 1922 г. В 1923 году мы с ней вступили в брак, ей было в то в время 17 лет. В 1926 году я от неё узнал, что её мать и братья, проживающие в СССР, являются Германскими подданными. В 1934 г. я от жены узнал, что её братьев, которые работали на заводе в Одессе, выслали из СССР в Германию… Узнав этот факт, я доложил комиссару бригады ШЕВЦОВУ, начальнику политотдела и партийной организации… Во время встреч меня с братьями жены мы вели разговоры на разные темы. Я им рассказывал о нашем флоте, о подводных лодках, но я вёл разговор о таких фактах, которые вообще известны и пусть, если они были шпионами, то мои разговоры не являлись сведениями, коими могла бы интересоваться разведка, так как такие сведения ни одна разведка не примет. Юргенс, будучи моей женой, к Советской власти относилась безразлично, т.е. она была аполитична… Да, братья жены могли быть завербованы германской разведкой и работать по её заданию, я это не отрицаю… Да, были такие случаи, иногда на квартире устраивали вечера с выпивкой, где присутствовали наши жёны, в том числе и моя. Иногда мы бывали пьяные и в пьяном виде могли допустить разговоры, связанный с разглашением военной тайны, которыми могла воспользоваться разведка, но всё это происходило в кругу своих командиров, посторонних никого не было, но дело в том, что КАРТАШЕВСКАЯ, быв. моя жена (бывшая Юргенс, взявшая фамилию второго мужа - Ф.С.) шпионкою не являлась и я в своих показаниях… оклеветал её… На Тихоокеанский флот я прибыл в 1934 году, жена моя прибыла во Владивосток через 2 месяца после моего приезда. Никаких шпионских сведений она от меня не требовала. С женой ЮРГЕНС я развёлся в 1935 году… Причина развода была та, что она, работая в военно-морском госпитале, познакомилась с врачом КАРТАШЕВСКИМ и с ним вступила в брак. Из партии меня исключили за потерю классовой бдительности и связь с иностранными подданными… Об исключении меня из партии со мной говорил на вечере {комначсостава} Шевцов, который мне сказал: «Бук, не беспокойтесь сильно о том, тебя исключили из партии, скоро восстановят». Холостяков при этом разговоре присутствовал и к словам ШЕВЦОВА добавил: «Нужно выполнять поставленные перед бригадой задачи»… На предварительном следствии мои показания о том, что ХОЛОСТЯКОВ завербовал меня в к/р заговор, являются ложными, я оклеветал и себя и Холостякова… Я никогда и никакой вредительской установки от Холостякова не получал…» (21). В написанных на склон лет воспоминаниях, ни словом не упомянув о своём аресте, Г.Н.Холостяков тепло отзывался о А.В.Буке:
«Бук, в прошлом черноморец, был старше большинства наших командиров, участвовал в гражданской войне. Когда он привел свою лодку из Владивостока, я спросил его, как спрашивал и других, с охотой ли он сюда шел. Конечно, не каждый ответит на такой вопрос чистосердечно, но всегда хотелось знать, как настроены люди, которых ждет в нашей базе много трудностей, и приятно было «открывать» завзятых моряков, кому важнее всего море, походы.
— Шел с большим удовольствием! — ответил Бук и так улыбнулся, что сомневаться в его искренности не приходилось.
Не потребовалось много времени, чтобы убедиться: плавать он действительно очень любил. Экипаж лодки вскоре стал одним из передовых в бригаде. Но у Бука произошел разлад в семье, очевидно давно уже назревавший, и это повлекло за собой «персональное дело». Сгоряча Бука исключили из партии.
Можно было надеяться, что парткомиссия флота такую крайнюю меру не утвердит. А Бук старался доказать всей своей работой, что достоин звания коммуниста. Но просить, чтобы почетное задание дали ему, не смел.
В этого командира хотелось верить. Еще раз посоветовавшись с начальниками штаба и политотдела, я решил спросить его самого, как бы он отнесся к возможности пойти в такой поход. Александр Васильевич весь просиял...». (22).
После 2-х часового перерыва, с 16.00 до 18.00, на вопросы председателя трибунала отвечал А.Э.Бауман: «Будучи начальником штаба бригады мне было известно, что п/л находящиеся в автономном плавании проверялись командованием бригады. Проверка проводилась так: через 10 суток п/л вызывают в бухту, Холостяков и флагмеханик бригады проверяют состоянии материальной части … доносили в штаб флота и просили разрешения продолжать срок автономного плавания. Такая проверка по форме нарушала правила об автономном плавании, но по существу нисколько. Со слов командиров мне было известно, что на п/л Щ-122 и 123 во время нахождения их в автономном плавании доставлялись продукты питания для личного состава, на п/л Щ-123 была доставлена крышка компрессора высокого давления…» (23). Далее следует вопрос, уже звучавший ранее, о форсировании льда подлодками. Ответ Баумана: «Да, форсирование льда п/л в бытность командования бригадой Холостякова имело место. Я считал и считаю сейчас, что это явление ненормальное, но оно допустимо было в тех условиях, так как ледокола на флоте не было, а задачи в зимний период выполнять было надо... Я никогда не был врагом народа и не мог им быть. В своих показаниях на предварительном следствии Холостяков оклеветал меня. Почему Холостяков клеветал на меня, я не знаю. Клюквин в своих показаниях на следствии оклеветал меня, чем это было вызвано, я не знаю, но думаю, что если он действительно враг народа, он и решил в последний момент навредить нашей родине... » (24).
Кстати, в своих мемуарах Г.Н. Холостяков вспоминал о совместной службе на Балтике: «С помощью командира молодой инженер-механик А. Э. Бауман осваивал, например, управление маневрами корабля (впоследствии он сам стал командиром лодки)…» О службе на Тихом океане: «Некоторое время лодки оставались в составе 2-й морбригады, а затем положили начало новому соединению – 5-й морской бригаде. Командовать ею выпала честь мне. Начальником штаба бригады был назначен старый мой балтийский сослуживец А.Э.Бауман – бывший инженер-механик подводной лодки «Барс». (25)

Далее суд продолжал допрос подсудимых, задавая морякам перекрёстные вопросы; наиболее интересные ответы необходимо процитировать. Подсудимый Зайдулин: «О том, что на п/л Щ-123 во время нахождения её в автономном плавании имел место выход из строя радиоприёмника и ремонт его на плавбазе «Саратов» и обратная доставка на п/л, доставка продуктов и столкновение с кавасаки, мной всё это докладывалось комбригу Холостякову и командующему флотом Викторову. При составлении отчёта о автономном плавании я спросил Холостякова, требуется ли указать в отчёте о всех случаях, которые имели место в плавании, он мне ответил, что в отчёте не нужно указывать, а когда будешь у командующего флотом и если он спросит, объясни ему, а если не спросит, то не нужно говорить» (26).
Подсудимый Бауман: «Поход п/лодок Щ-119 и Щ-121 в составе экипажа «Саратова» считать автономным нельзя. Это был длительный крейсерский поход… Из нарушений в этом… походе имело место приём топлива и продуктов, заход в бухты: Совгавань, Нагаево, Александровск и др., где личный состав увольнялся в город, командному составу в Нагаеве был организован Уполномоченным НКВД Березиным банкет, где мы изрядно все выпили. В отчётах этого не указывалось и я признаю, что в этом вопросе было допущено очковтирательство. Я также считаю неверным то положение, что во время возвращения из плавания Кудряшов организовал встречу, где наряду с портретами вождей были портреты Холостякова и Шевцова… Да, такой случай мне известен был, что п/л Киселёва считалась в автономном плавании с 1 августа, тогда как в море вышли 5 августа» (27). Подсудимый Холостяков поясняет: «Подводную лодку Киселёва я считал в крейсерском плавании с 1 августа, тогда как она до 5 августа стояла в заливе Америка. В Нагаеве … командный состав действительно был приглашён на банкет Березиным, я в то время считал это явление вполне нормальным. Встреча п/л была организована Кудряшовым по моим указаниям телеграммой, но я не давал указания рисовать мой портрет, это инициатива Кудряшова» (28).
Читая стенограмму заседания, невольно возникает мысль: случайно ли члены трибунала так акцентируют внимание на подробностях автономных плаваний, расспрашивая, что и где выходило из строя на лодках, кто с кем и где выпивал, и т.д.? Такое погружение в подробности флотской жизни и боевой подготовки, как мне кажется, уводило слушание в сторону от тех обвинений, которые предъявлялись подводникам на предварительном следствии, то есть от «политической» 58-й статьи УК РСФСР к более мягкой 193-й статье, пункт «а» части 17-й которой рассматривал преступления по службе, а именно «халатность». Наказание по этой статье, как правило, назначалось гораздо мягче, чем по 58-й, да и осуждение по ст. 193-17 «а» давало возможность освободиться по амнистии. Возможно ли, что члены трибунала сознательно пытались вывести из под удара подсудимых? Ответить на этот вопрос пока не представляется возможным.
Вернёмся к заседанию. На вопросы отвечает Ивановский-Иванов: «Отец мой до революции был жандармом. Настоящая моя фамилия ИВАНОВ. Изменил я свою фамилию в 1918 году при вступлении в партию, при этом цели я никакой не преследовал, а просто сделал по молодости. Перемену фамилии я нигде не оформлял. При поступлении в РККФ в 1922 году я своё социальное происхождение скрыл по той причине, что сообщение о том, что я являюсь жандарма лишило бы меня возможности вступить в ряды ВМФ. В 1937 г. за сокрытие социального положения меня из партии исключили. Партийная организация части узнала о моём соц. положении от жены политрука Носова, так как она знала меня с детства… Отчёты о «автономном плавании» п/л Щ-117 и Щ-122 подписывал я, очковтирательства я в них не замечал… Моя вина заключается в том, что я доставил на ПЛ Щ-122 продуктов на 10 суток, тогда как необходимости в этом не было, а поэтому хотя имелись нарушения во время нахождения п/л Щ-122 в автономном плавании, как заход в бухту и доставку продуктов, всё же можно считать, что п/л Щ-122 находясь в автономном плавании, полностью выполнила поставленные задачи…Взаимоотношения у меня с Холостяковым были только служебные. Неправильных установок от Холостякова… я не получал и вредительской деятельности я за ним не замечал…» (29). Здесь же, отвечая на вопрос председательствующего (вопрос, очевидно, был о показаниях Холостякова на предварительном следствии), Георгий Никитич ответил: «На предварительном следствии в своих показаниях о том, что ИВАНОВСКИЙ-ИВАНОВ являлся моим заместителем по заговорщической деятельности в бригаде я показал вымышлено, ложно потому, что следователь настойчиво, с применением физического воздействия требовал этого от меня».
Кстати, в своих мемуарах Г.Н.Холостяков немало тёплых строк посвятил Ивановскому:
«Черноморцу Н. С. Ивановскому предстояло принять третью «щуку» нашего дивизиона. У этого командира была уже богатая боевая биография: прошел с Волжской флотилией весь ее путь от Казани и Нижнего Новгорода до Каспия, воевал с белыми и на Каме, высаживался с десантом в Энзели. А после гражданской войны стал подводником… Николай Степанович — человек волевой, строгий к себе, но однажды он признался, что очень тревожится о жене — ей настал срок родить. Не колеблясь, я дал радиограмму в штаб 2-й морбригады (еще входя в ее состав, мы только с нею и имели связь): «Прошу сообщить состояние семьи Ивановского». Вместо ответа по существу пришел «фитиль»: неправильно, мол, используете радиосвязь... «Вас не ...

 Отправлено: 01.02.08 00:18. Заголовок: Тогда вот 1-я часть...

... понял», — радировал я и повторил запрос. Скоро получили новую радиограмму: «Ивановского родился сын, все благополучно». Надо ли говорить, как повеселел Николай Степанович». (30).
Последним в этот день допрашивали Зайдулина: «Свои показания, данные мною на предварительном следствии, я в основном подтверждаю…Перед выходом в море п/л запасными частями не была снабжена потому, что запасных частей не было не только на базе, но и в порту. Будучи в море, у меня поломалась крышка компрессора высокого давления, о чём я донёс в штаб бригады, мне её починили и доставили обратно… После этого у меня вышел из строя радиоприёмник, который мне исправили на плавбазе «Саратов» и доставили на п/л… В отчёте об автономном плавании мною {это} совершенно не указывалось…но в корабельных документах это всё отмечалось. Случай оставления на палубе краснофлотца во время погружения п/л и столкновения с кавасаки имел место… но в отчёте это не отразил потому, что не знал, что нужно было это включить, но не потому, что боялся… не представят к награде, как я это показал на предварительном следствии» …» (31). После допроса Зайдулина в 22 часа 15 минут председатель трибунал объявил перерыв до утра 10 августа.

3

В 10 часов утра 10 августа трибунал приступил к допросу свидетелей. Удивителен сам факт полного, «правильного» судебного следствия: с многочисленными вопросами подсудимым, ходатайствами о приобщении документов или вызове свидетелей, что ещё недавно невозможно было представить. Конечно, дело слушалось без участия защиты в соответствии с законом, принятом ещё в 1934 году после убийства С.М.Кирова, но всё же… Имея представление, как судили многих командиров и политработников в 1937-1938 г.г., можно только удивляться: подсудимых на заседании трибунала… слушают! По их ходатайствам вызывают свидетелей! Первым на вопросы председательствующего отвечал Ф.С.Маглич, командир дивизиона подводных лодок: «Холостякова я знаю с 1936 г. как командира бригады. Об автономном плавании знаю только со слов командиров, что оно проводилось с нарушением правил автономности. Подсудимый БУК мне известен. Когда я командовал дивизионом, он находился в моём подчинении и работал командиром п/лодки 122. К работе относился недобросовестно, был не дисциплинированный, пытался иногда среди комначсостава подорвать мой авторитет как командира дивизиона… Позднее, будучи командиром 33 дивизиона, он допустил большое количество поломок и аварий, но несмотря на это Холостяков всё же БУКА ценил, как лучшего командира дивизиона, что я считаю неправильным. В своих показаниях на предварительном следствии я действия БУКА не расценивал как вредительские, а объяснял факты, имевшие место при его руководстве. Оценку же этим фактам, как сознательного вредительства дал следователь… В работе ИВАНОВСКОГО-ИВАНОВА преступного я не замечал… Формулировку «явно вредительская деятельность ИВАНОВСКОГО-ИВАНОВА в бытность его командиром дивизиона» на листе дела 157 тома 4 я отрицаю, я такой формулировки не давал, это писал следователь» …» (32). На вопрос Ивановского-Иванова свидетель Маглич ответил следующее: «Вредителем ИВАНОВСКОГО-ИВАНОВА не считаю и не считал. Подводными лодками лёд кололся, эти факты были, несомненно это отражалось и на материальной части кораблей, но показания на предварительном следствии о том, что ИВАНОВСКИЙ-ИВАНОВ делал это умышленно с вредительско-диверсионной целью я не давал» …» (33). Уточняющие вопросы о свой служебной деятельности задавали Магличу и остальные подсудимые, после чего председательствующий приступил к допросу свидетеля Корнилова Н.И., по всей видимости, политработника: «Всё то, что я писал в своих выводах, будучи членом комиссии по проверке документов об автономном плавании, всё то, что показывал следственным органам я подтверждаю… Автономное плавание, проводимое Холостяковым на бригаде, им сознательно опошлялось и извращалось. В отчётах об автономном плавании имел место обман партии и правительства… Комиссия, которая была выбрана парторганизацией бригады…установила и записала в своих выводах: автономное плавание… Холостяковым опошлялось, отчёты… составлялись бригадой очковтирательски… После выводов комиссии в бригаду приехал Карасёв (34) из ПУ ТОФ. Собрал всех комиссаров и наши выводы в присутствии всех назвал неверными, а наши поступки расценил антипартийными и антисоветскими. Мне, как председателю комиссии дать объяснения… не разрешил… П/лодки выходили в автономное плавание без топлива, а после заходили в бухту и забирали топливо, личный состав подбирался неправильно, так как были случаи, когда посылали в плавание людей, которые на базе пьянствовали. Находясь в плавании, личный состав никаких боевых и тактических задач на п/л не отрабатывал. Во время захода в бухту «Нагаево» принимали участие в организованном там банкете, на котором весь личный состав напился пьяным и экипаж простоял там 4 суток… Все аварии и поломки… среди личного состава не разбирались, прикрывая это дело тем, что автономное плавание дело «совершенно секретное», а поэтому я считаю, что всё это Холостяков делал умышленно, чтобы скрыть все недостатки… приукрасить себя» …» (35). Отвечая на вопросы подсудимых, Корнилов долго и подробно рассказывал о тех недостатках, которые он выявил в бригаде, а на вопрос о том, почему же он не доложил на парткомиссии ТОФ об этом, сослался на своих начальников, к тому времени арестованных как «враги народа»: «выводы комиссии на партсобрании не докладывал потому, что мне Волков (36) и Красных (37) не разрешили говорить о них». Далее, на вопрос члена суда свидетель Корнилов показал: «Строительством береговой базы Холостяков, как командир бригады, не интересовался. О том, что Холостяков имел связь с быв. командованием флота, я имею такой факт. После того, как Протопопов был арестован органами НКВД как шпион иностранной разведки, Холостяков о связях с Протопоповым (38) написал в парткомиссию заявление. Согласовывая вопрос о разборе этого заявления с бывшим секретарём парткомиссии флота КЕЖУЦЕМ (39), я получил от него установку: «с разбором заявления Холостякова воздержаться»… и так разбор заявления был затянут до января 1938 г.» …» (40). На вопрос подсудимого Холостякова свидетель ответил: «Да, со слов Сызрина мне известно, что Холостяков, будучи командиром бригады недооценивал политработников, были случаи, что он их называл нецензурными словами» …» (99). Уж не в этой ли последней фразе кроется истинная причина столь непримиримого отношения свидетеля к Холостякову?
Следующий свидетель – старший помощник командира плавбазы «Саратов» И.М.Клавдиев. Рассказывая о крейсерском плавании подлодок в августе 1936 г. он также рисует мрачную картину аварий, поломок и пьянства на берегу, но добавляет и кое-что новое: «Был случай, когда мы стояли у берегов Сахалина, то в отсутствие Холостяков (он был на берегу) к кораблю подошёл японский военный катер и японский офицер без всякого разрешения зашёл на борт корабля и приглашал командный состав с визитом на японский корабль. По возвращении Холостякова и Шевцова на корабль из города, Резник (М.М.Резник, командир «Саратова» - Ф.С.) доложил об этом факте и Холостяков приказал сняться с якоря и уйти в море» …» (42). Возникает логичный вопрос: а как была организована старпомом Клавдиевым вахтенная служба на корабле, если японский катер без помех высаживает офицера на борт «Саратова»? Здесь, видимо, вопрос скорее риторический. Далее между Клавдиевым и Холостяковым завязались прения по факту спасения севшей на камни ПЛ «Щ-128», во время которых Холостякову удалось доказать правильность предпринятых им тогда мер.
Вызванный свидетель С.П.Чихачёв дал интересную характеристику Н.С. Ивановскому-Иванову: «О Ивановском мне известно, что он был груб в обращении с личным составом. К командирам подлодки был придирчив… были случаи, что он краснофлотцев называл «турками» …» (43). В целом же свидетель подтвердил, что боевая подготовка в подразделении Ивановского-Иванова проводилась нормально и очковтирательства в отчётах он не замечал. Зато следующий свидетель, судя по всему, политработник, по фамилии В.В.Кордюков, очень подробно, как и ранее Корнилов, перечислял недостатки в автономных и крейсерских плаваниях, проводимых в 5-й морской бригаде: «Все эти безобразия Холостяков от высшего командования скрыл, как в отчёте, так и в докладах», а подсудимые Бауман и Ивановский-Иванов, по его мнению, «способствовали Холостякову проводить явно вредную политику, направленную на снижение мощи Тихоокеанского флота» …» (44). Свидетель Станкевич, бывший в 1935-1936 г.г. комиссаром ПЛ «Щ-122», также считал, что походы подлодок 5-й морской бригады автономными назвать нельзя, так как «принцип автономного плавания состоит в том, чтобы плавать оторванным от базы, у чужих берегов, выполняя боевую задачу» (45). После подробных пояснений Станкевича о том, что все отчёты об автономных плаваниях являются «липой», подсудимый А.В.Бук неожиданно признал: «Да, при составлении отчётов об автономном плавании как п/л Щ-122, так и других имело место очковтирательство, повинен в этом Холостяков и Шевцов, которые в борьбе «за орденоносную бригаду» создали не нужную шумиху» (46). Затем допрашивали свидетеля Киселёва (47), командира ПЛ «Щ-119», повторившего всё ранее изложенное другими – и про банкеты на берегу, и про заходы в бухты, и про приём топлива и продуктов в них. В разных вариациях то же самое повторяли и другие свидетели, иногда добавляя что-то новое. Свидетель Хорошайлов (48): «Лично я Зайдулина пьяным никогда не видел, но со слов других слышал о том, что пить вино Зайдулин любит». Свидетель Шевердяев: «Очень часто бывали случали что Зайдулин отсутствовал на корабле, но по какой причине, мне не известно» (49). Свидетели Богатырёв и Логинов (17) дали краткую характеристику Н.С. Ивановскому-Иванову, в целом для него благоприятную. Свидетель Касатонов (50) показал: «выпивки у Зайдулина имели место, но пьянства я за ним не замечал… Холостякова я знаю с 1931 года… как командир был энергичный и к работе относился добросовестно… Ивановского-Иванова я знаю с 1933 года. Как командир был энергичный, требовательный… дивизион его считался на 1-м месте в бригаде… Холостяков мне, как молодому командиру… много помог в освоении техники и командирских навыков» (51). В общем такая характеристика является наиболее честной и правдивой из всех данных на суде. Поведение Касатонова можно назвать прямым и принципиальным, и это как нельзя лучше говорит о характере человека, ставшего впоследствии адмиралом. Положительно характеризовал подсудимых и свидетель Кроль, служивший инженер-механиком в 5-й и 6-й морских бригадах. Затем суд, совещаясь на месте, определил огласить показания не явившегося свидетеля, инженер-механика дивизиона ПЛ Добрынина (оказывается, в те времена можно было позволить себе и такое- не явиться в трибунал!), данные им на предварительном следствии. Суть показаний нам остаётся неизвестным, зато записан ответ Холостякова: «Показания свидетеля ДОБРЫНИНА, данные им на предварительном следствии я отрицаю, как ложное. Добрынин на меня мог показать ложно потому, что он, будучи механиком п/лодки сильно пьянствовал, за что я на него накладывал дисциплинарное взыскание… Да, я признаю себя виновным в том, что, будучи командиром 5 Морбригады, проводя «автономное плавание» я вокруг этого создавал ненужную шумиху, излишнюю парадность… делал я это без всякой цели, не обдумал последствия… Тем самым обманывал партию и правительство, а враги народа Викторов и Окунев использовали это…» (110). В 21 час председатель трибунала объявил перерыв до утра.

 Отправлено: 01.02.08 00:18. Заголовок: А вот 2-я часть

4

11 августа 1939 г. в 11 часов утра судебное заседание возобновилось. Свидетельские показания по делу давала Карташевская Валентина Павловна, бывшая супруга Александра Бука: «Рождения {я} 1916 года, уроженка г. Одессы, арестована в 1938 году 4 июля… С БУКОМ я познакомилась в 1923 г. в г. Одессе, где мы и поженились… Получив сообщение в 1934 г. от матери, что братьев выселяют в Германию, я просила БУКА оказать им помощь, т.е. помочь им войти в Советское подданство, но Бук отказался, а когда их выслали за границу я БУКА просила взять в семью мою мать, но он категорически отказался, вследствие чего жить ей не было не на что и она была вынуждена выехать в Германию к сыновьям. С БУКОМ я разошлась в 1936 году по причине той, что я познакомилась с другим человеком. Я никогда ни с какой разведкой не имела связи, я в свих показаниях оклеветала себя и БУКА… Живя с БУКОМ за всё время я один раз была на п/лодке, когда он служил в Черноморском флоте. На квартиру к нам здесь, во Владивостоке, ходил только ЗАЙДУЛИН и никогда никаких разговоров служебного характера я от них не слыхала. Я никогда от БУКА… никаких сведений от него не требовала, в своих показаниях на предварительном следствии я показала вымышлено» (53). Таким образом, показания Карташевской снимали с Бука обвинения в связях с иностранной разведкой и измене Родине. После перерыва суд выслушал показания свидетелей Добрышева, Гречишникова, Акиндинова, Кудряшова, Крапивного, Самыгина, Егорова, Лёвочкина, Щербатова, Артемьева, которые сообщили много нелестного о подсудимых, по-своему пересказав имевшие место недостатки в ходе автономных плаваний подлодок. Опять речь шла про банкет в Нагаеве, про пьянство комсостава бригады во главе с Холостяковым, про «халатность» при боевой подготовке, про то, что «Зайдулин выпивать любил», про борьбу за орденоносную бригаду, про вредительское строительство базы в бухте Находка, про поломки на лодках при форсировании льда и т.д. Как видится при прочтении материалов дела, на свет было вытащено всё имевшееся «грязное бельё», все обиды; не у всех свидетелей-моряков хватило мужества, чтобы коротко и ясно, как, например, В.А. Касатонов, дать подсудимым положительные характеристики. Создаётся впечатления, что члены суда устали выслушивать всю грязь, вываливаемую обиженными на подсудимых свидетелями. Именно эти мы объясняем тот факт, что суд был превран на 2 дня, с 18 часов 11 августа до 16 часов 13 августа 1938 года. Но едва заседания возобновилось, трибунальцам пришлось выслушивать показания личностей, вся жизнь которых, видимо, состояла в слежке за соседями. Некто Пономарёва, занимавшая должность инструктора политотдела 5-й бригады по женработе, показала: «ЗАЙДУЛИНА я знаю с 1935 года, так как мы жили в одном доме. О нём я могу показать, что он очень любил выпить, из-за чего у них с женой часто происходили ссоры, так как она была против этого… Выпивки на квартире ЗАЙДУЛИНА имели место» (54). Далее Пономарёва перечисляет фамилии всех командиров, которых она видела заходящими в квартиру Зайдулина, в том числе Холостякова и бригадного комиссара Карасёва из политуправления флота. Кажется, что выяснение того, кто с кем выпивал, является для свидетелей процесса первоочередным делом. Иногда в зале звучали интересные, с точки зрения историка, фразы, как, например, из показаний Холостякова: «Совещание началось с того, что Смирнов {нарком ВМФ - Ф.С.} задал мне вопрос: «сколько вы вскрыли врагов народа?». Я ему ответил: у нас арестовали Клюквина (55) и Нарыняна (56). После чего он мне задал вопрос, а как вы их знаете? Я ответил: я их знаю, как хороших командиров, но почему их арестовали, я не знаю. В своём заключительном выступлении он сказал нам: «Я вашей работой не доволен, работайте, выводы сделаю после» и уехал. После чего меня вызвали в штаб флота и арестовали» (57)РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л.. Думается, что можно не сомневаться в наличии связи между вопросами П.А.Смирнова о выявлении «врагов народа» и арестом Холостякова. Как сам Смирнов искоренял «врагов» на флоте, хорошо известно из воспоминаний адмирала флота Советского Союза Н.Г.Кузнецова – количество «вычищенных» врагов больше всего интересовало Наркома. В 21 час в заседании трибунала был объявлен перерыв.
На следующий день, 15 августа, предстоял допрос подсудимых и вынесение приговора. Первым говорил Зайдулин: «Меня обвиняют в том, что я, будучи командиром п/л, занимался пьянством, это не верно. Я признаю сейчас и говорил так на следствии, что я выпивать любил, но чтобы придти на службу в пьяном виде или соприкасаться пьяным с личным составом – этого не было… БУКА я знаю с 1931 г… взаимоотношения у меня с ним были нормальные, мы бывали друг у друга на квартире и имели место совместные выпивки. С Клюквиным и Нарыняном у меня никакой связи не было, я их знал как командиров только. Взаимоотношения с ИВАНОВСКИМ-ИВАНОВЫМ у меня были нормальные. ХОЛОСТЯКОВА я знаю как энергичного командира, грамотного подводника…» (58).
Следующим допрашивали Бука: «Поводом моего ареста послужило первое - клеветническое показание на меня Холостякова и второе – Карташевской, третье – ложное на меня показание, что я якобы по происхождению чех и родился в Австрии, тогда как это ложь… В моей работе имели место крупные недостатки, но я их допускал не с каким-либо намерением, а по своей, может быть, халатности… Никогда меня Холостяков ни в какой к/р заговор не вербовал и если бы он хотел это сделать, он меня завербовать не мог потому, что у меня с ним никаких дружеских взаимоотношений не было… Я был его работой недоволен, так как она заключалась в том, что он нашумит, наругает, конкретных указаний не даст и уйдёт… Форсировал я лёд подводными лодками по приказанию Холостякова. Я считал это приказание ненормальным и… преступным… Использовалось ли это дело Викторовым и Карасёвым как диверсионный акт, я не знаю» (59).
Бауман, как истинный латыш, говорил подробно и спокойно, но, как все в то время, не мог обойтись без обычной риторики о «врагах народа»: «Да, я согласен с тем, что говорят свидетели о том, что автономное плавание п/л должно проводиться в отрыве от баз, в чужих водах… но как первые опыты для большей безопасности мы его проводили в своих водах, в этой части я преступления не вижу; но в той части, что мы… разрешали П/Л заходить в бухты… и не указывали это в отчётах, а ограничивались донесением к ком. флотом, а он, как враг народа используя нашу слабость обманывал партию и правительство, скрывая своё подлое дело, совершили {этим} большое преступление и готовы за него отвечать… В бытность командования бригадой ХОЛОСТЯКОВА форсирование льда п/л имело место как система. Я утверждаю, что форсирование льда п/л на её материальной части не отражалось… Меня обвиняют в том, что я, будучи начальником штаба бригады якобы составлял вредительские планы по Б/П. Это ложно. Планы Б/П я составлял согласно указаний штаба Морских Сил, утверждённых Наркомом… Моё назначение на должность начальника штаба бригады было преждевременно. Я это признаю потому, что я имел только 7-ми месячный стаж по работе помощника командира корабля и конечно с задачами начальника штаба бригады я справиться не мог…Я врагом народа никогда не был и не мог им быть» (60).
После часового перерыва (на обед, надо полагать), в 14 часов 30 минут, допросу подвергли Ивановского-Иванова: «Причиной моего ареста послужило: 1) клеветническое показание на предварительном следствии Холостякова и б. комиссара 6-й морбригады Гребенщикова (61) , которые оклеветали меня в том, что я якобы являюсь участником к/р заговора. Я заверяю суд в том, что я никогда не был заговорщиком против Советской власти и не мог им быть… Авария с п/л «Л-8» произошла 19 мая 1938 года по вине КУРНИКОВА (62), который по своей инициативе хотел обучить молодого командира Кокукина швартовке. Без разрешения опер. дежурного бригады отшвартовать «Л-8», КУРНИКОВ дал руль Кокукину, а сам стал наблюдать. В момент швартовки к пирсу Кокукин растерялся и ударил п/л носом о пирс, нанеся ей повреждения. Меня следствие в этом случае обвиняет в совершении диверсионного акта, тогда как я в это время был на партконференции и об этом не знал и указаний никому не давал…» (63).
Подошла очередь Холостякова отвечать на вопросы суда. Он показал: «Врагом народа я никогда не был и не мог им быть и нет у меня для этого основания… Будучи командиром ВМФ материально, экономически я был обеспечен прекрасно, в деньгах нужды не имел и в этой части никто меня не мог спровоцировать… С б. командованием флота Викторовым, Окуневым, Киреевым близких отношений у меня никогда не было… С Клюквиным и Нариняном я был в связи только по службе и отношение моё к ним было как к подчинённым… Взаимоотношения у меня с БАУМАН, БУК были только официальные по службе. Начальником штаба я Баумана взял потому, что больше некого было назначать. С ИВАНОВСКИМ-ИВАНОВЫМ и ЗАЙДУЛИНЫМ у меня отношения были нормальные… Положительного в «автономном» плавании… было то, что мы показали на опыте, что п/л типа «Щ» может плавать и погружаться в море длительное время в любых условиях и в любое время… Собственноручные показания, данные мной на предварительном следствии, я отрицаю, так как они ложные и даны мной были под физическим воздействием следователя» (64).
После допроса Холостякова был объявлен перерыв на полчаса, после чего судебное заседание в 19 ч. 30 м. продолжилось. На вопросы председательствующего подсудимые ответили, что дополнить судебное следствие они ничем не имеют. Председательствующий объявил судебное следствие законченным и предоставил последнее слово подсудимым. Выступления подсудимых были короткими. Так, Холостяков сказал: « Я признаю себя виновным в том, что в собственноручных показаниях на предварительном следствии я оклеветал себя и других и признаю себя виновным в том, что допустил ряд ошибок в своей работе… Прошу суд дать мне возможность работать в Тихоокеанском флоте и продолжать подводное дело, которое я знаю хорошо» (65). Ивановский-Иванов сказал: «Я признаю себя виновным в том, что… допускал ряд грубейших ошибок ввиду своей недостаточной опытности… Я никогда не был врагом народа и не мог им быть. Я защищал свою родину в период гражданской войны с оружием в руках, и готов её защищать сейчас с любовью… Я никогда и никем ни в какой заговор не вербовался… Прошу суд вынести оправдательный приговор. Если суд даст возможность мне вернуться в наш флот, я отдам все силы на укрепление нашей родины и оправдаю то доверие, которое мне окажет партия и правительство» (66). Последнее слово подсудимого Баумана: «Будучи под следствием я двадцать раз вызывался следователями и требовали от меня того, чтобы я признался в том, что якобы являюсь членом заговорщицкой организации на ТОФе, применяя ко мне и угрозы и оскорбления, от чего я категорически отказался. Будучи начальником штаба бригады, а потом командиром п/л, я работал честно, как умел и как понимал. В моей работе имели место ошибки и недостатки, которые были использованы врагами народа, сидящими во флоте… Вторая моя вина заключается в том, что я, будучи в плавании и во время захода в бухту Александровск на Сахалине напился пьяный, потерял всю командирскую ответственность. Я никогда не был врагом народа и изменником родины. Прошу суд предоставить мне возможность работать там, куда пошлёт меня партия и правительство» (67). Последнее слово предоставили подсудимому Бук: «Я никогда не был врагом народа и не мог им быть. Родился и рос я в семье, которая всегда терпела нужду и лишения. Воспитывался я в духе ненависти к царскому строю… Конечно, я не являюсь блестящим человеком, у меня имелись недостатки, но они мною изживались. Прошу суд вынести оправдательный приговор и дать возможность вернуться в общество» (68). Выслушав Бука, несмотря на то, что с последним словом не выступил Зайдулин, председательствующий в 20 часов 30 минут объявил перерыв до утра. Можно только представить, какой мучительной была эта последняя ночь для подсудимых…

5


В 9 часов утра 16 августа председательствующий объявил судебное заседание возобновлённым и предоставил последнее слово подсудимому Зайдулину, который сказал:
«…В предъявленном обвинении я виновным себя не признаю, никогда я врагом народа не был и даже не мыслил этого. Меня обвиняют в том, что я якобы говорил, что «ЦК и т. Сталин проводят неправильную линию». Это ложь. Я всегда был и остаюсь уверен в линии нашей партии, ЦК и т. Сталина, которые дали мне счастливую радостную жизнь… Прошу суд вынести оправдательный приговор и дать мне возможность вернуться в ряды РККФ, я как был честным командиром, так и остаюсь им до конца» (69). В 9 часов 30 минут суд удалился на совещание для вынесения приговора.
Любой юрист, ознакомившись с протоколом судебного заседания, сказал бы, что вина подсудимых в контрреволюционных преступлениях, предусмотренных пресловутой 58-й статьёй УК, в суде доказана не была. Наверное, на это надеялись и подсудимые командиры-подводники, ведь быть осуждённым «за халатность», т.е. по ст. 193-17 УК, означало жизнь, а 58-я статья практически исключала «хэппи энд». Но советская фемида была дамой капризной, и надеяться на справедливость было бы наивно. Не могли подсудимые располагать статистикой репрессий, а потому не знали, что пик «расстрельных» приговоров пришёлся на 37-й и 38-й годы, а в 39-м подобное случалось реже; да и сам факт проведения суда «по правилам» должен быть обнадёживающим – свидетели, последнее слово и т.д., вместо 20 минут на всё и «вышки», как это было на заседаниях Военной коллегии Верховного суда совсем недавно…
Члены трибунала совещались целый день, и лишь в 18 часов был оглашён приговор. Г.Н.Холостяков был признан виновным в том, что, будучи враждебно настроенным против Советской власти он по заданию врагов народа Окунева, Викторова и Киреева проводил в выполняемой им работе вредительство, направленное на ослабление боеспособности бригады путём вывода из строя основных механизмов подлодок, срыва боевой подготовки личного состава и преждевременного износа материальной части. Холостякову также вменили в вину систему очковтирательства и обмана при составлении отчётов об автономном плавании. Всё это, по мнению членов трибунала, квалифицировалось по ст. 58-7 УК РСФСР, результате чего Георгий Никитич был приговорён к 15 годам лишения свободы в исправительно-трудовом лагере. Вина остальных подсудимых в участии в контрреволюционном заговоре и шпионаже судебным следствием доказана не была, а потому А.Э.Бауман и Н.С.Ивановский-Иванов были признаны виновными в преступной халатности при проведении автономных плаваний и составлении отчётных документов и приговорены по ст. 193-17 п. «а» УК РСФСР к 5 годам лишения свободы в ИТЛ: А.В.Бук был признан виновным в сокрытии различных происшествий при составлении отчётов об автономных плаваниях, преступно-халатном отношении к своим обязанностям, устранении от руководства боевой подготовкой корабля, пьянстве, разглашении военной тайны в присутствии бывшей жены и её братьев и по совокупности преступлений на основании ст. 193-25 п. «а» УК РСФСР был приговорён к 10 годам лагерей. По решению трибунала Холостяков и Бук были также лишены воинских званий. А что же Измаил Зайдулин? Его признали виновным в сокрытии различных аварий и поломок в период автономного плавания и по ст. 193-17 п. «а» приговорили к 3 годам лишения свободы в общих местах заключения; в виду того, что преступление Зайдулиным было совершено до февраля 1938 г., то в силу амнистии в ознаменование 20-летия РККА он был от наказания освобождён (70). Трибунал вынес также частное определение, в котором указывалось, что преступным действиям Холостякова способствовал начальник политотдела 5-й морской бригады Дмитрий Павлович Шевцов, поэтому в отношении последнего необходимо возбудить уголовное дело по признакам ст. 58-7 УК, направив его военному прокурору ТОФ (71).
Освобождённый в зале суда И.М.Зайдулин расписался в получении выписки из приговора, в то время как его осуждённые товарищи отказались от выписок и потребовали получения копий полного приговора. Копии им предоставлены не были и подводников этапировали в лагерь. 19 августа 1939 г. четвёрка осуждённых обратилась с заявлением на имя военного прокурора ТОФ, в котором просили оказать содействие в получении копий приговора, т.к. их отсутствие «лишает нас возможности обстоятельно обжаловать приговор в кассационном порядке. В У.Р.Ч. колонии № 1, где мы содержимся, копия приговора также отсутствует» (72). В результате длительной переписки начальнику колонии № 1 во Владивостоке были направлены 4 копии приговора, но к этому времени подводники были отправлены на станцию «2-я Речка» 2-го отделения Владлага НКВД. Осуждённые командиры вынуждены были писать кассации, не имея под рукой важнейшего документа – приговора о собственном осуждении…
Ответа на свои жалобы, направленные в Военную коллегию ВС СССР, Холостяков с товарищами ждали до мая 1940-го года. Измаил Зайдулин, единственный из них, кто вышел на свободу из зала суда, в это время служил на Северном флоте, отличился в качестве обеспечивающего командира на переходе на ТОФ Северным морским путём подлодки «Щ-432». Прокуратура СФ неоднократно требовала от военного трибунала ТОФ копию решения ВК ВС СССР на кассационную жалобу Зайдулина, ведь если дело не пересмотрено, то Зайдулин, хоть и амнистированный, всё равно считается судимым и служить на флоте не может. Ответы на Север шли такие же, как и заключённым морякам в Приморье: ждите!
И вдруг – как гром среди ясного неба – телеграмма из Москвы за подписью корвоенюриста Матулевича: «Дело Холостякова, Бука, Баумана, Зайдулина, Ивановского-Иванова прекращено. Из-под стражи освободить. Исполнение донести» (73). В деле наблюдательного производства прокуратуры сохранилась обширная переписка об освобождении Холостякова и его товарищей. Например, сохранилась расписка начальника 2-го отдела Владлага НКВД некоего товарища Кондратюк о том, что до него доведено распоряжение военного трибунала ТОФ о немедленном освобождении Холостякова и других, и тут же – телеграммы председателя трибунала, требующие объяснить, почему оправданные подводники до сих пор содержаться под стражей. Очевидно, очень не хотелось чекистам выполнять решение Военной коллегии, иначе как объяснить, что на запросы трибунала и прокуратуры лагерное начальство не отвечало? Посылается копия определения ВК ВС № 005193 от 29 мая 1940 г. за подписями корвоенюриста Матулевича и диввоенюристов Орлова и Романычева, где сказано, что « инкриминируемые обвинения крайне общи и неконкретны», что допущенные при проведении автономного плавания «ряд ошибок и упущений не составляют уголовного преступления, а разрешаются в дисциплинарном порядке», что «не установлено контрреволюционного умысла со стороны Холостякова и обвинение его во вредительстве не находит себе обоснования» (74), а потому приговор отменить и дело на основании п. 5 ст. 4 УПК РСФСР в уголовном порядке прекратить. Г.Н. Холостяков в это время находился на строительстве в бухте Ольга, А.В.Бук работал на 263-м строительстве 2-го отделения Владлага в Совгавани, А.Э.Бауман и Н.С.Ивановский-Иванов были направлены в 1-е отделение 2-го отдела Владлага. Холостякову удаётся послать телеграмму: «Владивосток председателю трибунала ТОФ имею извещение что решением верхсуда освобожден прошу подтвердить. Б-х Ольга п-я 260/14» (75). Уже и начальство 2-го отдела Владлага шлёт срочные исходящие руководству колоний: «… в суточный срок освободите из-под стражи указанного з/к и об исполнении сообщите…» (76). Новая телеграмма Холостякова председателю трибунала ТОФ и командующему ТОФ адмиралу Юмашеву, направленная 23 июня: «до сих пор не освобождён прошу ваших мер Холостяков» (77). В конце концов раздражённое волокитой чекистов трибунальское начальство 29 июня 1940 г. категорически требует: «срочно телеграфьте трибунал флота дату освобождения …». Читаем ответ от 5 июля: « Бук Александр Владимирович освобождён 20 июня выбыл Владлаг 4 июля предмет оформления документов» (78). Вскоре в трибунал присылаются расписки Баумана и Ивановского, из которых следуют, что они вышли на свободу 15 июня. О судьбе Холостякова – ни слова. 11 июля 1940 г. в бухту Ольга направлена повторная телеграмма: «срочно телеграфьте…». И опять ни ответа, ни привета… Лишь 15 июля в трибунал за копией определения ВК ВС зашёл сам Георгий Холостяков, от которого и стало известно, что освобождён он был 5 июля и 9 суток пытался добраться до Владивостока. Все вчерашние зэки были восстановлены на службе и в партии, Нарком ВМФ предоставил отпуска для лечения в санаториях флота. Впереди была война…
По-разному сложились судьбы освобождённых моряков-приморцев. Г.Н. Холостяков стал вице-адмиралом, Героем Советского Союза, кавалером множества советских и иностранных орденов. Он вместе с супругой трагически погиб в 1983 году. Контр-адмиралом стал Н.С. Ивановский-Иванов, капитанами 1-го ранга ушли в отставку А.В.Бук и А.Э.Бауман. Трагично сложилась судьба Измаила Зайдулина – во время войны он попал в штрафной батальон, по слухам, в результате злоупотребления спиртным. Однокурсник Наркома ВМФ адмирала Кузнецова, Е.А. Чернощек вспоминал: «Несколько наших училищных товарищей – Б.Птохов, Ф.Кравченко, И.Зайдулин… пристрастились к вину. Они никак не могли справиться со своим недугом. Это были хорошие товарищи и очень способные офицеры, достигшие ответственных должностей. Николай Герасимович (Кузнецов – Ф.С.) ценил их. Он переживал их несчастье и делал всё возможное, чтобы помочь им встать на ноги, но ничего не получалось. Они были сняты с занимаемых должностей, а некоторые уволены из ВМФ.» (79). Возможно, в результате вмешательства Наркома ВМФ И.М. Зайдулин был возвращен на службу в должности командира дивизиона морских охотников Балтийского флота. Доподлинно неизвестно, удалось ли Измаилу Матигуловичу покончить с пагубным пристрастием к алкоголю, но обстоятельства его гибели в августе 1944 г. неясны и до сих пор вызывают различные толки и домыслы. По одной версии, наша авиация по ошибке атаковала свои корабли в Нарвском заливе, в результате чего и погиб капитан 2-го ранга Зайдулин. Контр-адмирал Ю.С. Руссин в своих мемуарах выразился ещё более обще: «26 августа в морском бою от прямого попадания артснаряда погиб И.М. Зайдулин. Не стало отважного командира…». (80). В то же время по словам одного авторитетного флотского историка, более подробно занимавшегося этим вопросом, Измаил Матигулович погиб по собственной неосторожности…
Знакомство с материалами заседания трибунала по делу Холостякова и его товарищей оставляет неясными много вопросов, на которые мы должны отвечать каждый сам для себя. Насколько автономными были плавания подводников ТОФ и какую пользу они принесли для дальнейшего развития подводных сил; были ли отчёты об этих плаваниях «очковтирательскими» и если да, то почему командиры скрывали от командования просчёты, аварии и происшествия в плаваниях; частые коллективные посиделки с употреблением большого количества спиртного – это всего лишь частные случаи или показатель снижения воинской дисциплины в следствии волны арестов в армии и флоте; относительно «мягкие» приговоры военного трибунала ТОФ отражают изменение политики репрессий, пошедших на убыль, или же это сознательная политика дальневосточных судебных и прокурорских органов? Если сознательное затягивание руководством Владлага освобождение подводников вопреки закону понятно (историк репрессий Н.С. Черушев в своих трудах дал этому подробное объяснение), то чем объяснить относительно мягкий режим заключения: так, например, Холостяков из лагеря шлёт телеграммы, требуя своего освобождения, что, по воспоминаниям других «зека», было исключено ! Вероятно, мы ещё мало знаем о тех недоброй памяти тридцатых…





1) Холостяков Георгий Никитич - 1902-1983, окончил Военно-морское гидрографическое училище (1922-1925) и подводный класс СККС флота (1927-1928), Военно-морскую академию. Служил в МСЧМ и на ТОФ, старпом ПЛ «Пролетарий», ПЛ «Красноармеец», ПЛ «Батрак» и “Л-55”, командир ПЛ «Большевик» и ПЛ “Щ-229”. В 1933-1935 годах командовал дивизионом ПЛ, а затем 5-й морской бригады ТОФ. С августа 1938 г. по июнь 1940 г. находился в заключении. После освобождения восстановлен в кадрах ВМФ, командир 3-й бригады подлодок ЧФ, начальник штаба и командир Новороссийской ВМБ. В 1944-1945 г.г. командовал Дунайской военной флотилией. Вице-адмирал (1945), Герой Советского Союза. С 1967 г. в отставке. Трагически погиб.
2) Ивановский-Иванов Николай Степанович – 1901-1979, с 1918 г. в РККФ, матрос, начальник пулеметной команды, начальник хозчасти штаба Новороссийского УР, баталер ПЛ «Политработник» МСЧМ. Окончил ВМУ им.Фрунзе (1924-1927), подводный класс СККС флота (1929-1930). Служил минером ПЛ “Политработник», штурманом и помощником командира ПЛ «Марксист» и ПЛ “Революционер” МСЧМ. С декабря 1932 г. командовал ПЛ “Щ-104” 2-й морской бригады, а затем 32-м дивизиона ПЛ 5-й морской бригады и 41-м дивизионом 6-й морской бригады ТОФ. С августа 1938 г. по июнь 1940 г. находился в заключении. После освобождения восстановлен в кадрах ВМФ, был начальником штаба и заместителем бригады ПЛ КБФ, с января 1943 г. – начальник подводного плавания ТОФ. После войны командовал Рижской военно-морской базой (1947-1949), в отставке с марта 1950 г. Контр-адмирал (1944).
3) Бук Александр Владимирович – 1899-?, с 1918 г. в РККА, в 1922 г. окончил Киевскую артиллерийскую школу. Служил в должности политрука батареи Одесского УРа. Окончил параллельные классы при ВМУ им. Фрунзе (1926-1929), класс подводного плавания СККС флота (1931-1932). Служил вахтенным начальником ПЛ «Шахтер», штурманом ПЛ «Политработник» МСЧМ, командиром ПЛ «Щ-118» «Кефаль» и Щ-122 «Сайда» ТОФ. С 1.12.1937 г. - командир 33-го дивизиона ПЛ 5-й морской бригады ТОФ. С августа 1938 г. по июнь 1940 г. находился в заключении. После освобождения восстановлен в кадрах ВМФ, в сентябре-октябре 1942 г. командовал ПЛ «Л-6», в 1943-1944 г.г. – нач-к штаба дивизиона ПЛ ЧФ, в 1944-1955 г.г. – преподаватель Каспийского ВВМУ и ВВМИУ им. Дзержинского. Капитан 1-го ранга.

4) Бауман Арнольд Эрнестович – 1904-?, с 1920 г. в РККА. В 1928 г. окончил механический отдел ВМИУ им. Дзержинского, служил старшим механиком ПЛ «Батрак», инженером батареи Береговой обороны ЧМ. После окончания военно-морского факультета ВМА (1931-1934) служил на Дальнем Востоке помощником начальника штаба 5-й морской бригады, начальником штаба 3-й морской бригады, а с 1937 г. командиром ПЛ Щ-122 «Сайда» 5-й морской бригады. С августа 1938 г. по июнь 1940 г. находился в заключении. После восстановления в кадрах ВМФ - командир дивизиона ПЛ Отряда вновь строящихся кораблей КБФ, командир дивизиона учебной бригады ПЛ. Затем ст. морской начальник Молотовска (1943), начальник штаба ОВР Новоземельской ВМБ Беломорской ВФ (1944-1946), командир Печенгской ВМБ, заместитель начальника отдела боевой подготовки штаба СФ (1947-1948), преподаватель ВПА им. Ленина. С 1959 г. в отставке. Капитан 1-го ранга.

5) Зайдулин Измаил Матагулович – 1905-1944, окончил ВМУ им. Фрунзе (1923-1926). Служил в МСЧМ командиром тральщика и сторожевого корабля “ Бесстрашный”, связистом ЭМ “Фрунзе” и штурманом ПЛ “Металлист”. После окончания в 1931 г. класса подводного плавания СККС флота был назначен помощником командира ПЛ “Л-2” (“Сталинец”), а с апреля 1935 г. – командиром ПЛ “Щ-123” (“Угорь”) 5-й морской бригады ТОФ, с января 1938 г. командир ПЛ «Л-7» 6-й морской бригады. Арестован в августе 1938 года, освобожден в сентябре 1939 г. по амнистии. С октября 1939 г. командовал ПЛ “Д-2” СФ, обеспечивал переход ПЛ “Щ-423” с Севера на Тихий океан. Участник ВОВ на Чёрном море, командовал ПЛ “А-2”, ОВР Керченской ВМБ, был начальником штаба учебного дивизиона ПЛ. В феврале 1944 г. был разжалован в рядовые и 3 месяца провёл в штрафном батальоне. В мае 1944 г. назначен командиром дивизиона МО КБФ. Погиб в Нарвском заливе в результате атаки СКР своей авиацией. Капитан 1-го ранга (1944).
6) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л.л. 69-70.
7) Окунев Григорий Сергеевич – 1900-1938, в РККФ на политработе с 1922 г. Окончил военно-политические академические курсы при ВА РККА (1924-1925). Заместитель начальника ПУР МСЧМ (1923-1924) и МСБМ (1925-1927), начальник ПУР МСЧМ (1927-1929) и ПУР МСБМ (1929-1931). Окончил особый курс ВМА (1931-1933), был начальником ВМА, заместителем начальника ВМС РККА по политчасти, а с 1934 г. - член ВС и начальник ПУР МСДВ (с 1935 г. – ТОФ). Арестован 1/2.12.1937 г. Приговорен ВК ВС СССР 28.07.1938 г. к расстрелу. Армейский комиссар 2-го ранга (1935).
8) Маглич Фома Саввич – 1897-?. Окончил ВМУ им. Фрунзе в 1926 г., класс подплава СККС флота в 1933 г. Минёр ПЛ «Нерпа» МСЧМ, помощник командира ПЛ Д-6 «Якобинец», командир ПЛ «Марксист» (1933-1935), командир ПЛ «Щ-106» ТОФ (1936), командир 32-го дивизиона ПЛ 5-й морской бригады ТОФ (1936-1940). С 1940 г. командир учебного дивизиона ПЛ УОПП ТОФ. В 1941 г. – начальник штаба 4-й бригады ПЛ КБФ, затем ст. уполномоченный Постоянной комиссии Госприемки кораблей (1941-1950). Осужден 26-27.10.1950 г. ВТ ТОФ на 10 лет ИТЛ. Наказание отбывал в Находке. Реабилитирован 9.04.1954 г. Пленумом ВС СССР. Капитан 1-го ранга.
9) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 75.
10) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 4.
11) Викторов Михаил Владимирович – 1892-1938. Окончил Ярославский кадетский корпус (1903-1910), Морской корпус (1910-1913). Служил на ЭМ “Крепкий”, броненосном КР “Россия”, ЭМ “Мощный”, ЛК “Цесаревич”. Лейтенант (1916). С 1918 г. в РККФ, прошел путь от 1-го помощника ЛК «Гражданин» до командующего Морскими силами Балтийского моря (1921-1924, 1926 -1932), Морскими силами Чёрного моря (06.-12.1924), Морскими силами Дальнего Востока (1932-1937). 16 августа 1937 г. назначен начальником ВМС РККА. Отстранен от должности 30.12.1938 г., арестован 22.04.1938 г. Приговорен ВК ВС СССР 1.08.1938 г. к расстрелу. Флагман флота 1-го ранга (1935).
12) Киреев Григорий Петрович - ...

 Отправлено: 01.02.08 00:18. Заголовок: А вот 2-я часть

... 1890-1938. С 1918 в РККФ, член РВС Морских сил Черного и Азовского морей (1923-1926), член РВС Морских сил Балтийского моря (1926-1931) . Окончил особый курс ВМА (1931-1933). Командующий Каспийской ВФ (1933-1934), помощник и заместитель командующего ТОФ (1934-1937), командующий ТОФ (08.-12.1937). Арестован 10.01.1938 г. Приговорен ВК ВС СССР 29.07.1938 г. к расстрелу. Реабилитирован 13.06.1956 г. Флагман 1-го ранга (1935).

13) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л.л. 2-3

14) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л.л. 5-6.

15) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 77.

16) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л.л. 79-80.

17) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 80.

18) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 80.

19) Григорьев Григорий Ти¬мофеевич – 1894-1966, унтер-офицер царской армии. В РККА с 1918 г., комиссар батальона, полка, бригады. После окончания ВА им. Фрунзе (1924-1928) командовал стрелковым полком, был помощником командира 13-й и 29-й стрелковых дивизий. С 1934 г. комендант Сучанского УР ТОФ. Арестован в мае 1938 г., освобожден по амнистии в честь 20-летия РККА 17.09.1939 г. После восстановления в кадрах ВМФ участвовал в советско-финской войне, командуя Зимней обороной КБФ. Во время Великой Отечественной войны командовал бригадами морской пехоты КБФ. В отставке с марта 1948 г. Генерал-майор береговой службы (1940).
20) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л.л. 81-82.

21) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 83-85.

22) Г.Н.Холостяков. «Вечный огонь», М, 1976, стр. 98-99.

23) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 88.

24) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. л. 89.

25) Г.Н.Холостяков. «Вечный огонь», М, 1976, стр. 65, 89.

26) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 90.

27) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 91.

28) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 91.

29) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 91-92.

30) Г.Н.Холостяков. «Вечный огонь», М, 1976, стр. 109.

31) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 93.

32) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л.л. 94-95.

33) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 95.

34) Карасёв Николай Михайлович – 1897-1938, бригадный комиссар, заместитель начальника ПУР ТОФ. Арестован 14.01.1938 г., приговорён 4.05.1938 г. к расстрелу.

35) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 96.

36) Волков Яков Васильевич – 1898-1963, участник Гражданской войны, после которой служил на политических должностях в РККА. В 1925-1929 г. г. военком ВМУ им. Фрунзе, в 1931-1937 г. г. военком ВМА. С мая 1937 г. - член Военного Совета КБФ, с августа 1937 г. - член Военного Совета ТОФ. Арестован 1.07.1938 г., 21.05.1941 г. Военной Коллегией ВС СССР приговорен к 10 годам ИТЛ. В июле 1948 г. был освобождён по сроку, находился в административной ссылке в Енисейске. Реабилитирован 16.10.1954 г. Корпусной комиссар (1938).
37) Красных Дмитрий Андреевич – начальник ПУР ТОФ, дивизионный комиссар. Пр. НК ВМФ № 0365 от 4.05.1938 г. уволен по ст. 44 “В” «Положения о прохождении службы комсоставом (в связи с арестом)».
38) Протопопов Владислав Алексеевич – 1908-?, помощник начальника 2-го отделения Санитарного отдела ТОФ. Арестован 20.06.1937 г. ВТ ТОФ 15.06.1938 г. по ст. 58-6 ч. 1 УК приговорен к 10 годам ИТЛ. Определением ВК ВС СССР от 17.07.1938 г. статья переквалифицирована на ст. 193-25 УК, наказание снижено до 7 лет л/св. Реабилитирован 2.11.1956 г. решением Пленума Верховного Суда СССР.
39) Кежуц Матвей Матвеевич – 1892-?, бригадный комиссар, ответственный секретарь парткомиссии ТОФ. Арестован в 1938 г.
40) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 97.

41) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 99.

42) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 99.

43) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 101.
44) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 102.

45) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 104.

46) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 105.

47) Киселёв Василий Васильевич – помощник командир, затем командир ПЛ «Щ-119» ТОФ.

48) Хорошайлов Григорий Иванович – 1906-?, окончил ВМУ им. Фрунзе в 1934 г., класс подплава УОПП им. Кирова в 1938 г. Помощник командира ПЛ «Л-16» (1938-1939), командир ПЛ «Щ-127» ТОФ (1939-1943), «Щ-110» и «Щ-130» (1944-1947), «С-404» (1952-1953). С 1955 г. в отставке. Капитан 2-го ранга.
49) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 108.

50) Касатонов Владимир Андреевич – 1910-1989, окончил ВМУ им. Фрунзе (1931), служил на КБФ и ТОФ. Командир 12-го дивизиона ПЛ ТОФ (1938-1939), начальник отдела Оперативного управления ГМШ (1942-1945), начальник штаба ТОФ (1949-1954), командующий ЧФ (1954-1962), командующий СФ (1962-1964), 1-й заместитель Главкома ВМФ СССР (1964-1974). Адмирал флота.

51) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л.л. 109-110.

52) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 110.

53) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 112.

54) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 126.

55) Клюквин Николай Николаевич - старший лейтенант (1936), флагманский артиллерист 5-й морской бригады ТОФ, арестован в 1937 г., ВК ВС СССР приговорён в мае 1938 г. к расстрелу.

56) Наринян Гурген Артемович – 1909-1938. Окончил ВМУ им. Фрунзе в 1932 г. Штурман ПЛ «Л-5», с 1934 г. – штурман ПЛ «М-21». Окончил Курсы комсостава при УОПП им. Кирова в 1935 г. Старпом командира ПЛ «Щ-118» ТОФ, с 1936 г. - командир ПЛ «Щ-120» 5-й морской бригады ТОФ. Арестован 21.07.1937 г., ВК ВС СССР в мае 1938 г. приговорен к расстрелу. Старший лейтенант (1936).

57) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 129.

58) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 136.

59) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 137.

60) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 141.

61) Гребенщиков Николай Александрович - военком 6-й морской бригады ТОФ. ВТ ТОФ 13.08.1939 г. по ст. 193-17 «а» УК РСФСР приговорен к 3 годам ИТЛ, освобожден по амнистии в честь 20-летия РККА. Полковой комиссар (1936).
62) Курников Лев Андреевич - 1907-1997. В 1925-1928 г.г. - окончил ВМУ им.Фрунзе (1928), Севастопольскую школу морских летчиков (1929), 1929-1930 г.г.г- морской летчик 60-й отдельной авиаэскадрильи ЧФ. 1930-1931 г.г. - окончил минный класс Спецкурсов комсостава ВМС РККА. 1931 г. - командир минного сектора эсминца “Фрунзе”, 1931-1932 г.г. - дивизионный минер бригады подлодок ЧФ, 1932-1933 г.г. - флагминер 2-й морской бригады ТОФ. 1933-1936 г.г. - командир подлодки. 1936-1938 г.г. - командир подлодки “Л-8”, 1938 г. - командир 42-го дивизиона подлодок ТОФ, в заключении 08.1938 г. - 02.1939 г. С 1941 г. - начальник штаба 1-й бригады подлодок КБФ, с 18.04.1945 г.г. - командир бригады подлодок КБФ. Вице-адмирал (1958).
63) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л.л. 141-142.
64) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л.л. 142-143.
65) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 143.
66) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 144.
67) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 144-145.
68) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 146.
69) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 146.
70) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л.л. 155-158.
71) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 159.
72) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 173-174.
73) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 181.
74) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 186.
75) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 190.
76) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 192.
77) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 194.
78) РГА ВМФ, фонд р322, опись 2, дело 250, л. 200.
79) Н.Г.Кузнецов. «Крутые повороты», М, 1995, стр. 184.
80) Ю.С.Руссин. «Всю войну на «малютках», М, 1986, стр. 181.

 Отправлено: 03.06.08 13:00. Заголовок: Фёдор Хорошая стат..

Фёдор
Хорошая статья. Более кратко история эта описана в книге Звягинцева "Трибунал для героев". Холостякова в 83 с женой убили за ордена прямо в собственной квартире.
С уважением.

 Отправлено: 28.06.08 18:36. Заголовок: Буйный пишет: Хорош..

Буйный пишет:

цитата:

Хорошая статья. Более кратко история эта описана в книге Звягинцева "Трибунал для героев". Холостякова в 83 с женой убили за ордена прямо в собственной квартире.

Ей-богу, книгу Звягинцева не читал, потому как уже редкость в виду малого тиража. А про его смерть, в принципе, всем известно. Если не затруднит, может, как нибудь выложете кусок из Звягинцева?

С уважением

 Отправлено: 30.06.08 13:35. Заголовок: Фёдор пишет: может..

Фёдор пишет:

цитата:

может, как нибудь выложете кусок из Звягинцева?

Попробую сканы выложить.

 Отправлено: 30.06.08 13:38. Заголовок: Фёдор пишет: про ..

Фёдор пишет:

цитата:

про его смерть, в принципе, всем известно

Болше удивило, что ордена сбывали в основном ювелирам и стоматологам.

 Отправлено: 21.08.08 21:47. Заголовок: Буйный пишет: Холос..

Буйный пишет:

цитата:

Холостякова в 83 с женой убили за ордена прямо

Может уже поздно, но о гибели Холостякова есть целая книга - Попов Б. Ф. "Трагедия на Тверском бульваре. О жизни и гибели Героя Советского Союза Г. Н. Холостякова". М. 1990. Книга вышла большим тиражем, и есть во мнгих библиотеках. С уважением Ю.