Из воспоминаний Великого Князя Кирилла Владимировича "Моя жизнь на службе России":
"... Примерно через неделю после прибытия я получил назначение в штаб адмирала Макарова на его флагманском корабле „Петропавловск". Я находился с ним в постоянном и очень тесном контакте. Адмирал давал мне много работы, в основном, конфиденциального характера, благодаря чему я смог разобраться в том, что происходило. Иногда ночью я спешно отправлялся на одну из береговых батарей, чтобы остановить стрельбу по нашим эсминцам. Опознавательных огней включать не разрешалось, и когда эсминцы выходили на траление, постановку мин или на ночное патрулирование, их невозможно было отличить от вражеских. Наши малые корабли ходили на задания днем и ночью. Тем временем Макаров подготавливал уход эскадры из Порт-Артура, намереваясь прорвать блокаду и соединиться с остальным флотом во Владивостоке. Каждую ночь адмирал выставлял один из кораблей на внешний рейд между входом в гавань и нашим минным заграждением, чтобы не допустить внезапной ночной атаки или проникновения вражеского корабля для постановки мин. Если отмечалась подозрительная активность со стороны противника, то с рассветом начинался поиск вражеских мин. Адмирал проводил ночь на борту корабля, охранявшего вход в гавань. С фортов тоже велось тщательное наблюдение. 12 апреля море штормило, видимость была крайне плохая из-за сильного бурана. В шесть часов вечера адмирал Того направил несколько эсминцев на постановку мин у входа в Порт-Артур. В 11 часов вечера эсминцы прибыли к месту назначения и расставили мины. Их заметили дозорные фортов, но из-за плохой видимости не смогли удержать в пределах досягаемости лучей прожекторов. В ту ночь дежурил крейсер „Диана" с адмиралом Макаровым на борту. Как помнится, я спал в одежде на диване кают-компании. Пост наблюдения одного из фортов предупредил нас о подозрительных объектах, замеченных в море. Получив информацию, Макаров собирался начать поиск мин на рассвете, но непредвиденный случай отвлек его внимание. Следует отметить, что Макаров во что бы то ни стало стремился сохранить все свои корабли до решающего сражения - это было его принципом. Ночью 13 апреля[56] адмирал отправил несколько эсминцев на поиск основных соединений японского флота, которые он вскоре надеялся атаковать. Во время ночного бурана два наших эсминца оторвались от остальных. Командир „Страшного" Малеев, посчитав, что он нашел своих, присоединился к ним. Однако к своему ужасу на рассвете обнаружил, что ошибся, приняв из-за плохой видимости корабли противника за русские, и теперь идет в их кильватере. Японцы тут же атаковали „Страшный". Малеев не подпускал их до тех пор, пока снаряды полностью не изрешетили его корабль, а орудия и двигатели не вышли из строя. Он сам защищал корабль, обстреливая противника из пулемета, а когда „Страшный" пошел ко дну, раненный, спрыгнул за борт. Второй эсминец, „Смелый", ночью же обнаружил свои корабли и предупредил адмирала об опасности, в которой оказался „Страшный". Макаров, верный своему принципу, немедленно направил крейсер „Баян" спасать „Страшный". „Баян" прибыл как раз вовремя, чтобы успеть подобрать в море немногих оставшихся в живых, одновременно обстреливая противника с левого борта. Сознавая всю опасность положения „Баяна", Макаров незамедлительно решил прийти к нему на помощь. Я отправился вместе с ним на „Петропавловск", как только броненосец вышел из внутренней гавани. Чтобы успеть спасти „Баян", нельзя было терять ни минуты, поэтому адмирал решил встретить врага лишь несколькими кораблями, пока остальная эскадра еще поднимала пары. „Петропавловск" вел „Полтаву", „Аскольд", „Диану", и „Новик", по флангам шли эсминцы. Полным ходом мы двигались на врага. Тем временем „Баян", закончив спасательные работы и успешно отразив атаки противника, присоединился к нашему строю. К этому моменту море стало значительно спокойнее, видимость улучшилась, но было очень холодно. Внезапно на горизонте появилось несколько крупных кораблей противника. Мы сразу узнали ведущий - это был „Микаса". Вместе с остальными он шел полным ходом на нас, вспенивая носом воду. Вначале мы четко различали только „Микасу" и ряд других кораблей, но очень скоро поняли, что на нас надвигается весь японский флот. Макаров не был обескуражен численным превосходством противника и собирался сначала вступить в бой своими пятью кораблями. Но я и командир флагмана заявили, что, с нашей точки зрения, это чистое безумие. Тогда адмирал развернул строй и взял курс на Порт-Артур, где отдал приказ остальной эскадре присоединиться к нему для боя с кораблями Того. Пока они выходили из бухты, мы ждали под прикрытием береговых батарей. Между тем Того, который уже значительно сблизился с нами, продолжал подходить. В его строю были два самых современных корабля того времени - „Нисин" и „Касуга". Они только что вошли в состав флота, прибыв из Италии, где их построили. К нам уже присоединились „Победа" и „Пересвет", а другие корабли эскадры один за одним выходили из гавани. Я стоял на мостике флагмана, по правому борту, разговаривая с известным художником и военным корреспондентом Верещагиным, который делал наброски японских кораблей. Со мной был лейтенант Кубе. Адмирал Макаров, контр-адмирал Моллас и два сигнальщика стояли по левому борту мостика, показывая нашим кораблям, выходившим из гавани, какие места в строю им занять. Когда мы маневрировали, чтобы занять позицию во главе флота, Верещагин неожиданно повернулся ко мне и сказал: „Я видел много сражений и побывал в разных переделках, но всегда выходил сухим из воды". Очевидно, он с нетерпением ждал начала боя. „Поживем - увидим", - подумал я про себя, а он снова принялся за свои эскизы.
Около десяти часов лейтенант Кубе сказал мне: „Пока мы ждем остальную эскадру, я спущусь вниз выпить чашку кофе". - „Нет, - возразил я, - вам лучше остаться здесь". Но он все-таки решил пойти, потому что пропустил завтрак и хотел перекусить. На адмиральской стороне мостика продолжали сигналить, как вдруг раздался ужасный грохот. Страшная взрывная волна, будто извергнутая грудью тысячи великанов и по своей силе сравнимая с тайфуном, обрушилась на нас. За взрывом последовал глухой толчок, от которого огромный корабль задрожал всем корпусом, как от вулкана, и ревущая стена пламени встала прямо передо мной. Я потерял всякую опору и, подхваченный какой-то жуткой силой, повис в воздухе. У меня было сильно обожжено лицо и все тело в ушибах. Контр-адмирал Моллас лежал на мостике с пробитой головой рядом с сигнальщиками, убитыми или тяжело ранеными. Я инстинктивно бросился вперед, перелез через перила, спрыгнул на защитный кожух 12-дюймовой орудийной башни, затем на башню 6-дюймовки внизу. „Петропавловск" переворачивался на левый борт. На мгновение я остановился, соображая, что делать дальше. Клокочущее пенящееся море стремительно подбиралось к левому борту, закручиваясь в глубокие воронки вокруг быстро опрокидывавшегося корабля. Я понял, что единственный шанс на спасение - у правого борта, там где вода ближе всего, так как иначе меня засосет вместе с тонущим кораблем. Я прыгнул в бурлящий водоворот. Что-то резко ударило меня в спину Вокруг бушевал ураган. Страшная сила водной стихии захватила меня и штопором потянула в черную пропасть, засасывая все глубже и глубже, пока все вокруг не погрузилось во тьму. Казалось спасения не было. Это конец, подумал я. В голове мелькнула короткая молитва и мысль о женщине, которую любил. Но я продолжал отчаянно сопротивляться стихии, державшей меня своей мертвой хваткой. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем сопротивление воды ослабло: слабый свет пронзил темноту и стал нарастать. Я боролся как одержимый и внезапно очутился на поверхности. Я почувствовал удар и из последних сил уцепился за какой-то предмет. Это была крыша нашего парового катера, сброшенного взрывом в воду. Я подтянулся и ухватился за медные поручни. Мне крайне повезло, что я вынырнул на порядочном расстоянии от флагмана, так как в противном случае меня бы затянуло вместе с тонущим кораблем, без всякой надежды на спасение. Меня спасла одежда. Я уже упоминал, что было очень холодно и температура воды не превышала нескольких градусов. На мне была теплая шинель, меховой жилет и шерстяной английский свитер, что, по-видимому, придало мне некоторую плавучесть, иначе я бы разделил участь 631 человека, погибшего в этой катастрофе. Другие корабли нашей эскадры, которые находились недалеко от флагмана, уже окончательно погрузившегося в пучину носом вниз, с высоко поднятой кормой и еще работавшими двигателями, спустили шлюпки и прочесывали море в поисках оставшихся в живых. Вельбот с одного из эсминцев оказался совсем рядом со мной. Моряки, заметив меня, направились в мою сторону. Насколько я помню, я закричал: „Со мной все в порядке! Спасайте остальных!" Моряки втащили меня с таким усилием, что из-за тяжести моей намокшей одежды чуть не проломили мне грудную клетку о планшир. Лодка до предела была набита другими спасенными. Меня пересадили на другую шлюпку, которая направилась на эсминец „Бесстрашный", где меня уложили в постель в капитанской каюте. Я узнал капитана, но видел его и остальных как бы сквозь туман, заволакивавший мое сознание. Мне дали немного бренди и водки, и тогда мои нервы окончательно сдали. Я то и дело спрашивал: „Когда мы вернемся в гавань?" Между тем японцы, используя временное замешательство, открыли огонь по кораблям нашей эскадры. Скоро я пришел в себя. Мы стояли у причала в Порт-Артуре, и прежде, чем я сошел на берег, меня спросили, не хочу ли я увидеть капитана „Петропавловска". Я не имел особого желания никого видеть, тем более что капитан находился в очень тяжелом состоянии и лежал без признаков жизни на столе кают-компании. Когда я ступил на берег, меня встретил мой брат Борис. Мы обнялись. Оказалось, что, когда произошла катастрофа, он наблюдал за эскадрой с одного из фортов. Вот что он рассказал: „Около 5 часов утра 13 апреля нас разбудили и сказали, что замечен японский флот и что наши готовятся выйти из гавани навстречу ему. Мы с принцем Карагеоргиевичем отправились в порт и по прибытии туда столкнулись с адмиралом Макаровым и лейтенантом Кубе. Макаров, помню, сказал: „Доброе утро. Вскоре выступаем". Они очень спешили, и на борту „Петропавловска" царила такая суматоха, что я не смог найти Кирилла и попрощаться с ним до отхода судна. Принц Карагеоргиевич предложил мне отправиться вместе с ними, чтобы не упустить редкой возможности увидеть собственными глазами морское сражение. Слава Богу, мы этого не сделали. Из порта мы поехали на вершину Золотой горы, с которой открывался прекрасный вид на море. Мы прибыли как раз вовремя, чтобы увидеть, как корабли нашей эскадры медленно выходят из узкой порт-артурской бухты. Мы следили за ними, пока они почти не скрылись из вида. Вдруг на горизонте появился дым, но не там, где еще слабо виднелась наша эскадра, и мы поняли: столкновение со значительными силами японского флота неизбежно, и почти в тот же момент раздались залпы крупнокалиберных орудий, возвестивших о начале сражения. Корабли обоих флотов становились все более различимы по мере приближения к Порт-Артуру. Было очевидно, что адмирал Макаров встретился с превосходящими силами и отводит свои корабли к Порт-Артуру, где он рассчитывает получить подкрепление под прикрытием наших батарей. Судя но тому, что мы видели, адмирал Макаров натолкнулся если не на основной японский флот, то по крайней мере на какие-то значительные силы. Когда, наконец, наши корабли бросили якорь на внешнем рейде Порт-Артура прямо под Золотой горой, мы с облегчением вздохнули, поскольку очень волновались за их безопасность. Противник преследовал их, пытаясь настичь, прежде чем они войдут под прикрытие наших фортов, и ему в самом деле удалось значительно сблизиться с кораблями. Это было необычайно захватывающее и волнующее зрелище - перед нашими глазами разыгрывались, как на сцене, события чрезвычайной важности, однако это была игра в смерть. Принц Карагеоргиевич, Серж Шереметев и я спустились к сигнальному посту ниже наших батарей, чтобы выяснить, что происходит на кораблях и что намеревается предпринять Макаров. Мы надеялись получить некоторую информацию от сигнальщика. Матрос, который читал сигналы с флагмана и отвечал на них, сказал, что адмирал приказал убрать снаряды от всех орудий и накормить офицеров и команды на кораблях. Тогда я вспомнил, что мы тоже еще ничего не ели. Серж Шереметев предложил мне немного чернослива. Внезапно раздался ужасный взрыв, и сигнальщик, который только что рассказывал о распоряжениях адмирала, воскликнул: „Флагман подорвался!". Там, где всего несколько секунд назад стоял "Петропавловск", не было ничего, кроме зловещей завесы черного дыма. Затем раздался еще один страшный взрыв, и примерно через минуту, когда дым немного рассеялся, мы увидели, что „Петропавловск" погружается в море, носом вниз - корма его торчала из воды, а винты еле вращались в воздухе. Все это производило жуткое впечатление. Кирилл был на борту, и, потрясенный этим ужасающим зрелищем, я подумал, что никто не сможет спастись. Мы поспешили в гавань, но там не знали, остался ли кто-нибудь в живых. Мне только сообщили, что эсминцы, находившиеся на месте бедствия, спустили шлюпы и ведут поиск в море. Всюду царила растерянность и уныние. Я вернулся в поезд очень расстроенный, в полной уверенности, что Кирилл погиб. И действительно, после того, что я видел и слышал, сама мысль о возможности его спасения казалась нелепой. Приблизительно через полтора часа в поезд примчался морской офицер и сообщил, что мой брат жив, что он на борту эсминца „Бесшумный" и хочет видеть меня. Это известие звучало слишком неправдоподобно, и я усомнился в его словах, но он заверил меня, что это правда. Я поспешил обратно в порт, на эсминец. Мне все еще не верилось, что Кирилл сумел спастись, но это оказалось именно так, и когда я его увидел, то после пережитого страха почувствовал невероятное облегчение. Для человека, прошедшего такое испытание, он выглядел сравнительно неплохо, и я увез его на своем поезде в Харбин". „Петропавловск" подорвался на одной из мин, расставленных японскими эсминцами минувшей ночью. Взрыв вызвал детонацию всех наших боеприпасов и торпед, в результате чего была выбита часть днища. Все корабельные трубы, мачты и прочая оснастка с грохотом рухнули на палубу и мостик. Я не знаю, каким чудом мне удалось избежать гибели: из 711 офицеров и матросов всего 80 остались в живых. Адмирал Макаров погиб вместе с остальными, и только его шинель была найдена в море. Вместе с ним погиб и весь его штаб, за исключением меня и нескольких других офицеров, и были утрачены все планы намеченных операций. Смерть адмирала решила судьбу всей нашей эскадры. Дальнейшие попытки прорвать блокаду, а такие попытки имели место, заканчивались провалом. Последующая история эскадры была ничем иным, как затянувшейся агонией загнанного в бутылку флота. Его главы и вдохновителя больше не стало. Уныние воцарилось в Порт-Артуре. Единственный человек, который мог что-то сделать, был мертв. Японцам, как всегда, повезло. Кубе, друг и постоянный спутник моей юности и всех моих морских путешествий, погиб, как и многие другие друзья, которые нашли свою могилу в море. Спустя несколько минут после гибели „Петропавловска" подорвался на мине линейный крейсер „Победа", который, однако, удалось отбуксировать в Порт-Артур. Даже после этой катастрофы наша эскадра продолжала наносить удары противнику, изрядно потрепав его. Она, однако, не сумела прорвать блокаду и была затоплена после героической обороны и сдачи Порт-Артура. Я сел в транссибирский экспресс, и скоро зловещий Порт-Артур остался позади. Я чувствовал себя совершенно непригодным для дальнейшей службы. Сильно обожженный, контуженный разрывами снарядов, с растянутой спиной и совершенно подорванными нервами, я представлял из себя полную развалину. ..."
Отправлено: 21.08.11 16:54. Заголовок: Как известно в октяб..
Как известно, в октябре 1911 год,а в ходе водолазных работ, в офицерских каютах были обнаружены тела 6 человек, составлена схема (увы, увидеть бы ее...).
Итак:
С. Д. Климовский - Поиски и находки на броненосце "Петропавловск" (сборник "Гангут" №50, 2008, стр. 136):
"... В секретной телеграмме от 4 июня 1913 года В. В. Траутшольд известил Петербург о том, что предстоит передача консульству извлеченных из левой кормовой части "Петропавловска" шести "офицерских прахов: один - адмирала Моласа, второй, третий, четвертый из следующих трех кают рядом, пятый из помещения, находящегося под вторым, шестой - из помещения, находящегося под под третьим". (РГАВМФ Ф. Ф. 417. Оп. 2, Д. 1804, Л. 1.) ..."
С. Д. Климовский - Поиски и находки на броненосце "Петропавловск" (сборник "Гангут" №50, 2008, стр. 145):
"Приложение 2
"Из письма Н. В. Иениша помощнику начальника Главного морского штаба генерал-майору С. И. Зилоти
8 июня 1913 года
... Что касается того, кто находился в поименованных в телеграмме каютах, сказать точно могу относительно следующих: каюты "под вторым и третьим" помещениями принадлежали лейт. Лодыгину и кап. 2 р. Мякишеву. Первую каюту занимал кто-нибудь из чинов штаба (но не Коробицын и не фон Шульц, каюты которых шли по правому борту), вторая каюта - адмиральский буфет, третья - моя, причем перед тем, как выйти из батарейной палубы на верхнюю я открыл дверь своей каюты, желая зайти взять аппарат, но затем, кажется, вновь захлопнул ее, т. к. по коридору шел огонь и дым. Рядом флаг-офицерские каюты и между ними каюта Кубе. Дальнейшие не помню кому принадлежали, т. к. последнее время каюты менялись часто.
Под второй (от кают-кампании) каютой с правой стороны помещался доктор Костромитинов, под третьей Унковский, под первой Перковский. В кают-кампании с левой стороны барон Клебек, с правой Шишко и Лепешкин. ..."
РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 1804. Л. 24-26 об."
"Рапорт старшего лейтенанта запаса флота К.А. Унковского помощнику начальника Главного морского штаба.
6 июня 1913 г.
В ответ на телеграфный запрос Вашего превосходительства от 6 июня 1913 года уведомляю, поскольку мне не изменяет память, что по левому борту в кормовой части погибшего во время русско-японской войны эскадренного броненосца «Петропавловск» на средней палубе помещались каюты ближе к корме флагманского артиллериста капитана 2 ранга Мякишева (5), (мог быть внизу в каюте), а рядом с ней, к носу корабля, флагманского штурмана подполковника Коробицына6 (был наверху на мостике). На нижней же палубе по левому борту помещались каюты: самая носовая, рядом с кормовым командным помещением, ревизора (ревизором был мичман Акимов (7), (его тело было найдено), рядом с нею ближе к корме двойная каюта мичмана Окунева (8) и барона фон Клебек (9), далее рядом с нею к корме младшего минного офицера лейтенанта Николая Викторовича Иениш (10), (спасен), затем рядом с нею каюта старшего штурманского офицера лейтенанта Вульфа (11), (был наверху на мостике), далее к корме каюта старшего артиллерийского офицера фон Кнорринга (12) и, наконец, ближайшая к кают-компании каюта старшего офицера капитана 2 ранга Лодыгина (мог быть внизу, но едва ли в каюте). Думаю, что каюта капитана 2 ранга Мякишева находилась рядом с каютою контр-адмирала Молас: под каютою капитана 2 ранга Мякишева была расположена каюта лейтенанта фон Кнорринг, а под каютою подполковника Коробицына находилась каюта лейтенанта Вульфа. Тело лейтенанта Кнорринга было найдено в день гибели «Петропавловска». Мало вероятия, чтобы лейтенант Вульф находился в своей каюте, так как гибель броненосца произошла во время маневрирования, перед самой остановкой на якорь; спуститься же по трапам в свою каюту за короткий промежуток с момента взрыва до гибели лейтенант Вульф не мог, так как по трапам с нижней палубы на верхнюю бежало много людей, в том числе и я.
Отправлено: 21.08.11 17:04. Заголовок: Интересные моменты: ..
Интересные моменты:
Великий Князь Кирилл Владимирович:
"... Контр-адмирал Моллас лежал на мостике с пробитой головой рядом с сигнальщиками, убитыми или тяжело ранеными. ..."
Обознался???
Н. В. Иениш:
Из письма помощнику начальника Главного морского штаба генерал-майору С. И. Зилоти:
"... причем перед тем, как выйти из батарейной палубы на верхнюю я открыл дверь своей каюты, желая зайти взять аппарат, но затем, кажется, вновь захлопнул ее, т. к. по коридору шел огонь и дым. ..."
Сборник "Порт-Артур" (Воспоминания участников) Нью-Йорк, изд-во им. Чехова, 1955 г., 412 стр.:
"... После утомительного раннего утра, полного тревоги, вызванной гибелью "Страшного" и боем "Баяна" и в ожидании возможного боя, несколько офицеров спустились в кают-компанию перекусить и влить в себя горячего. За длинным столом у минного аппарата напротив меня сидел вечно веселый Сейпель (мл. инж. мех.), неподалеку - озабоченный Перковский (старш. инж. мех.), в стороне еще три офицера, лиц которых я не видел. Я держал пред собою на столе мой Фолдинг и переменял израсходованную утром катушку. Через иллюминаторы, открытые для разгона возможных ядовитых газов шимозы, прохладный сквознячок прогуливался по помещению.
Вдруг, характерный звук минного взрыва, сопровождаемый страшным вертикальным толчком, как бы подбросившим наш массивный стол и вырвавшим у меня из рук мой аппарат, заставил нас вскочить на ноги. У всех впечатление взрыва - непосредственно под нами. ..."
Фотоаппарат то в каюте, то в руках... Мелочь, но... Скорее всего что-то забылось...
Хочу заметить, японцы были достаточными "марадёрами", потрошили всё, что возможно "Петропавловск", "Адмирал Нахимов", "Иртыш", закончили на Черном море- "Черный принц". С уважением Сергей.
Отправлено: 22.08.11 21:25. Заголовок: Продолжая тему (возм..
Продолжая тему (возможно на фото кто-то из тех, кто был в тот день на броненосце)...
Штаб вице-адмирала Старка О. В. (качество не блещет...):
первый во первом ряду слева - флаг-капитан штаба начальника Эскадры Тихого океана капитан 1 ранга Эбергард А. А. второй в первом ряду слева - начальник Эскадры Тихого океана вице-адмирал Старк О. В. третий в первом ряду слева - командир 1-го отряда миноносцев эскадры Тихого океана Матусевич Н. А. первый во втором ряду слева - флагманский офицер мичман БУРАЧЕК 3-й Павел Павлович (погиб)
Господа, кто-то еще узнаваем?
Во время перехода на Дальний Восток (ноябрь-декабрь 1899 г.):
Отправлено: 24.08.11 20:24. Заголовок: С каютами и показани..
С каютами и показаниями Иениша и Унковского все намного более путано, чем казалось, одни противоречия... Например, со слов Иениша, насколько я понял, его каюта на батарейной палубе, там же, где и каюты флаг-офицеров, а со слов Унковского каюта Иениша палубой ниже, там, где каюты строевых. А далее вообще одни загадки...
Одним словом, вот мой вариант, больше, чем уверен, что в нем ошибка и не одна, но...
Отправлено: 25.08.11 18:08. Заголовок: Еще немного фотограф..
Еще немного фотографий на тему:
Группа офицеров "Петропавловска":
Встреча нового командующего флотом - вице-адмирала С. О. Макарова (кто-нибудь, кроме командира узнаваем? по идее, строй идет в порядке убывания званий справа налево):
Отправлено: 29.08.11 20:10. Заголовок: Итак, вот что у меня..
Итак, вот что у меня получилось на данный момент после сопоставления схемы (Шугалей И. Ф. - Воинские захоронения Русско-японской войны в Китае, Корее и Японии) и показаний Иениша и Унковского:
- Схема из книги:
- Расположение кают со слов Иениша:
- Расположение кают со слов Унковского:
Я так и не понял, что хотел сказать Иениш, когда писал, что «в кают-кампании с левой стороны барон Клебек, с правой Шишко и Лепешкин. ...» (в кают-кампании???) и почему, с его слов, его каюта была на средней палубе, а со слов Унковского – на нижней (что логичней, ведь там располагались каюты судовых офицеров).
Ну и опять же, не знаю насколько мои схемы сопоставимы с чертежами "ПОЛТАВЫ" (!!!) выше и отличалась ли она в этом плане от "Петропавловска".
Всеподданнейшая телеграмма от 31 марта командира порта Артур контр-адмирала Григоровича
№ 1 Броненосец "Петропавловск" наскочил на мину, взорвался, опрокинулся. Наша эскадра под Золотой горой; японская приближается.
№ 2 Адмирал Макаров, повидимому погиб.
№ 3 Великий Князь Кирилл Владимирович спасён, легко ранен.
№ 4 Всеподданейше доношу Вашему Величеству, что пока подобраны с "Петропавловска", кроме Великого Князя, тяжело раненый капитан 1 ранга Яковлев, лейтенанты Иениш, Унковский, мичманы Шмидт, Яковлев, Шлиппе и 32 нижних чина легко и тяжело раненых. Найдены тела капитана 2 ранга Васильева, лейтенанта Кнорринга 1-го, мичманов Екимова и Бурачка, старшего врача Волковича, 12 нижних чинов. Японский флот скрылся. Дальнейшие подробности будут донесены вступившим во временное командование флотом контр-адмиралом кн. Ухтомским.
Всеподданнейшая телеграмма контр-адмирал кн. Ухтомского, из Порт-Артура, от 1-го апреля 1904 г.
31 марта, в 10 часу, во время маневрирования эскадры на Порт-Артурском рейде, ввиду неприятельского флота, броненосец "Петропавловск"под флагом командующего, после взрыва опрокинулся. Погибли командующий флотом и начальник штаба. Спасены: Великий Князь Кирилл Владимирович, командир Яковлев, лейтенанты Унковкий, Иениш, Дукельский, мичмана Владимир Шмидт и Шлиппе и 52 матроса. Подобраны тела: капитана 2 ранга Васиьева, мичманов Акимова и Бурачка, доктора Волковича и нескольких матросов. Из миноносцев, высланных вчера в ночную экспедицию, миноносец "Безстрашный", за ненастною погодою, отделился от отряда, был окружён неприятельскими миноносцами и в бою с ними погиб. Спасено 5 человек. После гибели броненосца "Петропавловск" временно вступил в исполнение обязанностей командующего флотом. При перестроении эскадры броненосец "Победа" получил удар миной в середину правого борта. Броненосец самостоятельно вошёл в гавань. Убитых и раненых нет.
Ист. Иллюстрированная летопись русско-японской войны (Ф.И. Булгакова)
Отправлено: 07.09.11 22:23. Заголовок: Морской врач Я. И. К..
Морской врач Я. И. Кефели - В ДЕНЬ ГИБЕЛИ АДМИРАЛА МАКАРОВА:
"... Около меня стояло много моих знакомых офицеров, прибежавших из порта. С ручным фотографическим аппаратом военный инженер, полковник Рашевский, полный серьезности и внимания, не сводил глаз с места гибели броненосца и периодически приставлял аппарат к глазам, делая снимки или готовясь к ним (Как известно, полковнику Рашевскому удалось запечатлеть в трех снимках гибель "Петропавловска".
Эти единственные исторические реликвии напечатаны в "Правде о Порт-Артуре" Е. К. Ножина.). ..."
Кубе, друг и постоянный спутник ..., погиб, как и многие другие друзья, которые нашли свою могилу в море.
фон КУБЕ Николай Фёдорович (03.09.1876 – 31.03.1904), лейтенант (в чине с 01.04.1901). Родился в семье коллежского асессора Федора Карловича Кубе (...-1915). Окончил Морской кадетский корпус (25.09.1896). В том же году зачислен в Гвардейский экипаж. Во время Русско-японской войны (1904-1905) назначен в качестве адъютанта (с 01.01.1904) к занимавшему должность начальника военно-морского отдела Штаба командующего флотом Тихого океана ВК Кириллу Владимировичу (1876-1938). Погиб на ЭБР "Петропавловскъ" при его подрыве на японской минной банке на рейде Порт-Артура (31.03.1904).
Отправлено: 09.09.11 08:53. Заголовок: Автроилъ пишет: В т..
Автроилъ пишет:
цитата:
В том же году зачислен в Гвардейский экипаж.
Не совсем так. По выпуску зачислен в 17-й ФЭ, 31.01.1897 переведен в 15-й ФЭ. 20.11.1899 прикомандирован к гвардейскому экипажу для испытания по службе и дальнейшего перевода. ВП № 326 от 28.12.1900 переведен в гвардейский экипаж.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 269
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет