Ноябрь 1912 г. 3-я рота, выпуск скорее всего второй 1914 г. самый край 1915 г., если с обучением и дисциплиной все нормально было. Во втором выпуске 1914 г. было 9 гардемаринов с именем Петр: Мей Петр Иванович Куроедов Петр Сергеевич Евдокимов Петр Алесандрович * Глуховский Петр Донатович * Лебедев Петр Владимирович Клопов Петр Иванович Калакуцкий Петр Семенович Черейский Петр Станиславович Рославец Петр Васильевич В 1915 г. один Петр Пурышев Петр Михайлович *
Обозначенные * не Петр с фотографии, у меня есть их фотографии.
Отправлено: 22.10.13 23:12. Заголовок: Юрген пишет: А этот..
Юрген пишет:
цитата:
А этот в форменке, а не в мундире.
А если на левый рукав посмотреть, вылезший ток что из-под утюга и на оттопыренный, небрежно пришитый (не верю) погон, или просто подложенный под гюйс погон, то и не знаешь, что подумать! Но это исключительно мое ИМХО(извиняюсь за сленг)!Однако КРАСАВЕЦ (ударение на Е)
Погоны на форменках были съемные, в связи с тем, что форменки временами поднадевались под синие фланелевые рубахи, а воротник выпускался наружу (советского понятия гюйса - отдельного воротника не было). Соответственно, когда носили только форменку - погоны пристегивали.
Фото шикарное! А вот на груди под форменкой у него что-то пришпилено квадратное, или это кажется (помнится, носили в училище так документы)
Пост N: 4158
: Корпуса Инженер-Механиков флота
Откуда: Россия, С-Петербург
Рейтинг:
20
Отправлено: 23.10.13 14:36. Заголовок: stem пишет: что-то ..
stem пишет:
цитата:
что-то пришпилено квадратное
Может портсигар? После 1882 г. Гардемарин - учащийсяся старших специальных классов Морского училища, впоследствии Морского кадетского корпуса; с разрешения императора Николая II (29 апреля 1896 г.) звание Гардемарина было распространено и на воспитанников средних специальных классов. С 14 марта 1906 года были введены звания - корабельный гардемарин, корабельный гардемарин-судостроитель и корабельный гардемарин-механик для выпускников Морского кадетского корпуса и Морского инженерного училища (2-е и 3-е). Производство в мичманы и инженер-механики мичманы следовало после прохождения годичной судовой практики и экзамена; не сдавшие производились в поручики по Адмиралтейству или становились гражданскими чиновниками X класса. Одновременно было отменено существовавшее разделение Гардемаринов на старшие и младшие (в зависимости от роты) в Морском корпусе.
На фотографии, которую Вы представили на форуме, внучка генерал-майора флота Александра Васильевича Петрова опознала своего дядю Николая Александровича Петрова, тоже выпускника Морского инженерного училища. После революции он устроился рабочим на железную дорогу в Тверской области. Оттуда мобилизован в Красную Армию. В 1920 г., командуя эскадроном, погиб в бою с немцами под Харьковом. Как Вы считаете, информация верна или на фотографии другой Н. А. Петров?
Эта фотография опубликована: В воспоминание о кадетских корпусах и институтах благородных девиц. М., 2001. С. 24.
Пасвик Владимир Николаевич, мичман, вахтенный офицер КР «Россия». Погиб от взрыва мины 13.05.1917. Исключен 27.12.1917. (Находился в отпуске в г. Севастополь, перед выходом в поход вечером 10.05.1917 явился на КР «Память Меркурия» и просил начальника отряда взять его в поход охотником. Находился на барказе «Иоанна Златоуста», погиб при взрыве на рядом идущем барказе, тело обнаружен не было. 28.05 (н.ст. ?) тело выброшено у Босфора. Опознан по визитным карточкам. Он и найденные три неопознанных матроса погребены 27.05.1917 в ограде летней резиденции Российского посольства в Константинополе (в Буюкдере) - РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 4. Д. 2180. Л. 301 – 302, 308)
На фотографии, которую Вы представили на форуме, внучка генерал-майора флота Александра Васильевича Петрова опознала своего дядю Николая Александровича Петрова, тоже выпускника Морского инженерного училища. После революции он устроился рабочим на железную дорогу в Тверской области. Оттуда мобилизован в Красную Армию. В 1920 г., командуя эскадроном, погиб в бою с немцами под Харьковом. Как Вы считаете, информация верна или на фотографии другой Н. А. Петров?
Давайте по порядку... Сын генерал-майора Александра Васильевича Петрова, Николай Александрович, родился 17.12.1898. Зачислен в младший общий класс Морского корпуса (Морского училища) по экзамену (12.09.1913). В ночь с 14 на 15 апреля 1917 г. вместе с друзьями по училищу Б.Б. Лобач-Жученко, С.С. Шульцем и Е. Крюгером снял со здания Морского училища красный флаг, за что все участники были арестованы. После освобождения переведен в маршевую инженерную роту (приказ по училищу № 111 от 20.06.1917). Вместе с С.С. Шульцем учился в Елизаветградском кавалерийском училище. Об этой истории оставили воспоминания С.С. Шульц и Б.Б. Лобач-Жученко. Вот отрывок из Лобач-Жученко:
Пост N: 4958
: Старший флагман
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг:
32
Отправлено: 26.10.13 00:13. Заголовок: Dirk пишет: В ночь ..
Dirk пишет:
цитата:
В ночь с 14 на 15 апреля 1917 г. вместе с друзьями по училищу Б.Б. Лобач-Жученко, С.С. Шульцем и Е. Крюгером снял со здания Морского училища красный флаг, за что все участники были арестованы.
Из воспоминаний об этом происшествии Сергея Сергеевича Шульца:
"Я плохо помню первое время после возвращения в корпус. Помню только, что я, вместе с Борисом Лобач-Жученко, Петровым и Крюгером, в одну из ночей пробрались к окну, из которого можно было вылезти на барьер второго этажа, сняли там красный флаг, затем, идя в роту через Столовый зал, сорвали красный флаг с брига, а затем, разорвав флаги на части, спустили их в уборной. На утро корпус гудел, как потревоженный улей. Говорили, что весть о флагах дошла до матросов 2-го флотского экипажа, и они собираются разгромить, передушить «змеенышей». Начальство вызвало представителей роты и требовало выдачи виноватых. Рота собралась, и высказывались разные мнения. Большинство твердо стояло на том, что мы, мол, не знаем кто и никого не выдадим. Но одни из «нигилистов» сказал, что виновные сами должны выступить и сознаться, а не скрываться за спинами своих товарищей. И мы выступили и наши четыре фамилии были немедленно сообщены по начальству. Незамедлительно нас отвели в карцер. Но слух о намерениях матросов держался. Поэтому, во избежание эксцессов, была вызвана милиция, которая отвела нас в комендантское управление на углу Инженерной и Садовой. Человек десять милицейских, вооруженных винтовками, вели нас четырех по булыжным мостовым. Когда нам это надоело, и мы резко свернули на пустынный тротуар, стражи (главным образом студенты и штатские) испугались, стали щелкать затворами и так далее. Стрелять в людей по тем временам они еще не были обучены. В комендантском управлении сохранился прежний, суровый стиль. Нас приняли, поместили в отдельную камеру, заперли. Мы узники. Даже интересно. Но скоро стиль изменился. Оказывается в этом же корпусе сидит матрос, выбранный в Кронштадте чуть ли не командиром 1-го флотского экипажа. Кронштадт. Мы уже слышали, что там творится. Сколько за «командиром» погубленных офицеров? Тип этот окружен легендами. А из Кронштадта уже наведывались матросы и грозили разнести комендантское управление. А пока он был хозяином. Стража его тронуть не могла. Бегала только по тайным адресам за водкой и угощениями. За что же он арестован? Оказывается, приехав из Кронштадта, очутился он на Николаевском вокзале. Много народу. Офицеры в погонах (в Кронштадте сняли), господа в котелках. Да что же это такое! Была ли революция! Выйдя на площадь, он стал орать (пьяный конечно) и палить из револьвера. Но здесь не Кронштадт. Был схвачен, разоружен и отправлен в Комендантское управление. Здесь он и царил. Услыхав, что привезли моряков (с ленточками) он явился к нам с дружескими чувствами. «За что ребята вас забрали?» «Флаг спустили». Чего же вас забирать? Уж и флаг спустить нельзя? Что же это старый режим! Одним словом камеру нашу перестали запирать, дали чайник. Хлеба. И мы оказались в сочувствующей нам среде. Но на следующий день «благодетель» уехал в Кронштадт. А в комендантское управление заходили другие матросы узнать, где мы. Кончилось это тем, что нас решили судить. Отправили в народный суд. Он состоял из председателя какого-то революционного деятеля (юриста) и двух членов солдата и рабочего. Начался суд. Одновременно и допрос, следствие и решение суда, опирающегося на пролетарскую совесть. Мы начали отвечать, но матросы, нас приведшие, подняли шум: «Что их допрашивать! Контры!» «Суд» призвал матросов к порядку, но так как они продолжали шуметь, потребовал удаления их из зала суда. А поведение наше за контрреволюцию не признали. Постановили отправить ребят в училище. Пусть там с ними разбираются, а держать нас в комендантском управлении ни к чему. В сопровождении охраны от матросов нас отправили в корпус. Там в карцер. Но в корпусе нас держать не решились из-за матросов и перевели в арестный дом при Государственной Думе на Шпалерной. Это было место заключения высокого ранга. Строго охраняемое. Со сменой караула. Не знаю, кто там сидел. Знаю только, что над нами во втором этаже сидела Вырубова! Мы естественно ее ненавидели и, узнав, что она над нами, достали половую щетку и стали стучать в потолок. Караульные попытались нас угомонить. Однако из соседней комнаты к нам прибежали какие-то арестованные молодые офицеры, чтобы выразить сове одобрение. Стали друзьями. В общем, сидели мы интересно. Нам приносили щи и кашу из полка. Чай, булки покупали. Кроме того, питались обильными слухами. Как раз шло 1 мая. Рассказывали о массовой демонстрации. Сжигали чучело Чемберлена: «Лордам по мордам! Долой 10 министров-капиталистов!» Сколько помню, здесь уже мы услыхали о Керенском, который внушал нам особую неприязнь. Но какой-либо политической платформы у нас и у наших соседей, естественно, не было, и все сведения воспринимались каждым по-своему. В окружающих нас событиях, в разнообразных газетах, листовках, лозунгах мы разбирались слабо. Однако слухи о том, что встали заводы, появившиеся выкрики «долой войну!», вызывали наше глубокое беспокойство. Родина, ее защита, это священно. Это была основа нашего, может быть не очень философски обоснованного, но искреннего и глубокого самосознания. А время шло. Наконец нам объявили, что завтра, мол, в арестный дом прибудет главный военно-морской прокурор и вызовет нас к себе. Вызывали по одному. Я должен был описать подробно все, что было. То же сделали и мои товарищи. На следующий день всех вызвали. Прочли перепечатанные на машинке показания. Так? Подпишите. Я заявил, что не так. Что я писал «Государь отрекся от престола», а здесь написано «Николай отрекся от престола». Исправили. Подписали. И, наконец, нас выпустили. Мы пошатались по улицам. Невский в подсолнечной шелухе, заполнен солдатами, рабочими, всякой разной публикой. Никто не работает. Вся страна митингует. Собираются толпы, кто-то что-то говорит. Когда вылезал очередной «оратель», толпа кричала: «Хвамилия!» И если она звучала по-еврейски, особенно если «оратель» хорошо одет, раздавалось дружное: «Долой!» Запомнилось выступление одного вольноопределяющегося. В обтрепанной солдатской шинели, с русской фамилией, он был встречен благожелательно. Но когда услыхали, что он не подделывается под понимание «солдатиков», а говорит громко и непонятно, все замерли во внимании. Вот его речь: «Товарищи!!! В наш меркантильный век универсального прогресса, гуманных и утилитарных идей, каждый индивидуум обязан демонстративно вотировать за апофеоз феминистических тенденций, имманентно эволюционирующих в церебральных сферах демократического интеллекта!» Все замерли. Потом послышалось: «Правильно!» Наша четверка разъехалась. Борис Лобач-Жученко и Крюгер, родные которых жили вне Петербурга, уехали домой. Петров поехал к своему брату корнету, служившему в пулеметном эскадроне в Ораниенбауме, и жившему с молодой женой в Мартышкино".
Документы РГАВМФ подтверждают, что флаг, вопреки утверждению С.С.Шульца, был не уничтожен, а просто спрятан в печь. Это, в глазах революционного суда, делало вину гардемаринов не такой уж страшной.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 13
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет