На "Донце", в 1908 г., Королева Еллинов Ольга Константиновна, производит смотр в Пирее. С Ольгой Константиновной приехал в штатском ея муж , король Георг . Королю скучно, он спустился в кают-компанию, где все приготовлено к парадному обеду. Услышав шаги , из одной из кают высовывается взлохмаченая голова Лейтенанта Экенберга. Экенберг проспал смотр - он вернулся с берега к подъему флага. Видя "штатского" , он подходит к нему и обращается к нему по французски: - Vois qui ? Король отвечает: - Je suis le roi de Grece Экенберг: - moi - lieutenant Eckeberg, затем, гостеприимно: roi , buvons! Король вежливо:- buvons, lieutenant. Смотр длился не долго, но когда Ольга Константиновна спустилась вниз, то два новых друга уже допили две бутилки коньяка и оживленно беседовали на франко-русском языке. Королева срочно отвезла супруга домой, а Экенберг был водворен в каюту "с пикадором" . По желанию королевы, для Экенберга история эта не имела последствий, и он говорил , что приятно, что нас русских, понимает не только королева но и король."
Отправлено: 04.04.07 22:52. Заголовок: Болезнь живота :-))
"...Первым, сваливается укачаным артиллерист Шнакенбург, и вместо него, вне, очереди, становится на вахту ратный командир Бошняк. Глубокой ночью, дежурный вестовой входит в каюту спящего ревизора и дотрагивается до его плеча. Ревизор открывает глаза, протягивая руку к выключателю и зажигает свет. -В чем дело ?- спрашивает он. -Ротный командир просят подсменить их на вахте, бо воня нездоровы. Ревизор достает из под подушки часы; они показывали два. -Почему на вахте ротный командир, когда сейчас должен быть г. Шнакенбург ?- недовольным тоном спрашивает:- иди буди господина Шнакенбурга. -Так воны-ж тоже нездоровы,- поясняет вестовой. Ревизор чертыхаясь, и вылезши из койки, начинает одеваться, балансируя, чтобы сохранить равновесие на сильных розмахах качки. В каюте качаается все, что может качаться и что не закреплено на глухо: занавеска на иллюминаторе, висящий на крюке у двери дождевик; по гладкой стенке каюты описывает дуги неровными, порывистыми движениями, висящий кортик; даже из платяного шкапа глухо доносятся какие-то стуки: Это - катаются по дну шкапа парадныя лакированныя туфли, стукаясь всунутыми в них деревянными колодками, то в одну, то в другую сторону. Самое трудное, в процедуре одевания на качке, это - шнурование ботинок, ибо, во время этой процедуры, заняты обе руки и одна нога. Но вот, закончена и эта операция. Надет и наглухо застегнут дождевик, и, ревизор покидает уют сухой и теплой каюты. Когда он выходит на плубу, его чуть не сбивает с ног свирепый порыв ветра. Нагнув голову, и, преодолевая сопративление , он трогаетс вперед, скользя по мокрой палуберазставленными циркулем ногами. Глаза его ничего не видят во мраке, и, он, ощупью, находит поручни трапа, ведущаго на мостик. На мостике - ветер еще свирепее. На мокрый полубак падает слабый отсвет от белаго огня на мачте, да невидимые с мостика, закрытые щитами, ходовые огни бросают свои блики на пенистые гребни волн, справа - изумрудный и слева - рубиновый. - Александр Александрович, где вы ? - кричит ревизор, глаза котораго еще не привыкли к мраку. -Здесь, - доносится с подветреннаго крыла мостика. Ревизор, цепко держась за поручни, идет по уходящему из под ног мостику на ту сторону. -Вы уж меня извините, говорит Бошняк, - что я вас потревожил, но прямо, знаете, уж сил нет так болит живот ... Это, уже аксиома: когда моряка тошнит в море, то вовсе не от того, что его укачивает, а потому что у него болит живот. -Ничего, Александр Александрович, - успокаивает его ревизор: - Нельсона тоже всю жинь укачивало, что вовсе не помешало ему быть недурным адмиралом. Сдавайте вахту. Они заходят в штурманскую рубку, где Бошняк указывает на карте вступающему на вахту офицеру счислимое место корабля. Вернувшись на мостик, он быстро сдает вахту, и, цепляясь за поручни изуродованной в Порт-Артуре японской пулей рукой, сспускается на палубу и срывается во мраке ненастной ночи. На утро, болит живот уже у самого командира, и, на мостике появляется опратестованный им старший офицер, на губах ктораго играет многозначительно-ироничная улыбка. В Венеции он покинет "Хивинец", но до Венеции он еще успеет поиронизировать над слабостью командирского желудка. В этот день, на мостике, поочередно, появляются только три офицерских фигуры; это - старший офицер, ревизор и штурман. Все остальные отлеживаются по своим каютам, ибо у всех болят животы ..."
а теперь еще как, наверно и у моряков все меняется с возрастом?
Да нет , просто "Хивинец" до этого долгое время стоял в Судской бухте на Крите как стационер , вот народ и отвык от качки , потом после парочки штормов обычно все возвращается на свои места :-) ... И я привел цитату не для того чтобы поиздеваться над офицерами , вот мол моряк а укачивает его :-) , нет , просто это место мне показалось довольно "сочным" для предачи духа времени , да и кн. Туманов Я.К.(кстати он и был тем стойким ревизором :=)) ) очень талантливым писатель , по моему мнению ...
Однако у Буххайма в его "Лодке" почти поголовно весь экипаж так же страдает во время шторма. Все таки это специфика вестибулярного аппарата а он к экстремальным условиям мало у кого приспособлен.
Ну те кто не могли адаптироваться , просто уходили с флота (знаю такие случаи) , или переходили на береговые должности ... Вообщем-то такое долго не могло бы продолжаться , я имею ввиду, подмена на вахте, в свежую погоду ... Да и достичь какой либо значимой должности в плавсоставе , страдающий морской болезьнью , понятное дело не мог ...
страдающий морской болезьнью , понятное дело не мог ...
Вы не поняли я говорю что возможно есть разная степень адаптации, при условиях нормального плавания большинство команды чувствует себя великолепно, но при попадании в сильнейший шторм плохо практически всем. Учтите что при нормальном плавании и наблюдениями за признаками смены погоды корабль вообще не должен попасть в такие экстремальные шторма.
Подготовка молодых офицеров и унтер-офицеров Царского флота была очень строгой , по негласной традиции , унтером вообще не мог стать человек которого укачивало , а уж будущий офицер и подавно , какими бы не были его профессиональные качества ... Организм может привыкнуть ко всему , поверьте мне . Все зависит от человека и его воли , не спорю бывают случаи когда человек какой бы он небыл волевой , не может привыкнуть к качке , но таких единицы ... denis пишет:
цитата:
Учтите что при нормальном плавании и наблюдениями за признаками смены погоды корабль вообще не должен попасть в такие экстремальные шторма.
На море случается все , как бы ты не наблюдал за погодными признаками , поэтому и были такие строгие критерии в отборе плавсостава , если человек наделенный властью (офицер, унтер-офицер) не может привыкнуть к морской болезни то он может подвести в экстремальной ситуации , а так как он еще должен руководить людьми то это может привести к трагедии ... С уважением , В.
Объясняется довольно просто , до этого как уже указывал выше, канонерка чуть ли не полгода простояла в Судской бухте где практически не качало , люди отвыкли от качки ... Затем после нескольких переходов и свежих погод все вернулось на круги своя :-) ... Так же в природе есть группа людей которая вообще не укачивается , к этой группе и относились Старшой , ревизор , и штурман ...
Wind, а кто это - "артиллерист Шнакенбург"? Я знаю мичмана Г.Р.Шнакенбурга (А. фон Шварц и Ю.Романовский в своем труде "Оборона Порт-Артура" указывают, что он вместе с Петровым 8-м в ноябре 1904 водили десантную роту "Севастополя" на оборону Высокой горы, Петров там получил ранение от которого вскоре умер) и гусарского корнета Б.Р.Шнакенбурга из Иркутского полка. А этот Шнакенбург - кто? тот самый, "Севастопольский"? или другой?
Wind а как полное имя Шнакенбурга? А то у Вас и на rjw и тут только инициалы, а я (боясь показать свою невежественность :-)) не спросил сразу про имя, надеялся, что Вы его сами назовете?
Отчество его - Робертович? У гусарского офицера - такое, может они братья?
ПС. Это у меня манера такая - в публичных высказываниях обращаться на Вы, а в приватной - как договоримся. Если Вас, wind, это задевает - ведь пивали же вместе - могу обращаться и на Ты
Для Dmitry_N , извините :-(( , торможу еще с утра :-) , полное имя артиллериста Глеб Робертович Шнакенбург , вполне возможно братья с гусаром , но мне про это ничего не известно ... Ну и немного информации по нему , это информация от Дирка : отец: Шнакенбург Роберт-Людвиг Христианович, в 1897 - Статский Советник , лютеранского вероисповедания. Мать: Мария Александровна (ур. Киселева ??) - православная. из дворян Владимирской губернии , уроженец г. Переславль Крещен в Вознесенской церкви г. Переславля
Если флотского офицера зовут Глеб, а гусарского - Борис (Борис и Глеб - канонизированные братья), если у них православная мама, если у обоих одно и нечасто встречающееся отчество, то вероятность очень высока. О Борисе я знаю только то, что в 1909 году он был корнетом 16-го Иркутского гусарского полка, который в то время стоял в Риге.
У них был еще третий брат, Юрий (МК(1905)). После выпуска попал на Черное море и застрелился 11.03.1905. Про него в "Морских записках" одноклассник П.Е. Стогов вспоминал
Отправлено: 13.05.07 01:21. Заголовок: Из воспоминаний старого моряка ...
Находчивый флаг-офицер
В русской эскадре в Тихом океане в 1880 - 1882 годах было восемь клиперов, среди них "Стрелок" и "Пластун". "Стрелком" командовал добрейший капитан второго ранга Д., а "Пластуном" - свирепый капитан второго ранга П. Оба состояли в отряде младшего флагмана, который однажды дал этим двум судам почти одинаковые поручения, хотя и в разных местах, но которые они могли выполнить одновременно. Один из этих клиперов выполнил поручение раньше и показался вдали у входа на рейд. Флаг-офицер тотчас доложил о сем адмиралу. Уверенный, что у строгого командира дело спорится скорее и лучше, адмирал сказал: «Это, конечно "Пластун"!» Рассмотрев идущее судно в подзорную трубу, флаг-офицер по некоторым признакам усмотрел, что судно "Стрелок", и доложил осём адмиралу вторично. «Я сказал вам, что это - "Пластун". Я посажу вас под арест за противоречие, если ва будете утверждать то, что я знаю лучше». Тнм временем клипер вошёл на рейд и поднял позывные "Стрелка". Флаг-офицер доложил адмиралу: «Ваше превосходительство! "Пластун" вошёл на рейд и поднял позывные "Стрелка"!»
Из книги «Морские рассказы русского зарубежья», которую рекомендую прочесть всем.
А я против? Я только сказал, что "Пластуном" командовал действительно К2р П.А. Полянский. И вольно Вам словесной эквилибристикой заниматься! Суетно как-то ...
«Болезнь» вестибулярного аппарата на флоте в патриархальные времена (а на парусниках и сейчас) излечивалась традиционным способом - несколько раз по вантам до марса, а оттуда по стень-вантам до салинга и обратно на палубу. Нужная скорость при этом придавалась боцманами и квартирмейстерами с помощью цепочек сигнальных дудок (ускоряли по «филейным» частям). Почитайте Станюковича перед сном - поймёте, что в море ходили люди, неискавшие тихих бухт и заводей.
Отправлено: 26.09.07 22:45. Заголовок: Чай у королевы
"Пройдя в Тихий океан через Магеланов пролив и проплавав почти 2 года на Дальнем Востоке, красавец клипер "Крейсер" под командою кап. 2 рпнгп З.П.Рожественского, возвращаясь в Кронштадт через Средиземное море, зашел по пути в Пирей. Шеф 2-го флотскаго Ея Величества королева эллинов добрейшая Ольга Константиновна (клипер принадлежал к составу 2 экипажа) тотчас милостиво пожаловала в гости на клипер и приказала не уходить из Пирея, пока вся команда не побывает в гостях у Нея ! И вот по 10 человек команда при унтер-офицере ездили в Афины во дворец ежидневно ! Их принимала камер-фрау, показывала им дворец, поила их чаем с печеньями, затем приходила Сама Е.В. Королева и дарила каждому матросу Евангелие и протрет Императора Александра II . Месяца через 3-4, когда мы были уже близко к Кронштадту, в Киле, к ротному командиру принес один из матросов письмо от родных из деревни. В письме, между прочим, сказано было, что они получили "оченно антересныя его письма", но только нет у них веры, что они правильны! Они верили, что видел он места, где никогда не бывает снега; может и правда, что люди вовсе черные и без одежды тоже может быть верно, что гора горит (Везувий), может быть: кто то там палит дрова на уголь, но "Когда доврался ты до того, что с Королевою чай пьешь, - ВРЕШЬ". Матрос просил дать ему удостоверение с ротной печатью, что он действительно пил чай в королевском дворце. Ходотайство было удовлетворено." Веденев, "Морской Журнал" № 30 июнь 1930 г. Прага . Хоть это и не письма Матвея Лаптева, но помоему тоже интересно :-)) , тоже очень красочно передает дух того времени .
Данные на 1916 г. 1 Балтийский флотский экипаж Артиллерийский офицер 1 разряда (12) Родился (17.08.83) Православный женат 2 детей. В службе (00) Мичман (06.05.03), Лейтенант за отличие в военное время (04), Старший лейтенант за отличичие по службе (06.12.13), Капитан 2 ранга за отличие по службе (30.07.16). В заграничном плавании на судах эскадры флота Тихого океана (04), крейсере "Герцог Эдинбургский" (05 - 06) , эск. броненосце "Цесаревич" (06 - 08), канонерской лодке "Хивинец" (10 - 12), крейсере "Рюрик" (13). Награды: Анна 4 с надписью "За храбрость" (18.06.04), Станислав 3 Х и бантом (19.12.04), Анна 3 Х и бантом (20.12.04), Станислав 2 (15), Анна 2 ( 22.12.15 ) . Черногорский Князя Даниила 1 4 ст. (11), Французский Черной Звезды Офицерского креста (14).
14.03.1917 г. - Назначен Помошником Начальника мобилизационной (статистической) части Артиллерийского отд. ГУК . Из дворян Владимирской губернии , родился в г. Переславль . Крещен в Вознесенской церкви г. Переславля . 17.04.1920 г. назначен в распоряжение Начальника русской морской базы в Константинополе .
Пост N: 596
: 5-го Восточно-Сибирского Стрелкового полка
Откуда: Россия, Москва
Рейтинг:
7
Фото:
Отправлено: 09.10.07 00:37. Заголовок: Re:
вот ведь - каждый почти год бываю в Переславле-Залесском, а не знал, что родина артурца. Сейчас установил, что дом №15 по Плещеевской (Покровской) улице принадлежал "инженеру Б.Шнакенбургу". Интересно - не гусару ли Борису? В следующий раз обязательно заеду, посмотрю и в Красном, в Вознесенской церкви можно с отцом Василием поговорить. Может быть, сохранились крестильные книги?..
Ну начать я думаю надо через год с Морского архива в Питере . Потом попробуйте если есть возможность эмигрантскую литературу посмотреть . В "Бюллетене Общества офицеров Российского Императорского флота в Америке" №1 от 15 апреля 1953 г. есть его фотография, правда в том что у меня есть качество полное мердэ :-((( , лицо ели ели просмтривается (но у меня не оригинал, а копии, причем еще советских времен, так что качество сами понимаете :-(((
Отправлено: 08.11.07 15:49. Заголовок: чай у Королевы-2
Владивосток, 28 апреля 1976 г. Дорогой, уважаемый Виктор Викторович! ' … Вскоре после войны мы приняли в качестве трофеев, в Киле, немецкие тральщики и повели на Черное море... Проследовав через Кильский канал и преодолев Северное море и канал, зашли в Портсмут, где стали в док и на ремонт. Простояли около месяца. Холодная война тогда еще не началась, русские были в большом фаворе. Прибывает к нам в Портсмут гонец из посольства и сообщает, что британские величества соизволят встретиться с советскими морскими офицерами. На британском престоле в то время восседали ныне покойный Георг VI и его супруга Елизавета - мать ныне царствующей. Известно, что в Англии короли царствуют, но не правят, так что встреча должна была иметь чисто символическое значение. Но тем не менее... началась авральная подготовка к встрече. Спешно было сшито новое обмундирование для офицеров, тщательно отобранных для встречи. Были назначены кроме самого адмирала командиры всех кораблей - кроме одного, дежурного, флаг-специалисты и, естественно, политработники. Всего группа в 15 человек. Из посольства сказали, что много, не больше 12-ти. Сократили двух замполитов и одного флажка, получилось требуемое число. Отдали в мастерскую позолотить пуговицы. Наконец из Лондона пришел за нами автобус, и через несколько часов пути мы оказались в отеле Кингкорт, недалеко от посольства. Там нас постригли, утром побрили, препроводили при полном параде в по-сольство, где нам была прочитана лекция о правилах хорошего тона - втолковали все, обо всех мелочах, кроме... но об этом после. Во второй половине дня, после обеда в посольстве, нарочито очень сытного (это тоже имело смысл, чтобы не хапали угощение, если таковое будет, по про-токолу был запланирован чай), пришли машины и нас повезли в Букингемский дворец. Проехали по знаменитой улице (забыл название), мощенной цветным ас-фальтом, мимо часовых в медвежьих шапках, к парадному крыльцу. Нас повели в аудиенц-зал, где мы построились в шеренгу, выпятив груди. Появилась королевская чета, о чем предупредил какой-то замусоленный чин, как потом оказалось, церемониймейстер. Вообще, бросалось в глаза, что и ливреи у лакеев основательно замусолены - видно, на содержание двора средства выделялись не густо. Георг был в спортивном костюме, брюках гольф, Елизавета в длинном голубом платье со шлейфом и лентой через плечо - как рисуют царственных дам на лубочных картинках. Король обошел вдоль строя, каждого ему представили по заранее составленному списку, который держал в руках камергер. Не обошлось без конфуза: Ветошкин и Миллер стали не на свои места, и их перепутали. После этого Георг сказал несколько слов. Переводчик разъяснил, что "хиз маджестик" извиняется, ему надо ехать на охоту, с нами займется его царственная супруга. После этого он ушел, а мы подошли и приложились к руке Елизаветы. На этот раз Миллер и Ветошкин заняли свои порядковые номера, и их представили правильно. После церемонии представления нас пригласили в соседний зал, где был накрыт большой Т-образный стол. Королева села во главе стола, по центру верхней черточки "т", по правую руку посадили адмирала. Мне досталось место в углу буквы "т", ближе всех от королевы, по другую сторону стола - визави адмирала. А Ветошкин, наш флаг-штурман, очутился в самом конце стола, в торце "т" у основания литеры, лицом к королеве (я сидел левым плечом к ней). Посадили вперемешку - один наш, один или одна из придворных. На столе в вазах и блюдах какое-то печенье, фрукты, пирожные, сыр, какие-то джемы, мармелады, молоко и т.д. У каждого за спиной вырос лакей. Не знаю, как у других, но от лакейской опеки аппетит, даже если он есть, пропадет. Не успеешь подумать, только посмотришь на вазочку с каким-нибудь чудом, как из-за спины протягивается рука в белой перчатке и тебе кладут на тарелочку! Как он угадывает направление твоего взгляда, стоя за спиной, - ума не приложу. Но угадывает, и безошибочно! Королева о чем-то мило щебетала с адмиралом, Гущин делал вид, что все понимает, и старался молчать, выражая "весь внимание и почтение", иногда вставляя скороговоркой что-нибудь вроде "Иесс" или "Майна брашпиль, вери гуд сундук". Все шло по протоколу, было очень "весело" и мило. Подали чай - из-за спины поставились чашки тончайшего фарфора (даже страшно, как бы не разда-вить в моряцких пальцах, хотя нам предварительно сделали всем маникюр) и заполнили их чаем с молоком "по-английски" - сначала наливается горячее, стопленное до коричневого цвета молоко, а потом доливается крепчайшим чаем, видимо, "Липтоном". Желающим вместо молока, по особой просьбе, наливали с лимоном. Адмирал и Ветошкин оказались в числе последних. В общем, все по протоколу... И вдруг! Об этом предупредить забыли! Ветошкин, допив чай, залез аккуратно двумя пальцами в чашку, достал ломтик лимона, Отгрыз сердцевинку, сжевал, а корочку положил, так же деликатно, в чашку! Английские леди и джентльмены, их лордства, смотрю, надулись, покраснели, вот-вот лопнут от такого шокинга. Адмирал посуровел, сейчас сорвутся у него с языка не предусмотренные протоколом "мостиковые" выражения. Королева тоже заметила лимонный трюк капитан-лейтенанта Ветошкина и наступившее за-мешательство, чуть заметно улыбнулась уголками губ, залезла в чашку, достала и сжевала лимон! Что тут было! Как будто шквалик пронесся по зеркальному мо-рю! Все джентльмены и джентльменши, у которых был чай с лимоном, залезли в чашки и сжевали лимон, некоторые даже с коркой! Как бы соревнуясь между собой - кто скорее и косясь - видит ли королева! Говорят, что в Букингемском дворце до сих пор пьют чай с лимоном "по-рус-ски". Мне кажется, такой такт может проявить только королева. <...> Ваш престарелый моряк Георгий Яффе" Виктор Конецкий, Из книги "Эхо", Вокруг и около писем читателей, Звезда, 1998, № 3
Господа военные коллеги! С времён Великого Петра на кораблях процветала "словесность". И об этом имеется множество свидетельств и художественных произведений. Но процветала она только на корабле, "без схода". Тема представляется мне весьма интересной...
К.М.Станюкович. "Смотр"
За несколько лет до Крымской войны на севастопольском рейде, словно замлевшем в мертвом штиле, стояла щегольская эскадра парусного Черноморского флота. Палящая жара начинала спадать. Августовский день догорал. На полуюте флагманского трехдечного корабля "Султан Махмуд" под адмиральским флагом, повисшим на фор-брам-стеньге, маленький молодой сигнальщик Ткаченко не спускал подзорной трубы с Графской пристани, у которой дожидалась белая адмиральская гичка. Адмирал приказал ей быть к семи часам, и время приближалось. И как только на судах эскадры колокола пробили шесть склянок, в колоннаде пристани показался высокий, слегка сутуловатый, плотный адмирал Воротынцев, крепкий и необыкновенно моложавый для своих пятидесяти семи лет, которые он называл "средним возрастом". Он глядел молодцом в сюртуке с эполетами, с "Владимиром" на шее и Георгиевским крестом в петлице. Из-под черного шейного платка белели маленькие брыжи сорочки - "лиселя", как называли черноморские моряки, носившие их, отступая от формы, даже и в николаевские времена. Быстрой, легкой походкой, перескакивая через две ступеньки лестницы, с легкостью мичмана, адмирал спускался к гичке. Офицеры, встречавшиеся с адмиралом, кланялись, снимая фуражки. Снимал фуражку, отдавая поклоны, и адмирал. Матросам, останавливающимся с фуражками в руках, говорил: - Зря не торчи, матрос. Проходи! Сигнальщик с флагманского корабля увидал адмирала, со всех ног шарахнулся к вахтенному лейтенанту Адрианову и несколько взволнованно и громко воскликнул: - Адмирал, ваше благородие! - Где? - Идет к гичке, ваше благородие! - Доложи, как отвалит. - Есть, ваше благородие!.. И через минуту крикнул: - Отваливают, ваше благородие! - Оповести капитана и офицеров. - Есть! - ответил сигнальщик и побежал с полуюта. Щеголяя своим сипловатым баском, лейтенант крикнул: - Фалрепные, караул и музыка наверх, адмирала встречать! Старый боцман Кряква засвистал и закончил команду руладой артистического сквернословия. Здоровые на подбор гребцы на гичке наваливались изо всех сил, откидываясь совсем назад, чтобы сильнее сделать гребки, и минут через десять гичка с разбега зашабашила и, удержанная крюком, остановилась как раз кормой к середине решетчатой доски трапа. - По чарке, молодцы! - отрывисто бросил адмирал, выскакивая из шлюпки. И, видимо, довольный своими гребцами, сдобрил свои слова кратким комплиментом в виде своеобычного морского приветствия. - Ради стараться, ваше превосходительство! - ответил загребной от имени всех красных, вспотевших и тяжело дышавших гребцов. Адмирал не поднялся, а взбежал с маху мимо фалрепных, по двое стоявших у фалрепов на поворотах коленчатого высокого парадного трапа, и у входа был встречен капитаном и вахтенным начальником. Офицеры стояли во фронте на шканцах. По другой стороне караул отдавал честь, держа ружья "на караул". Хор музыкантов играл любимый тогда во флоте венгерский марш в честь Кошута. И, словно бы избегая этих парадных встреч, отменить которые было неудобно, адмирал, раскланиваясь, торопливо скрылся под полуют, в свое просторное адмиральское помещение. В большой светлой каюте, служившей приемной и столовой, с проходившей посредине бизань-мачтой, с балконом вокруг кормы и убранной хорошо, но далеко без кричащей роскоши адмиральских кают на современных судах, адмирала встретил вестовой, носящий странную фамилию Суслика, пожилой, рябоватый и серьезный матрос, с медной серьгой в оттопыренном ухе, в матросской форменной рубахе и босой. Жил он безотлучно вестовым у Воротынцева лет пятнадцать. Но денег у Суслика не было, и он не пользовался своим положением адмиральского любимца вестового и пьянствовал на берегу с матросами, а с "баковыми аристократами" не водил компании. - Снасть с меня убрать и трубку, Суслик! - не говорил, а кричал адмирал по привычке моряков, командовавших на палубе. И он нетерпеливо расстегнул и сбросил сюртук, пойманный на лету вестовым, снял орден и размотал шейный черный платок. В минуту Суслик снял с больших ног адмирала сапоги, подал мягкие башмаки и старенький люстриновый "походный" сюртук с золотыми "кондриками" для эполет. И тотчас же принес длинный чубук с янтарем, подал адмиралу и приложил горящий фитиль к трубке. - Ловко... Отлично! - произнес адмирал сквозь белые, крепкие, все до одного зубы, закуривая трубку. Он почувствовал себя "дома" в каюте, без "снасти" удовлетворенно довольным и, развалившись с протянутыми ногами в большом плетеном кресле у стола, с наслаждением затягивался из трубки крепким и вкусным сухумским табаком по рублю за око*, и по временам насмешливая улыбка светилась в его маленьких острых глазах. ______________ * Три фунта. (Примеч. автора.)
Вестовой хотел было уйти, как адмирал сказал: - Подожди, Суслик! - Есть! - ответил Суслик и притулился у двери в спальную. Адмирал молчал, покуривая трубку. - "А то гаванскую сигару, адмирал?" - вдруг проговорил он, стараясь изменить и смягчить свой резкий голос, несколько гнусавя и протягивая слова, словно передразнивал кого-то. Адмирал усмехнулся и уже продолжал своим голосом в добродушно-ироническом тоне: - И марсалы не подавали за обедом у его светлости князя Собакина... Да-с... Высокая государственная особа-с приехала в наш Севастополь... Первый аристократ-с... Разговор на дипломатии... Одна деликатность... Гляди, мол, моряки, какие вы грубые и необразованные... И все го-сотерны, го-лафиты... А шампанское после супа пошло... А после пирожного тут же рот полощи... Аглицкая мода... Плюй при публике, а громко сказать неприлично-с... Понял, Суслик? - Точно так, Максим Иваныч. - Таких не видал, Суслик? - Не доводилось, Максим Иваныч. - Завтра покажу. Его светлость и дочка его приедут посмотреть корабль, и мы дадим завтракать... Да чтобы ты был у меня в полном параде... Понял? - Есть! - Чтобы чистая рубаха... Побрейся и обуйся. Нельзя босому подавать важной даме. Скажут: грубая матрозня! - не без иронии вставил адмирал и прибавил: - Да смотри, идол, рукой не сморкайся... - Не оконфузю, Максим Иваныч! - уверенно и не без горделивости ответил Суслик. И в черноволосой, коротко остриженной его голове промелькнула мысль: "Ты-то не оконфузь своим языком!" - Ты у меня вестовщина с башкой! То-то черти играли в свайку на твоей чертовой роже. - Небось по своему матросскому рассудку могу обмозговать и марсалу завтра подам к столу, дарма что по-столичному не подают... Адмирал засмеялся. - Сметлив ты, Суслик, когда трезвый! - произнес он. - Я только отпущенный вами на берег занимаюсь вином... И редко! - угрюмо и сердито промолвил вестовой, хорошо зная, как основательно он "занимается" во время редких отлучек на берег и какие бывали с ним разделки от адмирала, когда он, случалось, очень "намарсаливался". - Ты, Суслик, не вороти рожи... Я к слову... - Так прикажете принести графин марсалы, Максим Иваныч? - Молодчина! Догадался, башка, попотчевать адмирала. Давай да попроси капитана. Вестовой принес графин марсалы и две большие рюмки, поставил на стол и пошел за капитаном. Адмирал налил рюмку, быстро выпил рюмки три и четвертую начал уже отхлебывать большими глотками, с удовольствием смакуя любимое им вино.
Осторожно и вкрадчиво, словно кот, вошел в адмиральскую каюту капитан, пожилой, толстый, круглый и сытый брюнет с изрядным брюшком, выдающимся из-под застегнутого сюртука с штаб-офицерскими эполетами капитана первого ранга, с волосатыми пухлыми руками и густыми усами. Его смуглое, отливавшее резким густым румянцем, с крупным горбатым носом и с большими, умильными, выпуклыми черными глазами с поволокой лицо выдавало за типичного южанина. Несмотря на необыкновенно ласковое и даже слащавое выражение этого лица, в нем было что-то фальшивое. Капитана не терпели и прозвали на баке "живодером греком". Капитан, впрочем, называл себя русским и считал более удобным переделать свою греческую фамилию Дмитраки на Дмитрова и испросил об этом разрешение. - Что прикажете, ваше превосходительство? - спросил, приближаясь к адмиралу, капитан почтительно высоким мягким тенорком и впился в адмирала своими полными восторженной преданности "коварными маслинами", как называли его глаза мичманы. Но прежде капитан предусмотрительно взглянул на графин - много ли уровень марсалы понизился. - И что это вы, Христофор Константиныч, словно ученый кот, меня прельстить хотите... Я хоть и превосходительство, а Максим Иваныч. Кажется, знаете-с? - насмешливо и раздражительно выпалил адмирал. - Присядьте... Хотите марсалы? - прибавил он любезнее. По-видимому, капитан нисколько не обиделся насмешкой адмирала. Напротив, приятно улыбнулся, словно бы остроумие адмирала ему понравилось. "Лишняя лесть не мешает, как и лишняя ложка масла в каше", - подумал "грек", никогда не показывавший неудовольствия на начальство. И капитан, присаживаясь на стул, тем же льстивым тоном проговорил: - Премного благодарен, Максим Иваныч... А что назвал по титулу - извините-с, Максим Иваныч... По привычке-с... Прежний адмирал не любил, чтобы его называли по имени и отчеству... - А я не люблю, когда меня титулуют-с... И не благодарите-с. Хотите или нет-с марсалы? - Выпью-с рюмку, Максим Иваныч... Отличное вино... - Наливайте... Вино натуральное... - И, отхлебнув марсалы, прибавил: - Завтра у нас смотр, Христофор Константиныч. Капитан изумился. - Главный командир? - испуганно спросил он. - Эка вы, Христофор Константиныч! Приезжай главный командир в Севастополь, давно бы у вас дрожали поджилки... К нам приедет в одиннадцать часов князь Собакин... Катер послать с мичманом! - Его светлость?! - с каким-то сладострастием в голосе воскликнул облегченно капитан... - Почему его светлость пожелал осчастливить нас? - А так-с. Взял да осчастливил!.. Захотел посмотреть и с дочерью... Она пожелала... И насчет этого князь в некотором роде-с стеснился... После обеда... Обед ничего, только марсалы не подавали-с... Отвел меня к окну и тихонько спрашивает: "Только удобно ли дочери, адмирал?" - В каком это смысле, Максим Иваныч? - Не сообразили, Христофор Константиныч? А еще командир корабля!.. - насмешливо спросил адмирал. - Не могу сообразить, Максим Иваныч... - Поймете, как узнаете, что думает князь... А мне досадно, что этот брандахлыст, будь ты хоть разминистр и развельможа, боится везти замужнюю дочь на русский военный корабль. Аристократка, - скажите пожалуйста!.. Я спрашиваю, будто не догадываюсь: "Почему-с сомневается ваша светлость?" А он улыбается по-придворному - черт его знает как понять! - и наконец с самой утонченной любезностью прогнусавил: "Я слышал, милый адмирал, что на кораблях в ходу такой морской жаргон, что женщина сконфузится... Так не лучше ли не брать графиню?" Поняли, Христофор Константиныч? - Какое мнение у его светлости о флоте, Максим Иваныч! - с чувством прискорбия промолвил капитан. - Дурацкое мнение-с!.. - выкрикнул адмирал, обрывая капитана. - Екатерина небось не обиделась, когда адмирал Свиридов, рассказывая ей о победе, увлекся, стал "загибать" и, спохватившись, ахнул... Она была умная и ласково сказала: "Не стесняйтесь, адмирал. Я, говорит, морских терминов не понимаю!.." А ведь на смотру мы барыньке о сражениях рассказывать не будем... Да хоть бы услышала с бака "морской термин"... Эка беда!.. Не слыхала, что ли, на улице, будь и графиня!.. Ваш, Христофор Константиныч, князь, - почему-то назвал адмирал князя капитанским, - не очень-то умен... Ты посмотри, и увидишь, сконфузим ли мы даму, если захотим! И я дал слово, что не сконфузим. Поняли?.. - Есть! - Чтобы завтра во время смотра ни одного "морского термина", Христофор Константиныч! - строго проговорил адмирал. - Слушаю-с... - Положим, на баке хоть топор повесь - так ругаются, особенно боцманы и унтер-офицеры... Но пусть хоть при даме воздержатся... - Не посмеют, Максим Иваныч, - с какой-то внушительною загадочностью по-прежнему ласково проговорил капитан. - И офицеры чтобы придержали языки... Ни одной команды не могут кончить без прибавлений... Так побольше, знаете ли, характера... На час, не больше... - Помилуйте-с, Максим Иваныч. - Что-с? - Да уже одно посещение таких высокопоставленных особ, как его светлость и ее сиятельство графиня, обрадует господ офицеров и заставит их быть на высоте положения! - не без "лирики" проговорил капитан. - Что вы вздор городите-с! - резко оборвал Максим Иваныч. - Что-с? Какая там радость и высота положения... лакейство-с!.. Это брехня на офицеров... Что-с? - выкрикивал, точно спрашивал, взбешенный адмирал, хотя капитан не думал возражать. - И вы ничего не говорите офицерам... Поняли-с? - Понял, ваше превосходительство! - Я сам им скажу, что адмирал не хотел бы видеть подтверждения глупостей князя и дамы в обмороке от... от "морских терминов", что ли... Одним словом... Я попрошу офицеров, и они воздержатся... Слышали-с? - Слушаю, ваше превосходительство. - А больше вас не задерживаю, можете идти-с! Капитан вышел, улепетывая, как вежливый, боязливый кот от оскалившей зубы собаки. "Подлинно собака!" - с ненавистью подумал капитан. Адмирал, раскрасневшийся и от возмущенного чувства, и от многих рюмок марсалы, сердито проговорил: - Экая подлая лакейская душа! Думаешь, и ко мне в душу влезешь? Дудки, лукавый грек! Адмирал раздраженно выпил рюмку марсалы и крикнул: - Суслик! - Есть, - ответил прибежавший вестовой. - Марсалы на донышке, а ты не видишь?.. А? - Не будет ли вреды, Максим Иваныч? - заботливо и осторожно промолвил Суслик. - Молчи, чертова свайка! На ночь вредно? Какой-нибудь графинчик... да еще и "грекос" пил! - приврал вестовому адмирал. - Давно не учил тебя, гувернера, идола, что ли? Да живо!.. И трубку! Вестовой исчез и вернулся с трубкой и с графином марсалы, но наполненным до половины только.
Капитан призвал к себе старшего офицера, Николая Васильевича Курчавого, рассказал о счастье, которое выпало "Султан Махмуду", и обычным своим ласковым тоном продолжал: - Так уж вы присмотрите, дорогой Николай Васильич, чтобы смотр как следует... Чтобы паруса горели... при постановке и уборке... Орудия чтобы летали... И чтобы ни соринки нигде... одним словом... идеальная чистота... - Все будет исправно, Христофор Константиныч! - нетерпеливо проговорил старший офицер. "Чего размазывать, коварный грек!" - подумал этот блестящий морской офицер и любимец севастопольских дам, молодой, красивый и щеголеватый капитан-лейтенант. И его жизнерадостное, веселое лицо вдруг стало напряженным и подавленным. - Уж я знаю, дорогой Николай Васильич, что с таким превосходным старшим офицером командир спокоен... Я так только, для очистки совести напомнил... - Так позволите идти, Христофор Константиныч?.. - Я не задержу вас, Николай Васильич... Куда торопитесь?.. Или собираетесь на берег... на бульвар?.. - Какой бульвар?.. Работы много... Да и смотр завтра. - Я так и полагал, что вы не уйдете с корабля, Николай Васильич, хоть вы и жданный кавалер наших дам, - сказал капитан, словно бы сочувственно глядя на своего старшего офицера, имевшего репутацию ловкого "обольстителя". - Наверное, вас ждут на бульваре! - прибавил капитан и плутовски прищурил глаз. - Никто меня не ждет, Христофор Константиныч! - небрежно бросил Курчавый. И про себя улыбнулся, как вспомнил, что супруга пожилого капитана, молодая красавица "гречанка", наверно, сегодня на бульваре и позволила бы ему заговаривать ей зубы. "А эта ревнивая скотина и не догадывается!" - мысленно проговорил старший офицер. - Ну-с, от поэзии перейдем к прозе-с, Николай Васильич. - Что прикажете? - Не приказываю, а прошу-с объявить, что если завтра я услышу во время пребывания высоких гостей хоть одно ругательное слово, то всех боцманов и унтер-офицеров перепорю-с, дорогой Николай Васильич, по-настоящему, без снисхождения. А кто-нибудь из них или из других нижних чинов выругается площадным словом, с того спущу шкуру, пусть в госпитале отлежится. И пожалуйста, внушите им, что пощады не будет! - тихо и ласково, словно бы речь шла о каком-нибудь удовольствии, проговорил капитан. Он еще был первую кампанию на "Султан Махмуде" и стеснялся адмирала. Но изысканная жестокость "грека" была известна во флоте. Подобная угроза, перед исполнением которой он не затруднился бы, изумила даже и в те жестокие времена во флоте. И старший офицер, далеко не отличавшийся гуманностью и, как все, считавший лучшей воспитательной мерой телесные наказания матросов и "чистку зубов", был возмущен "жестоким греком". Но, сдерживаемый морской дисциплиной, скрывая волнение, он официально-сухим тоном проговорил: - Приказание ваше передам, но внушать основательность жестокого наказания всех за одного и притом за ругань, которая до сих пор не считалась даже проступком и никогда не наказывалась, не считаю возможным по долгу службы. И, пожалуй, наказанные заявят претензию адмиралу. Адмирал - справедливый человек. "Грек" струсил. - Адмирал же приказал, чтобы ни одного ругательства. Он обещал его светлости, что дочери можно приехать. И как же иначе поддержать честь флота, Николай Васильич? Но если вы можете заставить боцманов не ругаться завтра без страха взысканий, то я ничего не имею... Я не жестокий командир, каким меня расславили... Поверьте, Николай Васильич! - необыкновенно грустным тоном прибавил капитан. И даже "маслины" его будто опечалились. - Будьте покойны, Христофор Константиныч. Меня послушают. - Тогда вы маг и волшебник! И как я счастлив, что имею такого старшего офицера, уважаемый Николай Васильич. Всегда говорите мне правду. Не стесняйтесь. Я люблю правду! "И как прелестная "гречанка" выносит этого подлого "грека"!" - внезапно подумал Курчавый. Он вышел из каюты оживившийся, повеселевший и довольный и оттого, что капитан, испугавшись претензии и адмирала, отменил свое нелепое, неслыханное по жестокости приказание, и оттого, что это "лживое животное", наверное, скоро будет рогатым. "Не беспокойся, "грек". Я не буду "зевать на брасах"!"
Старший офицер собрал на баке всех боцманов, унтер-офицеров и старшин и, войдя в тесный кружок, проговорил: - Слушайте, ребята! Завтра у нас смотр. Приедет петербургский генерал и с ним дочь, молодая графиня... И такой моды, братцы, что не может услышать бранного слова... Сейчас испугается и... в слезы! - проговорил, смеясь, Курчавый. В кучке раздался смех. - Не видала, значит, матросов, вашескобродие! - заметил один из боцманов. - Жар-птица объявилась!.. - проговорил какой-то унтер-офицер. - Пужливая, видно, генеральская дочь, вашескобродие! - насмешливо сказал кто-то. - То-то и есть, братцы! - заговорил старший офицер. - И генерал опасается... Думает, как на корабль приедет, то тут и срам дочке от вашей ругани... Боцмана, мол, не могут даже при даме поберечься... Беспардонные черти! "Беспардонные черти" добродушно улыбались. - Однако наш адмирал защитил вас, ребята, перед важным генералом... Привозите, мол, ваша светлость, боцмана не оконфузят! - Небось доверил, молодца адмирал... Не оконфузим, вашескобродие... Постараемся! - раздались горячие голоса. - Так завтра, во время смотра, ни одного боцманского слова, братцы! Я уверен, что мы покажем себя! - с подкупающей, вызывающей веселостью проговорил статный и привлекательный Курчавый. И почему-то он в эту минуту вспомнил, как сильно и благодарно-трогательно ценили эти люди, обреченные на жестокую флотскую муштру, даже небольшое человеческое отношение начальства и как много они прощали человеку только за то, что он считал и матроса человеком. Вспомнил Курчавый, как берегли его, тогда мичмана, матросы во время ледяного шторма, вспомнил в эти секунды многое, и вдруг этот блестящий офицер сильнее почувствовал, как близки ему матросы, и в его голове пролетела мысль, что они точно к чему-то его обязывают и что, собственно говоря, и ему можно было бы поменьше драть и бить матросов. Польщенные доверием адмирала и старшего офицера, которого давно на баке звали "козырным" за его морскую лихость и любили за открытый добрый характер, - все, проникнутые добрыми и горделивыми намерениями показать себя и не оконфузить, дали старшему офицеру обещание. - Взгляни ты на саму приезжую графиню вроде быдто как на кварту водки - язык и при тебе, вашескобродие! - промолвил, словно бы подбадривая себя, один из унтер-офицеров, торопливо обещавший, что на смотру он "ни гугу". Только старший боцман Кряква раздумчиво молчал. Это был сухощавый и крепкий старый человек, со скорюченными корявыми пальцами левой руки, давно сильно помятой высученным марса-фалом, и слегка искривленными цепкими, жилистыми босыми ногами, со спокойно-лихой посадкой небольшой ладной фигуры настоящего "морского волка", видавшего всякие виды. Перешибленный сизоватый нос и отсутствие нескольких передних зубов, следы тяжелых карающих рук, разумеется, не украшали загорелого, красного и грубого бритого лица, с короткою щетинкой седых усов и с плешинами на черных клочковатых бровях, под которыми светились умные, зоркие, слегка иронические темные глаза. Все повреждения лица имели, впрочем, свою жестокую историю, о которой Карп Тимофеич Кряква и рассказывал кому-нибудь из матросов, но только на берегу и когда, после бесчисленных шкаликов, был еще в словоохотливом периоде воспоминаний, во время которых начальству икалось. Первый ругатель-художник на эскадре, творчество которого было для черноморских моряков классическим образцом сквернословия, он, видимо, сомневался в исполнении сослуживцами легкомысленно принятого на себя обязательства и добросовестно не решался давать зарок хотя бы на время смотра. - Надо стараться, вашескобродие! - сказал, наконец, боцман поощрительным тоном. - Разве только, ежели не стерпеть, хучь тишком, чтобы барышня не вмерла с перепугу, Николай Васильич! - предложил Кряква, словно бы устраивающий обе стороны компромисс. - Она, видно, щуплая и пужливая, ровно как борзая сучонка, вашескобродие... Так она не услышит, ежели тишком... Все засмеялись. Засмеялся и старший офицер и сказал: - От твоей выдумки барынька умереть, пожалуй, и не умрет, а в обморок, чего доброго, и упадет... А голос-то у тебя... сам знаешь, такой, что и тишком на юте слышно... Так уж ты, Кряква, постарайся, поддержи. - Разве подлец я, что ли, чтобы изобидеть барышню, вашескобродие! И оконфузить наш "Султан Махмуд" перед князем, и обезнадежить адмирала и вашескобродие никак не согласно... Во всю мочь буду стараться, но только от зарока освободите, Николай Васильич, чтобы совесть не зазрила. - Ну, ладно... ладно... Спасибо, Кряква... И уж если не сможешь, так заткни рот рукой и себя облегчи про себя... Так завтра, братцы, чтобы все было в исправке, - прибавил старший офицер и вышел из кружка. - Как есть "козырный", - сказал один унтер-офицер после ухода Курчавого. - "Козырный" и есть! - раздались голоса. Кучка разошлась. Каждый унтер-офицер внушал своим подчиненным матросам приказ адмирала и старшего офицера, чтобы во время смотра все было по-хорошему... благородно. И, разумеется, унтер-офицер уже от себя прибавлял к этому обещание форменно "начистить рожу" того "сучьего матроса", который "оконфузит" адмирала. - А еще какая шлиховка будет от капитана, ежели узнает... Только держись, ежели как сам будет считать удары. Он, видишь небось, какая "греческая Мазепа"! - в заключение прибавлял для острастки унтер-офицер. Затем, словно бы отделавшись от служебной обязанности по временам "играть в строгое начальство", унтер-офицеры мгновенно делались простыми, далеко не страшными людьми и по-товарищески лясничали с теми же матросами, у которых обещали "искровянить хайлы", о посещении петербургского важного генерала и - главная загвоздка в том-то и есть! - о "щуплой и пужливой" дочке, боявшейся даже и духа матросской ругни. "Вроде как помрет, братцы!" - вышучивали рассказчики графиню. Представлялась она им именно такой "щуплой и пужливой", как вообразил себе боцман Кряква. Старый боцман никому не внушал. "Сама, мол, матрозня в чувстве!" После спуска флага адмирал хоть и был красен, но далеко еще не "намарсалился". Он попросил к себе офицеров и объяснил им, почему просит их воздержаться... - Дама-с будет с ним... Дочь его! - прибавил адмирал. Нечего и говорить, что офицеры обещали... А молодой лейтенант Адрианов интересовавшийся литературой и вдобавок влюбчивый, как воробей, не без торжественности проговорил, краснея, как маковый цвет: - Одно присутствие женщины, Максим Иваныч, женщины... которая влияет... благотворно... и... и... и... У лейтенанта "заело". И адмирал поспешил на помощь к растерявшемуся лейтенанту. - И прехорошенькая-с, Аркадий Сергеич... Да-с! И сложена... и... Одним словом - есть на что посмотреть... И... шельмоватая-с... Любит, что показать-с, - сказал, смеясь, адмирал.
Высокий и прямой старик в военном сюртуке с генерал-адъютантскими эполетами и эффектно одетая молодая блестящая женщина ровно в одиннадцать часов вступили на палубу "Султан Махмуда". Адмирал, капитан и вахтенный офицер приняли почетных гостей у входа. Встреча была парадная, как полагалось по уставу. Музыка играла марш. Команда выстроена была во фронте. На шканцах стоял караул, и офицеры, в сюртуках и в кортиках, вытянулись в линию. Во главе стоял красивый старший офицер. Его светлость, не отнимая руки в белой замшевой перчатке, отдавал честь и подошел с дочерью к офицерам. Адмирал представил их гостям. Князь протянул старшему офицеру руку. Пожимая руку Курчавого, графиня на секунду приостановилась, бросила на него быстрый любопытный взгляд и двинулась за отцом. Он всем подавал руку... То же делала и дочь. Штурманам и двум врачам его светлость руки не подал. Графиня любезно пожала им руки. "Молодчага!" - подумал Максим Иваныч, видимо, не очень-то довольный "накрахмаленным" видом его светлости. Затем князь поздоровался с матросами. Те так рявкнули, что князь едва заметно поморщился. Обойдя фронт по обеим сторонам, он вместе с молодою, высокою и цветущею графиней пошел по приглашению адмирала "заглянуть вниз, в палубу". Между тем приказано было разойтись. Матросы, видимо, были чем-то удивлены и сдержанно хихикали на баке. - Вы что, черти, зубы скалите? - вполголоса спросил старший боцман одного матроса, подошедшего покурить. По "политическим" соображениям старший офицер приказал Крякве не быть на палубе при осмотре, и боцман наскоро курил трубчонку. - Как же, Карпо Тимофеич. Щуплая - графиня-то? - То-то и я полагал: сучонка. А как есть форменная сука. Должно, не пужливая! - тихо промолвил старый боцман и, сплюнув в кадку, усмехнулся. После того как гости в сопровождении адмирала, капитана и старшего офицера обошли все палубы, заглянули в пустой лазарет и побывали в кают-компании, все вернулись наверх и поднялись на полуют. - Я в восхищении от безукоризненной чистоты и порядка на корабле. И какой бравый вид у матросов! Какая идеальная тишина, любезный адмирал! Я вижу больше того, что ожидал, любезный адмирал! - говорил князь утонченно-любезно, протягивая слова и чуть-чуть в нос. - Почту за долг лично доложить, когда возвращусь в Петербург, - прибавил князь с особенною аффектацией серьезной почтительности в тоне, словно бы желая осчастливить этого "маловоспитанного моряка", каким считал князь адмирала. Адмирал не был особенно тронут комплиментами его светлости, ничего не смыслившего в морском деле и словно бы удивлявшегося, что на корабле Черноморского флота чистота и порядок. И это снисходительное высокомерие в дурацкой манере звать "любезным адмиралом", и желание облагодетельствовать своим докладом, и апломб... все это начинало раздражать самолюбивого адмирала. "Брандахлыст ты и есть. "Почтешь за долг"! А воображаешь: умница", - подумал адмирал. Зато "грек", получивший и на свою долю несколько любезных слов, таял и рассыпался в восторженно-льстивой благодарности. Тем временем в нескольких шагах от отца графиня болтала со старшим офицером. Это была брюнетка лет тридцати, эффектная и красивая, с надменно приподнятой головой, бойкая и самоуверенная, словно бы имеющая право сознавать и неотразимость красоты лица, и привлекательность своих форм и роскошного сложения. Казалось, она хорошо знала, чем именно привлекает мужчин, и словно бы нечаянно показывала Курчавому то руки, то ослепительную шею и, играя черными, слегка вызывающими и смеющимися глазами, говорила старшему офицеру: - У вас очень мило... Мне понравилось... И какие вы, господа моряки, любезные... И, бесцеремонно оглядывая красивого блондина значительным, и пристальным, и ла ...
... сковым взглядом красивого и холеного животного, вдруг с дерзкой насмешливостью проговорила: - А вы, кажется, имеете здесь репутацию опасного... Очень рада видеть местную знаменитость. Курчавый, самолюбиво польщенный, вспыхнул и с напускною серьезностью сказал: - Репутация, графиня, незаслуженная... - Не совсем, я думаю... Приходите - поболтаем! - почти приказала она. Курчавый, снимая фуражку и наклоняя голову, спросил: - Когда позволите?.. - А сегодня, в семь часов... Его светлость повел бесстрастные глаза на дочь. "Новый каприз!" - подумал он и поморщился. "Проблематическая" репутация единственной дочери, жены известного сановника, товарища князя по пажескому корпусу, давно уж была болячкой князя, и уж он только смущался теперь забвением "апарансов"* красавицы графини. ______________ * Здесь: приличий (от фр. les apparences).
Его светлость опять взглянул на дочь. Но она не обратила внимания на значительный, предостерегающий взгляд отца, который - графиня хорошо знала - говорил: "Люди смотрят!" - С чего прикажете начать, ваша светлость? - слегка аффектированным тоном младшего по должности и по чину спросил адмирал, прикладывая руку к козырьку своей белой фуражки, слегка сбившейся на затылок. - Я в вашем полном распоряжении, любезный адмирал! - с подавляющей любезностью ответил князь и тоже немедленно приложил два длинные пальца руки в перчатке к большому козырьку фуражки, надвинутой, напротив, на лоб. - Угодно вашей светлости сперва посмотреть артиллерийское учение, потом парусное?.. Или пожарную тревогу прикажете, ваша светлость? - настойчивее спрашивал адмирал, продолжая играть роль подчиненного. - Так покажите мне, любезный адмирал, сперва ваших молодцов матросов-артиллеристов и затем лихих моряков в парусном учении... Больше я не злоупотреблю вашей любезностью, адмирал. - Слушаю-с, ваша светлость. Адмирал позвал к себе вахтенного офицера и приказал: - Барабанщиков. Старший офицер, слышавший разговор двух стариков, похожих в эту минуту на "ученых обезьян", извинился перед графиней и бегом бросился к компасу, чтобы подменить вахтенного лейтенанта и командовать авралом. И, слегка перегнувшись через поручни полуюта, звучным, красивым и особенно радостным голосом крикнул бежавшим по палубе двум барабанщикам: - Артиллерийскую тревогу! Барабанщики с разбега остановились и забили тревожный призыв. - К орудиям! - рявкнул с бака Кряква. В мгновение раздался топот сотни ног по трапам и по палубе. Ни одного окрика унтер-офицеров. Через минуту на корабле царила мертвая тишина. У орудий на палубе и внизу, в батареях, недвижно стояла орудийная прислуга.
- Где угодно, ваша светлость, посмотреть учение? Здесь или внизу? - Пожалуй, здесь, адмирал. Пробила дробь, и ученье началось. Старый артиллерист, по обыкновению, волновался, но не закипал гневом и не ругался. Он, по счастью, не забывал, что на полуюте его светлость и графиня, которая... "Пронеси господи смотр!" - мысленно проговорил колченогий капитан морской артиллерии и наконец просиял. Он заметил, что и гости, и адмирал, и "коварный грек", и старший офицер, видимо, были довольны. Еще бы! Матросы откатывали орудия в открытые порты и подкатывали назад для примерного заряжания, словно игрушки, и делали свое дело без суеты, быстро и молча. - Превосходно... Ве-ли-ко-леп-но! - говорил его светлость, любуясь ученьем и обращаясь к адмиралу, точно лично он - виновник торжества. - Привыкли матросы, ваша светлость!.. И в море боевыми снарядами недурно палят! - отвечал адмирал без особой почтительной радости и словно нисколько не удивлялся лихости матросов. Но в душе радостно удивлялся, что старый артиллерист из вахтеров не произнес ни одного бранного слова. - Удивляет меня наш Кузьма Ильич! Хоть бы свою любимую "цинготную девку" сказал! - тихо и весело проговорил адмирал, подходя к старшему офицеру. - Еще как окончится учение, Максим Иваныч!.. Зарежет!.. Особенно перед графиней! - взволнованно отвечал старший офицер, не спуская глаз с артиллериста, точно хотел внушить ему не прорваться. - А эта дамочка-с, видно, все свои онеры вам показала, Николай Васильич? - с улыбкой бросил адмирал и вернулся к его светлости и графине, от которых не отходил капитан и восторженно улыбался. Скоро его светлость просил дать отбой, и матросы были отпущены от орудий. - Ну-ка, теперь покажем гостям, как мы ставим и убираем паруса, Николай Васильич? - уже сам возбужденный при мысли о быстроте парусных маневров, весело сказал адмирал старшему офицеру. И, обратившись к его светлости, промолвил: - Не угодно ли, графиня и ваша светлость, поближе подойти. Князь и графиня подошли к поручням. Старший офицер, лихой моряк и знаток парусного дела, возбужденный, с загоревшимися глазами, забывший в эту минуту решительно все, кроме парусов, и казалось, еще красивее, со своим вызывающим видом лица и всей его посадки его стройной фигуры, как-то особенно звучно и весело крикнул: - Свистать всех наверх! Паруса ставить! Боцмана засвистали. Все матросы были на палубе, и марсовые бросились к мачтам. - К вантам! По марсам и салингам! - крикнул старший офицер. Сигнальщик уже перевернул минутную склянку. Матросы взбежали по веревочной высокой лестнице духом. Адмирал отошел от гостей и, подняв голову, впился глазами на мачты. Казалось, теперь он весь жил постановкой парусов. - По реям! Матросы разлетелись по реям как бешеные, словно бы по ровному полю. Еще минута - и весь корабль, точно волшебством, весь оделся парусами. И адмирал, и старший офицер, и боцман Кряква только довольно улыбнулись. Нечего и говорить, что князь дивился быстроте маневра. - Одна минута, вашескобродие, - доложил сигнальщик старшему офицеру. - Прелестно... Весь маневр в одну минуту... Это волшебство! - проговорил князь. Адмирал не опускал головы с верху и зорко поглядывал на паруса, все ли до места дотянуто. Не спускал глаз и Курчавый и не заметил, что графиня бросала по временам на него восхищенные взгляды, словно бы на первого тенора на сцене. Адмирал слышал слова князя и не подумал ответить. "Точно могли на "Султан Махмуде" ставить паруса более минуты! Точно матросы не работают как черти!" - подумал адмирал, и, конечно, в голову его и не пришло мысли о том, какими жестокими средствами дрессировали матросов, чтобы сделать их "чертями". Вместо адмирала "грек", весь сияющий, благодарил его светлость за то, что быстрота так понравилась князю и графине, и точно он, капитан, виновник такого торжества. Через несколько минут раздалась команда старшего офицера "крепить" паруса. Снова побежали наверх марсовые и стали убирать марселя и брамсели. Внизу в то же время брались на гитовы нижние паруса. По-прежнему царила тишина на корабле, и адмирал и старший офицер были в восторге. Уборка парусов шла отлично, и ни одного боцманского словца не долетало до полуюта. Но вдруг - на фор-марсе заминка. Угол марселя не подбирается. Курчавый в ужасе взглянул на фор-марсель. Адмирал нетерпеливо крякнул. В эту минуту маленький молодой матросик, стоявший внизу у снасти, смущенно и быстро ее раздергивал. Она "заела" и не шла. И, вероятно, чтобы понудить веревку, матросик чуть слышно умилостивлял веревку, говоря ей: - Иди, миленькая! Иди, упряменькая! Но так как "миленькая" не шла, то матрос рассердился и, бешено тряся веревку, тихо приговаривал: - Иди, подлая. Иди, такая-сякая... Чтоб тебе, такой-сякой. Унтер-офицер услыхал непотребное слово и, негодующий, чуть слышно проговорил матросу: - Ты что ж это, Жученко, такой-сякой, ругаешься? Что я тебе приказывал, растакой с... с... Боцман подскочил к снасти, раздернул ее и сдержанно сердито воркнул: - Чего копались тут, такие-сякие, словно клопы в кипятке? Матрос, а насекомая, такая-сякая! Мачтовый офицер в благородном негодовании воскликнул: - Не ругаться, такие-сякие! Среди тишины до полуюта долетели и "морские термины". Князь весь съежился. Графиня улыбнулась и отвернула лицо. Словно бы смертельно оскорбленный, что вышла заминка, как сумасшедший бросился старший офицер вниз, и, не добегая до бака, он крикнул: - Отчего не раздернули? - Раздернули! - крикнул Кряква. - Раздернули?! А еще обещали... Постараемся! И с уст старшего офицера как-то незаметно сорвалось "крылатое" словечко, и он полетел назад. "Грек" замер от страха. "Все пропало! Его светлость?! Что он доложит в Петербурге?" - пронеслось в голове капитана. И он уже был на баке и, по обыкновению мягко, проговорил: - Перепорю вас, такие-сякие!.. Князь совсем сморщился... Графиня сдерживала смех. Максим Иваныч, услыхавши всю эту брань, вспылил. Он побежал сам на бак. Но до бака не дошел и, увидавши ненавистного ему "грека", прошептал: - Разодолжили-с... Нечего сказать... При даме-с!.. И позабывший, что дама в нескольких шагах, адмирал прибавил от себя более внушительные слова. Только что взбежавши назад на полуют, адмирал вспомнил, что сказал, и, смущенный, чуть слышно спросил старшего офицера: - Слышно было? - Слышно, Максим Иваныч! - угрюмо проговорил старший офицер и продолжал командовать. Закрепили паруса отлично. Никто из гостей и не заметил заминки на несколько секунд, которая "зарезала" моряков. Марсовых спустили с марсов. - Я в восторге, адмирал, - проговорил с утонченною любезностью князь. - Парусное ученье великолепно. Благодарю за доставленное наслаждение, любезный адмирал. Адмирал смущенно поклонился. - Прикажете продолжать учение, ваша светлость? - К сожалению, не могу... Обещал смотреть сегодня пятнадцатую армейскую дивизию. - Быть может, изволите позавтракать, ваша светлость? Но князь извинялся, что нет времени, и скоро, любезно простившись со всеми, направился к трапу... - Так вечером приходите! - промолвила, весело смеясь, графиня, протягивая руку Курчавому. Проводивши гостей, адмирал вошел в свою каюту и, взглянув на парадно накрытый стол и на вестового в полном параде, воскликнул: - Ну и черт с ним, если не захотел завтракать... И, обращаясь к вестовому, крикнул: - Старый сюртук и зови всех офицеров к столу, Суслик! Да башмаки свои можешь снять! 1900
Есть ли смысл продолжать или обсуждать? Меня серьёзно беспокоит то, что многие на этом языке уже не ругаются, а разговаривают; причём используя не более 6 слов и выражений. С уважением А
Как-то императрица изъявила желание послушать рассказ адмирала Чичагова о его победе над шведским флотом. Адмирал сначала стеснялся, затем осмелел, вошел в раж и начал применять выражения явно не для дамских ушей. Внезапно онопомнился (осознал, кому рассказывает) и упал на колени с возгласом: - Виноват, матушка, ваше императорское величество! - Ничего, Василий Яковлевич, - ответила императрица, - я ваших морских терминов все равно не разумею. http://www.peoples.ru/military/admiral/vasiliy_chichagov/facts.html
Ко мне присоединилась Татида, которая ехала в Одессу искать место бактериолога. У меня были в Одессе Цетлины, которые меня звали к себе. Я заехал в Ялту, а оттуда в Севастополь и Симферополь.
Это меня задержало, и в Одессу я попал только в 1919 году. Одесса и ее поэты: кружок Зеленой Лампы, Олеша, Багрицкий, Гроссман *(Речь о Л. П. Гроссмане), Вен. Бабаджан 8. Я читал лекции и выступал на литературных чтениях, иногда с бурным успехом (Устная газета, Тэффи).
Одесса была переполнена добровольцами. Потом пришли григорьевцы. Эвакуация. Передача Одессы большевиками. Вечер вступления григорьевцев.
С момента отъезда из Одессы начинается моя романтическая авантюра по Крыму. Я выехал на рыбацкой шаланде с тремя матросами, которым меня поручил Немитц. Прежде всего не им мне, а мне им пришлось оказать важную услугу: море сторожил французский флот, и против Тендровой Косы стоял сторожевой крейсер, и все суда, идущие из Одессы, останавливались миноносцами. Мы были остановлены: к нам на борт сошел французский офицер и спросил переводчика. Я выступил в качестве такового и рекомендовался «буржуем», бегущим из Одессы от большевиков. Очень быстро мы столковались. Общие знакомые в Париже и т. д. Нас пропустили.
«А здорово вы, т[овари]щ Волошин, буржуя представляете», — сказали мне после обрадованные матросы, которые вовсе не ждали, что все сойдет так быстро и легко. Их отношение ко мне сразу переменилось.
Через два дня мы подошли к крымским берегам. Мы должны были высадиться в гавани Ак-Мечеть в [...] *(Пропуск в тексте рукописи) и очень удобный заливчик в степном нагорно-плоском берегу, где можно было оставить судно до возвращения.
Плавая по морю, мы совершенно не знали, что за нами и что делается на берегу. Слышался грохот орудий, скакала кавалерия, но кто с кем и против кого были эти действия, мы не знали. Не знали и фр[анцузы], которых я расспрашивал. В Ак-Мечети оказался отряд тарановцев, партизанский отряд бывших каторжников, пользовавшихся в Крыму грозной славой. Не зная, как и что на берегу, мы подошли без флага. Нас встретили пулеметами. Я сидел, сложив ноги крестом, и переводил Анри де Ренье. Это была завлекательная работа, которую я не оставлял во время пути. Мои матросы, перепуганные слишком частым и неприятным огнем пулеметов, пули которых скакали по палубе, по волнам кругом и дырявили парус, ответили малым загибом Петра Великого. Я мог воочию убедиться, насколько живое слово может быть сильнее машины: пулемет сразу поперхнулся и остановился. Это факт не единичный: сколько я слышал рассказов о том, как людям, которых вели на расстрел, удавалось «отругаться» от матросов и спасти себе этим жизнь. Нас перестали обстреливать, дали поднять красн[ый] флаг и, узнав, что мы из Одессы, приняли с распростертыми объятиями. На берегу моря стоял дом Воронцовых с выбитыми рамами, развороченными комнатами, сорванными гардинами.
Нас прежде всего покормили, а потом в сумерках подали нам великолепную коляску (до Евпатории было 120 верст) и помчали нас через евпаторийский плоский п[олуостр]ов по белым дорогам, мимо разграбленных и опустелых мест. Иногда останавливались менять лошадей — и тогда мы попадали в обстановку деревенского хозяйства на несколько минут. И снова начинался ровный и однообразный бег крепких лошадей по лунным степям.
На рассвете показались крыши, купола и минареты Евпатории, а на рейде мачты кораблей, не могущих выйти в открытое море. Мы въехали в город. Сперва явились в прифронтовую Чрез[вычайную] Комиссию, где нам дали ордена на комнаты в хан *(Хан — постоялый двор (тюркское)). Это был типичный крымский постоялый двор — четырехугольник, окруженный круговым балконом, по которому шли номера. В одном номере поместились три наших матроса, а в соседнем мы с Татидой.
Пост N: 343
: Корпуса Морской Артиллерии
Откуда: Украина, Славянск
Рейтинг:
3
Отправлено: 16.11.07 22:09. Заголовок: Лухманов так высказа..
Лухманов так высказался о флотских штурманах: "Штурманы, прозванные флотскими офицерами "волхвами", прекрасно звали навигацию и астрономию, они "волхвовали" с солнцем и звездами и водили суда, но никогда не могли даже мечтать получить под команду хотя бы маленькое боевое судно. Они были "черная кость", "сапоги"и "хамендроны", и их положение на военном корабле было строго подчиненым."
В данном случае не касаясь взаимоотношений специалистов и строевых офицеров (это тема другой), прошу пояснить этимологию последнего термина...
Пост N: 181
Откуда: Российская Федерация, Старая Купавна - Москва
Рейтинг:
2
Отправлено: 21.11.07 14:36. Заголовок: Для офицеров подводн..
Для офицеров подводного плавания прежде всего. :-) Цитата из книги Ковалев Э. А. Короли подплава в море червонных валетов. М., 2006.
«19 июня при совместном отходе от причала столкнулись пл «Рысь» (Таубе) и зп «Ёрш» (Г. Васильев). Перед отходом командиры плохо договорились о своих маневрах, а командир заградителя [92] не учел его плохую поворотливость. К счастью, повреждения оказались незначительными. За непринятие всех мер предосторожности при плавании на стесненной акватории командирам объявлен выговор.
25 июля Зубарев арестовал на 15 суток при исполнении обязанностей врид командира пб «Тосно» («Смольный») «за позволенную им нецензурную ругань во время разговоров по службе с боцманом того же корабля. <...> Я имею основание ожидать от лица комсостава, исполняющего ответственные обязанности командира корабля, большей способности держать себя по отношению к подчиненным лицам, большей выдержки и спокойствия, несмотря на затруднительность положения в том или ином случае судовой службы.
Подобный пример разрушает в корне всю систему воспитания команды, которая лежит на обязанности каждого лица комсостава, а тем более исполняющего обязанности командира. <...>
Возрождение флота невозможно без чувства взаимного уважения между военморами. Но есть наследие старого рабского прошлого — это ругательство. Брань оскорбляет и унижает достоинство не только того, кого ругают, но и того, кто ругает».
Зубарев не знал, что по мере продвижения страны к сияющим вершинам коммунизма площадная брань выйдет на новый этап развития, и «наследие старого рабского прошлого» получит второе дыхание в устах руководителей. Чего стоит только один эпизод.
В тихую погоду к причалу должна швартоваться лодка. Выделенная для приемки лодки команда опоздала к ее подходу не по своей вине. Встречать лодку пришли два адмирала: командующий флотилией и командир дивизии подводных лодок. Видя, что процесс затягивается, последний обрушивается с матерной бранью на ничего не понимающих матросов, пришедших принимать швартовые. Делается это командиром дивизии для того, чтобы, как ему кажется, показать старшему начальнику свое усердие в службе. Старший начальник морщится и обращается к распустившемуся комдиву (цитата): «Лев, ты только и умеешь, что материться!» А следовало бы примерно наказать за дискредитацию в глазах подчиненных высокого адмиральского звания.
О русском мате знают все. Без него обходятся многие, не могут обойтись без него и часто им пользуются только те, чей словарный запас крайне скуден, а уровень развития и воспитания безнадежно низок. Мат иногда может быть уместен там, где без него тускнеет экспрессивная окраска высказывания (анекдот, афоризм, народное выражение, пословица, поговорка [93] и т. д.). Такие случаи довольно редки и допускают его единичное употребление, как перца в борще. Он дозволителен и тогда, когда создалась действительно критическая обстановка и все попытки ее разрядить не дали положительного результата. Но ни в коем случае воспитанный человек не позволит себе выражаться матом в присутствии незнакомых людей, детей и женщин.
Должен ли командир корабля пользоваться в своей деятельности ненормативной лексикой?
Командир корабля должен владеть ненормативной лексикой в самой изысканной, если можно так выразиться, ее форме, но своим повседневным общением с командой приучить ее к тому, что он никогда ею не пользуется. И в критический момент, когда все команды исчерпаны, а результат не достигнут, виртуозное употребление командиром матерной брани пробудит в сознании подчиненных понимание всей остроты создавшейся обстановки (как же! Никогда не ругавшийся командир шпарит матом как просоленный боцманюга! Значит, дело действительно очень плохо!), и команда стихийно подключит к разрешению проблемы столь обширные человеческие резервы.
Практика показала, что, когда при подходе к берегу настает момент, требующий одержать дальнейшее продвижение корабля, чтобы не въехать в причал, и уже прозвучали команды: сначала «Обе турбины малый назад!», затем «Обе турбины средний назад!», но реакции из машинного отсека не последовало, уместно скомандовать «...все ... турбины ... полный ... назад!!!» (пропуски, обозначенные точками, каждый заполняет сам); возможно, сработает.»
«Военная литература»: militera.lib.ru Издание: Ковалев Э. А. Короли подплава в море червонных валетов. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2006. Книга на сайте: militera.lib.ru/h/kovalev_ea2/index.html Иллюстрации: militera.lib.ru/h/kovalev_ea2/ill.html OCR, правка: Андрей Мятишкин (amyatishkin@mail.ru) Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru) http://militera.lib.ru/h/kovalev_ea2/index.html
Бушует ливень проливной, шумита волна во мгле. Давайте выпьем по одной за тех, кто на Земле! Дымится разведённый спирт в химическом стекле - Мы будем пить за тех, кто спит сегодня на Земле!
За тех, кому стучит в окно серебряный восход! За тех. уто нас давным-давно, наверное, не ждёт! И пусть начальство не скрипит, что мы навеселе, Мы будем пить за тех, кто спит сегодня на Земле!
Чтоб был спокоен их уют вдали от водных ям! Чтоб никогда не знать разлук их завтрашним мужьям! Не место для земных обид у нас на корабле. Мы будем пить за тех, кто спит сегодня на Земле!
парусник Товарищ под военным флагом, 01.01.1961, Атлантический океан.
к сему Александр Городницкий и примкнувших к нему офицеров подводного плавания разных - 1 (один) С уважением. А.
Отправлено: 23.11.07 10:09. Заголовок: lns пишет: Для офиц..
lns пишет:
цитата:
Для офицеров подводного плавания прежде всего. :-)
Простите, граждане, господа и товарищи! Вчера не туда стихотворение воткнул, бес попутал! Исправляюсь: Директива командующим флотами и флотилиями о недопущении грубости и сквернословия офицерами флота № 75/ш 4 апреля 1944 г. 15.40 За последнее время нередким явлением стало, когда офицеры матом ругают своих подчинённых или даже подчинённых офицеров. Явление это не только позорное и не укрепляющее честь офицера, а самое главное, это несовместимо с высокой воинской дисциплиной, если мы жедаеи её иметь. Если своевременно не ударить по этой распущенности, то она будет распространяться во все звенья. Все старший начальники всегда были очень требовательны к себе в этом отношении. КУЗНЕЦОВ ЦВМА, ф. 216, д. 12898, л. 175. Автограф. (в книге Приказы и директивы Народного Комиссара ВМФ в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. М., Терра, 1996, с.с. 310-311)
За адрес спасибо, обе книги Ковалёва у меня есть, откуда мы ещё поцитируем :-)))))! С уважением А.
Отправлено: 17.11.08 00:17. Заголовок: Узнал, что 1938 году..
Узнал, что 1938 году Глеб Робертович Шнакенбург был в Марселе. Хотелось бы узнать больше! Прошу Вас о помощи? У него было двое детей Туя и Олег, но не знаю остались ли они в России после 1919 года.
Пост N: 1295
: Флаг-Капитан по распорядительной части
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг:
12
Отправлено: 17.11.08 02:27. Заголовок: Увы, у меня данных н..
Увы, у меня данных не много... Сведения о месте рождения привел wind (сослался бы, что ли... ).
отец: Шнакенбург Роберт-Людвиг Христианович, в 1897 - СтС. (лютер.), Мать: Мария Александровна (прав.) (ур. Киселева ??) Дело о поступлении в Морской кадетский корпус: РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 5. Д. 8271. Метрика на л. 2.
Вывез из Порт-Артура в Шанхай флаг ЭБР "Севастополь" (фото флага - титульный лист книги "Истина о русско-японской морской войне. Т. 1. СПб., 1907).
Последний известный мне послужной список тут (1917 г.): РГАВМФ. Ф. р-2192. Оп. 1. Д. 61.
Пост N: 1299
: Флаг-Капитан по распорядительной части
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Рейтинг:
12
Отправлено: 18.11.08 00:19. Заголовок: Жена (с 27.04.1908):..
Жена (с 27.04.1908): Елена Митрофановна, ур. Осинская, дочь генерал-майора по Адмиралтейству, помощника командира порта Императора Александра III, впоследствии - генерал-лейтенанта Митрофана Григорьевича Осинского (16.07.1857 - ?). [Сестра жены, Вера, в 1906 г. вышла замуж за А.Циолкевича, тоже МК (1903)] Дети: Наталья (12.06.1909), Олег (20.05.1911, крещен в ц. Архистратига Михаила в г. Ораниенбауме). (РГАВМФ. Ф. 406. Оп. 9. Д. 4762. Л. 8 об., 17 об.).
дом №15 по Плещеевской (Покровской) улице принадлежал "инженеру Б.Шнакенбургу".
Дима, вот он по всей видимости:
Шнакенбург Борис Робертович Родился в 1881 г., Ярославская обл., Переславский р-н, г. Переславль; ф. "Новый мир", Кассир. Проживал: Ярославская обл., Переславский р-н, г. Переславль. Арестован 25 октября 1930 г. Приговорен: ОС при ОГПУ 28 февраля 1931 г., обв.: 58-10. Приговор: 3 г. ИТЛ Реабилитирован 10 января 1959 г. Яроблсуд Источник: Книга памяти Ярославской обл. Номер дела: 4967
Но так и не выяснил - выше говорилось, что было четыре брата. троих мы знаем - Глеб, Борис, Юрий, а четвертого не назвали. Вдруг он каким-то странным образом тоже Борис? Инженер Б.Шнакенбург более подходит на роль кассира на фабрике "Новый мир". Но был же и гусарский корнет Борис Робертович (на 1909) - для 28-ми лет корнет, конечно, чин маловат... Может быть, инженер и гусар - одно лицо? То есть сначала гражданский инженер, а потом в гусарском полку?... Впрочем, на 1.01.1910 он поручик в том же 16 гусарском Иркутском полку (Рига) - уже приемлемо для 28-29 лет.
Отправлено: 19.11.08 14:23. Заголовок: Вошла в связь с внук..
Вошла в связь с внуком Олега Глебовича. По русски не говорит. Уже несколько лет ищет способ найти выписку из метрический книги о рождении Олега (Ораниенбаум 20-го мая 1911 г.). Хочет проверить что имя их было "фон Шнакенбург". Ответ по поводу места смерти обязательно даст. Должен проверить.
Глеб Робертович погребен в Фенуйе (Fenouillet - Valleraugue - Gard) (недалеко от Валлерог в департаменте Гар на Юге Франции). Прибыл в Марсель в 1921 или 1922 г. Сперва работает на коммерческом корабле, затем открывает бакалейную лавку в квартале Ля Жольет (La Joliette) в Марселе и живет в очень трудных условиях. В 1951/1952 г из Марселя переезжает в Фенуйе при настойчивой просьбе жены, которая желала жить более духовной жизнью, а в Фенуйе как раз только образовалась православная община.
Инженером был Александр Робертович, похоронен в Ярославле. На семейной фотографии рядом с Глебом сидит Олег и девочка Туя или Тая, запись на обороте неразборчива. Какова ее судьба? Это последняя фотография в семейном альбоме. Как зовут внука Олега Робертовича? С уважением и словами благодарности, Дмитрий!
Уважаемая Ольга! Спасибо Вам за ответ. Меня интересует кладбище (адрес, местонахождение), где похоронен Глеб Робертович, а также судьба членов его семьи. Мой интерес вызван тем, что моя прабабушка, родная сестра Глеба. Знаю историю семьи Шнакенбургов. Живу в России. Передайте Эрику, что в метрических записях не упоминается "фон" пред фамилией. Хотелось бы узнать, имеете ли Вы прямое отношение к Шнакенбургам? Какими иностранными языками владеет Эрик? Какова судьба Натальи Глебовны?
Жена Глеба вероятно похоронена с мужем. Можно проверить. Наталия выехала в возрасте 7/8 лет. Про жизнь Олега наверное ничего рассказать не получится так как он усердно старался забыть о русском прошлом в возрасте 20 лет. Он даже симаолично приныл католическую веру. Сын Христиан (отец Эрика) родился в 1943 г. на юге Франции в г. Кастеллан. У него брат Паскаль и два брата близнеца Бернар и Оливье (умер в 70-ых годах) У Наталии - дочь Елена. Очень интересуется упомянутой Вами фотографией и судьбой оставшихся в России. На эту тему лучше по ЛС, так как не касается флота. О Шнакенбургах впервые читала 18-го числа. Просто помогаю. С уважением
Отправлено: 29.11.08 22:00. Заголовок: В письме от 7 января..
В письме от 7 января 1923 г. упоминается что у капитана 1-го ранга Шнакенбурга сын и дочь (по смыслу письма они с ним в Марселе).
Потомственный дворянин Владимирской губернии. В Черноморском флоте с 17 августа 1917 г. Последняя занимаемая должность - Помощник заведывающего обучением в Артиллерийской школе. Женат, 2 детей. Окончил Артиллерийский офицерский класс в 1909 г. - ныне артиллерист 1-го разряда. 31 мая 1918 г. находясь в Севастополе изъявил желание служить во флоте Украины.
На 27 июля 1920 г. упоминается как капитан 2-го ранга.
В списке офицеров - эмигрантов 1921 г. его нет, но зато там есть капитан 2-го ранга Шнакенбург Лев Александрович с указанием местопребывания "Роттердам - Марсель".
Тритон, Спасибо большое. Чем больше узнаем, тем больше хочется узнать. А про Льва Александровича, что-то есть ? Когда родился ? Письмо 1923 года кому и от кого ? Про Осинских что-то есть ? С уважением
Сведения о месте рождения привел wind (сослался бы, что ли... ).
Может я чего то не понял :-((((, посмотри мой пост № 369 wind пишет:
цитата:
Ну и немного информации по нему , это информация от Дирка : отец: Шнакенбург Роберт-Людвиг Христианович, в 1897 - Статский Советник , лютеранского вероисповедания. Мать: Мария Александровна (ур. Киселева ??) - православная. из дворян Владимирской губернии , уроженец г. Переславль Крещен в Вознесенской церкви г. Переславля
Разве не сослался ? Ты скажи как надо, так и буду всегда писать, как скажешь ;-).
Отправлено: 04.12.08 00:35. Заголовок: Вне личных сообщений..
Вне личных сообщений, несколько уточнений по некоторым пунктам о которых шла речь на форуме. Я писала : [quote]`Жена Глеба вероятно похоронена с мужем. Можно проверить. Проверила. Не точно. Последние годы жизни провела в старческом доме в г. Сен-Рафаэль. Погребена в городском кладбище Сен-Рафаель на участке старческого дома. Wind и Dirk писали [quote]`Мать: Мария Александровна (прав.) (ур. Киселева ??) Точно Киселева. Вопросительные знаки не нужны. Тритон писал [quote]`Шнакенбург Лев Александрович с указанием местопребывания "Роттердам - Марсель". Тут что-то странное, так как именно Глеб Робертович был и в Роттердаме и в Марселе в эти годы. С уважением
Письмо 1923 года кому и от кого ? Про Осинских что-то есть ?
Письмо адресовано Военно-морскому агенту во Франции капитану 1-го ранга Дмитриеву. С отправителем сложнее. Далеко не всегда можно понять кто его писал. К тому же, если по его автору на этот период у меня достаточно информации, то я его не помечаю. Больше всего Дмитриеву о новостях из Марселя писал лейтенант Маслов. По Осинским посмотрю, может что то и есть, но немного.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 145
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
). 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума