aden13 пишет:
| цитата: |
| капитан 1 ранга А.М. Щастный (с 22.03.1918. арестован 27.05.1918). |
|
рассказ неведомой достоверности, попавший однако в литературу о Щастном Капитан А. Лукин разсказывает в «Последних Новостях» о своей встрече с своим старым товарищем-моряком А—вым, которому довелось беседовать с убийцей адмирала Щастного, разстрелянного вскоре после большевицкого переворота.
— Вы знали Щастного? — стараясь сохранить равнодушное лицо, спросил А-в у своего собеседника — большевицкого комиссара. — При каких обстоятельствах?
При не совсем обычных.
Водворилось неловкое молчание. А-в не находил вопроса.
— Это я разстрелял его.
А-в вздрогнул.
— Да, да! Я разстрелял его, — подтвердил комиссару, не спуская с него пьяных глаз. — Хочешь знать, как это было ?
И он подлил вина ему и себе.
Видя, что разговор принимает опасный оборот, и прекрасно зная, что большевики скрывают могилу Щастного и отказали выдать труп его семье, А-в не находил, что ответить. Он боялся, что проболтавшийся спьяна комиссар, когда очухается, сотрет его с лица земли.
Но комиссар хладнокровно продолжал:
— Изволь, я разскажу. Только смотри... никому! — Ты, да я, и больше никто.— Ты мне принес счастье, и я верю тебе... Выпьем на «ты».
Чокнулись, обругались, поцеловались...
— Так вот как «это» было... Однажды ночью я сидел в своем комиссариате. Вдруг, телефонный звонок. — Откуда? — спрашиваю. — Из Кремля! — Пришлите наряд!.. В ту ночь мой комиссариат нес дежурство по разстрелу. Ну, значит, забрал своих китайцев. — Мы ведь для этих надобностей мобилизовали всех китайских «кули» — взял своего помощника, сели в камион (специально приспособленный) и покатили в Кремль. Обычно, при этих операциях никаких особых формальностей не бывает. Все делается просто. Подъезжаешь к определенной двери, выводят арестованных, сажают между китайцами и отвозят на казнь. Я, в этих случаях, сижу рядом с шофером и даже не вижу арестованных. Их принимает мой помощник, пересчитывает и вручает мне только список. Не просматривая, сую его в карман, и когда услышу — захлопнется дверь, и крикнут — «готово», — приказываю шоферу трогаться.
Так было и на этот раз. Но только мы отъехали, как послышались крики:
Стой!! Остановись!..
— Что за дьявол ?— подумал я.
Подбегают люди. Зовут в канцелярию. Тамошний комиссар мне и говорит:
— Сегодня дело особое. Вы будете разстреливать адмирала Щастного... Чтобы его сторонники не перехватили его или потом не вырыли его труп и не причинили нам осложнений, необходимо его разстрелять не в обычном месте, а во дворе Александровского училища. Труп же отвезете на Ходынку и там зароете, только так, чтобы ни сучка, ни задоринки. Ежели будет дерн или трава — снимите осторожно и потом положите на место.
Андриевский закурил папироску и подлил вина. С душевным трепетом, стараясь скрыть волнение, А-в слушал разсказ.
— Поехали... Въезжаем во двор училища. Остановились. Вышли китайцы. Вышел арестованный. На этот раз был только один. Дай — думаю — посмотрю, что это за птица. Много слышал о нем, а никогда не видел. Подхожу. Темно, как у арапа. В двух шагах ничего не разобрать. Ни единого фонаря. Училище совершенно заброшено.
Вижу — стоит одинокая тень. Подошел вплотную. В штатском. На голове белеет фуражка. Лицо симпатичное, взволнованное. Смотрит в глаза.
Понравился он мне. Я ему и говорю:
— Адмирал! — У меня маузер,— видите, инструмент надежный... Хотите, я застрелю вас сам? Чтобы не погибать вам,— русскому офицеру,— от китайских рук...
Сказал и смотрю на него. Стоит, отвел глаза в сторону. Не отвечает. Видно, от слов моих ему стало жарко. Снял фуражку, отер платком лоб. Молчит и только мнет свою белую фуражку. Молчу и я.
— Нет! — перевел он на меня глаза. — Ваша рука может дрогнуть, и вы только раните меня. Лучше пусть разстреляют китайцы. А так как тут темно,— я буду держать фуражку у сердца, чтобы целились в нее.
Воля ваша, адмирал! — Приказал китайцам приготовиться, а шоферу завести мотор.
Китайцы зарядили ружья. Подошли поближе. Щастный прижал фуражку к сердцу. Видна была только его тень. Да белое пятно фуражки... Загудел мотор, грянул залп... Щастный, как птица, взмахнул руками, фуражка отлетела, и он тяжело рухнул на землю.
Китайцы всунули его в мешок, взвалили на камион. Я побежал осмотреть двор. Вижу, что-то белеет. Смотрю — фуражка. Сунул ее в карман...
С этими словами Андриевский встал, выдвинул яшик шкафа и достал оттуда морскую фуражку.
— Вот она!
А-в взял ее. Весь чехол был испещрен крошечными дырочками, словно от дроби.
Чекист продолжал:
Поехали на Ходынку. Было еще совсем темно... Представьте наше удивление, когда там мы нашли большое движение. В мастерских огни. Снует фабричный люд. Какие-то аэропланы... Невозможно было незаметно зарыть труп. Что делать? Решили вернуться в училище. Свалили труп во дворе. Послал помощника на камионе в Кремль, доложить. Привозит ответ — зарыть в училище, но так, чтобы невозможно было найти.
Начали искать место. Пока искали, послышался шум автомобиля, и во двор с потушенными фарами, въехал лимузин. Прибыло «само» начальство. Стали искать общими усилиями. Нужно было спешить — начинало светать. Вошли внутрь. Училище пустое. Ни сторожей, никого...
В одной из комнат, где стоял один единственный стол, и никакой другой мебели не было, остановились и решили закопать здесь, если под полом нет подвала. Оказалось, что нет. Раздобыли плотничьи инструменты, вскрыли паркет. Вырыли яму, опустили мешок, зарыли и заделали паркет. Так и лежит он там
под полом.
С восходом солнца пьяные песни смолкли. В тот же день А-в уехал из Никольско-Ямских номеров.
Капитан 2 ранга А. Лукин.
Сегодня. Рига, 1930. №215, 6 августа, с. 3. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума